сидела напротив него, подперев щеку рукой, и внимательно слушала.
– Почему Фумико поменяла фамилию? – спросила она у Нагаре.
– Фамилию меняют, когда выходят замуж, – ответил он несколько раздраженным тоном родителя, которому каждый день приходится отвечать на целый поток вопросов.
– Что? И со мной так будет? Когда я выйду замуж, то поменяю свою фамилию?
– Если выйдешь.
– Ну уж нет, ни за что на свете. Госпожа, а вы поменяете свою фамилию? – обратилась она к Казу.
В последнее время Мики стала обращаться к Казу «госпожа». Никто в точности не знал почему. Несколько дней назад девочка называла ее «сестричка Казу», до того – «сестра», а еще раньше – просто по имени. Похоже, социальный статус Казу медленно, но верно рос.
– Госпожа, а вы поменяете фамилию, если выйдете замуж?
– Если выйду замуж, – ответила Казу со своим обычным невозмутимым видом, продолжая до блеска натирать стаканы.
– Хм, понятно, – сказала Мики.
Осталось неясным, что именно она поняла, но девочка кивнула.
Мики вернулась на свой стул у барной стойки, чтобы записать еще желания на оставшихся тандзаку.
Бип-буп, бип-буп, бип-буп…
В дальней комнате зазвонил телефон. Казу собиралась пойти ответить, но Нагаре знаком показал, что сам возьмет трубку, и скрылся за дверью.
Бип-буп…
Курата уставился на свое желание, написанное на тандзаку.
Хотя Асами Мори была на два года его младше, она никогда не разговаривала с ним с тем почтением, которое обычно проявляют по отношению к старшим коллегам. В компанию, где они оба работали, Асами и Курата пришли одновременно. Улыбчивая и непосредственная девушка сразу же завоевала всеобщее обожание.
Асами работала в том же офисе, что и Фумико, которую все считали красивой, но за глаза называли стервой. Поэтому сотрудники так обрадовались, когда с появлением Асами напряженная обстановка, царящая во время сдачи работ, разрядилась. Курата и Асами часто ходили куда-нибудь посидеть и выпить вместе с остальными сотрудниками, пришедшими в компанию одновременно с ними. Чаще всего разговоры заходили о трудностях на работе, но Курата никогда не позволял себе ни единого дурного слова о начальстве. Он во всем пытался увидеть что-то хорошее и часто брал на себя ответственность, когда обстановка накалялась, а ситуация казалась безвыходной.
Асами считала Курату оптимистом. Мужчина ей нравился, но у нее уже был парень, с которым она встречалась, когда пришла в эту компанию, поэтому Курата оставался для нее просто коллегой.
Курата и Асами сблизились, когда она рассказала ему про свой выкидыш. Она потеряла ребенка, после того как рассталась со своим парнем. Она узнала, что беременна, уже после того, как они разошлись, так что выкидыш произошел не из-за разрыва отношений.
Асами болела, но, обнаружив, что у нее будет ребенок, решила не делать аборт, хотя ей пришлось бы воспитывать его одной. Поэтому, когда у нее случился выкидыш, Асами пережила ужасное потрясение. Она все никак не могла отделаться от чувства вины из-за этого.
Это мучило ее так сильно, что Асами поделилась своими чувствами с самыми близкими друзьями вне работы, с родителями и с сестрой. Хотя они пытались успокоить и утешить ее, никто так и не смог разогнать тучи, которые сгустились над ее головой.
Именно в таком состоянии она и была, когда к ней подошел Курата и спросил:
– Что-то не так?
Асами подумала, что он не разбирается в таком деликатном вопросе, как потеря ребенка, но она отчаянно нуждалась в том, чтобы кто-то выслушал. Она уже со многими говорила о случившемся, но подруги плакали вместе с ней, а родители пытались внушить ей, что это не