Как там Овечкин? - подумал Никита. Со всеми волнениями поездки у него совсем вылетело из головы, что Сергей Александрович остался один на один с треклятым котом. И получается, что если с ним что-то случится... Нет, такого Никита себе даже представить не мог, но все-таки... Если вышло что-то нехорошее, то вина на это целиком ложится на него, Никиту. А у дяди Сережи жена, дети...
Он постарался унять бешено бьющееся сердце, изо всей силы хватив кулаком по тому месту, где по идее оно должно было находиться. Не помогло, только хуже стало - сердце заколотилось как молот!
- Жень, ты куда?
Она нажала в лифте кнопку "шесть".
- Домой. Загляну, как там Слоник.
- А потом? - он видел, что она не в себе: взгляд блуждает, на него не глядит - отводит глаза. И сама вся колышется как осиновый листик.
- Потом... не знаю. Мне нужно к тетке - ты же знаешь, она болеет.
- Но мы должны вместе встретить Рождество! Ведь осталось совсем чуть-чуть... Неужели тебе какая-то тетка важней, чем я!
- Она не какая-то, - начала она заводиться. - Она мою маму лечила, спасала... только вот не спасла. Но что ж тут поделаешь, она говорит: мол, все в руках Божьих...
"Божьих, ага! - зло подумал Никита. - Знаю я, какому божеству она поклоняется!"
- Жень... Женечка, послушай, - он постарался как можно нежнее дотронуться до её руки. - Я сейчас к своим поднимусь, выясню как они там... И сразу - к тебе. Хорошо? Только ты жди меня тут, дома. Никуда не уходи. Я тебя очень прошу и...
Легкая пауза затрепетала в узкой кабинке лифта.
- Я люблю тебя!
Женя вздрогнула. Лифт дернулся и остановился. Она обхватила ладонями его лицо - крепко так! И стояла, не говоря ни слова. Глаза её засветились новым ясным огнем.
Створы лифта раскрылись и Никите пришлось прервать паузу - он сжал её ладошки в своих, потом на секунду уткнулся в них. Они были такие теплые, маленькие и... беззащитные.
Оба вышли на площадку, где тусовались и курили какие-то алкаши. Женя долго-долго молча стояла и глядела на него, запрокинув голову. На площадке качался и таял дым сигарет. В воздухе волновались дымные силуэты, поля, какие-то знаки, фигуры... Она вдруг порывисто прильнула к нему, потом отпрянула и сказала всего два слова.
- Я тоже.
Он взлетел на седьмой этаж, прыгая через две ступеньки, отпер дверь...
Стол в гостиной был накрыт, за столом пировали, повсюду слышался смех, говор, музыка...
Где же Сергей Александрович? Его не было за столом.
Никита увидел маму и папу за дальним концом стола и, хотел было кинуться к ним, чтобы расспросить... когда из ванной чрезвычайно твердой походкой вышел Овечкин. Рукав рубашки на его левой руке был закатан - рука от кисти до локтя располосована двумя глубокими красными царапинами.
- О! - воскликнул он, заприметив Никиту. - Здравствуй, племя молодое! Значит уже вернулись?
- А...да, - каким-то крякающим голосом ответил тот. - Это вас... кот?
- Да, ты че, парень! Это мы тут немножко... посуду побили. Кот! Где это видано, чтобы милейшее домашнее животное нападало на человека?А?!
- Никита, иди мой руки и садись за стол, - стараясь перекрыть гул голосов, крикнула ему мама.
- Мам, я сейчас. Я вернусь после, хорошо? Ты слышишь?
- После чего? - не поняла мама.
Этот гул кого угодно может вывести из себя!
- После Рож-де-ства! - проорал Кит и опять метнулся к Овечкину.
- Дядя Сережа... только пожалуйста, честно.
- Это всенепременно! - пообещал тот.
- Это все-таки вас гадский котяра отделал, да?
- Ни в коем случае! - торжественно провозгласил Овечкин. - Ну, сам подумай: чтобы меня... какой-то кот... Это было бы совсем не мудро!
- Ну вот, вы не хотите ничего мне рассказывать, - в отчаянии дернул головой Кит. - Тогда скажите, хотя бы, где он. Вы его все-таки... того?
- Парень, на тебя дурно подействовал свежий воздух. Тебе надо среди народа побыть. А кстати, где твоя милая девушка?
- Она... дома. А где кот? Дядя Сережа, я вас очень прошу...
- Ну, если так... - посерьезнел Овечкин. - Онукрыт до поры в надежном месте. И, поверь, что там ему хорошо. И еда и... - он описал жестом некую параболу, которая могла означать все, что угодно, но в данном случае, скорее всего, удовольствия всякого рода. - Не волнуйся, больше он никого не тронет. Я об этом позабочусь. Лады?
- Лады! - с превеликим облегчением гаркнул Никита и, схватив обеими руками мужественную руку Овечкина, с силой её потряс.
А потомвихрем пролетел два пролета лестницы и очутился в Жениной квартире.
Она ждала его, сидя одетая на краю стула в комнате Марии Михайловны. За стеной, в её комнате, как всегда, гудел разношерстный люд.
- Ты уже? Хорошо. Тогда проводи меня до остановки. Видишь, я слово сдержала.
- Женечка... - он не знал, что сказать...
Как остановить ее? Кольцо! Он должен уничтожить кольцо - и тогда колдовская связь будет прервана. ЕгоЖенька станет свободной!
- Ну, пойдем...
И снова онина воле. Простор небесный был полон звезд. Ветер совсем утих, ночь затаилась, притихшая, таинственная...
- Ночь, слышишь меня? - крикнул Кит, запрокинув голову и роняя шапку в снег. - Не разлучай нас! Твой Царь рождается, слышишь, ночь? Царь небесный!
Женя ни слова не вымолвила в ответ на это импровизированное заклинание. Только подняла шапку, отряхнула от снега и водрузила ему на голову.
- Слушай... ещё есть время. Давай к реке прогуляемся. Знаешь, я ведь возле этого шлюза ещё ни разу не был!
- Правда? - она поверила. Взяла его под руку. - Тогда, конечно, пойдем.
Они спустились кривым переулочком к Яузе, а липы и тополя стояли на страже, охраняя их путь. Машин почти не было, и они легко и быстро перебежали дорогу. И вступили под сень высоких деревьев, чьи темные тени чертили загадочные письмена на белом снегу...
Возле чугунного парапета, ограждавшего набережную и шлюз, повеяло свежестью.
- Женька, чувствуешь... запах какой! Запах живой воды. Смотри - вон он, шлюз! А я и не знал, что в самом центре Москвы есть такое.
- Да, здесь чудесно... - она перегнулась через парапет, всматриваясь в бурный поток, с шумом падавший водопадом свысотыболее четырех метров. Дальше река успокаивалась и текла неспешно, играя с отражениями фонарей.
- Слушай, да это просто Голландия! - продолжал усыплять её бдительность Никита, беспрерывно болтая. - Или Бельгия! Я однажды был с родителями в Бельгии - в Генте - так там почти то же самое... Только это наша Москва. И мы... никому ее... не отдадим!
Эти последние слова он разделял паузами, точно набирая воздуху в легкие и готовясь к прыжку, а потом... прыгнул! Он кинулся на неё как тигр, стараясь вцепиться в запястье правой руки, на которой оранжевым мутным цветом пульсировало кольцо.
Женя вскрикнула от неожиданности, а он рвал зубами её варежку содрал, отшвырнул прочь, мотнув головой... и мертвой хваткойухватил кольцо.
- Что ты делаешь? Ай... мне больно! - закричала она, не понимая, что происходит.
А потом поняла.
- Не смей! Это мамино кольцо! Оно для меня святое!
- Оно не мамино! - орал он не своим голосом, стараясь содрать перстень колдуньи с Жениного пальца. Я там был... в ту ночь под окном... Я все видел, все слышал. А когда ты ушла... нет, отдай! Когда ты ушла вместе с этим черным котом, старуха говорила сдемоном! Ты понимаешь это? Ты понимаешь, глупая, во что ты влипла?
Ее сопротивление начало слабеть - настолько сразили Женю эти слова. Он одним рывком сорвал перстень с её пальца и... закричал. Оно почти до кости обожгло ему правую руку.
Тогда Никита перекрестился, переложив колдовской перстень в левую.
- Ничего, - в ярости захохотал он, - до свадьбы заживет!
И со всей силы зашвырнул кольцо далеко вреку.
Женя остолбенела. Первые секунды она не знала, что делать. Решение пришло бессознательно, а может, оно было последним приказом колдуньи...
Закинув ногу на парапет, она взобралась на него, стала подтягивать другую... Еще мгновение - и она прыгнет в гневную, беспощадную, ледяную воду кипящего шлюза...
Он всей своей массой навалился на неё и стал тянуть на себя - к спасительной земле. Но силы её удвоились - казалось, не девочка неполных тринадцати лет, но взрослый и притом тренированный человек с железными мускулами противостоит ему. Она тянула его к себе - туда, за парапет. Ведь она была уже ПО ТУ СТОРОНУ, цепляясь только одной рукой за край чугунных перил. Никита чувствовал, что Женя сильнее.При этом, она не понимает, что делает. Искоро - да, слишком скоро! - они оба окажутся в ледяной воде.
Звать на помощь? Но вокруг не было никого. Да он этого и не хотел. Погибать - так вместе!
- Жаль только, что так короток наш век оказался, моя любимая! выдохнул он одними губами в беспощадную ночь.
Она-таки перетащила его на свою сторону, и оба нависли над бурлящей рекой, поющей свой Рождественский гимн...
- Женька... прощай! - крикнул Никита, зажмуриваясь...
Он ждал, что сейчас Яуза в первый и в последний раз обнимет его.
И тут... На колокольне Андроникова монастыря ударил колокол. Раз, другой... Звонили к заутрене.
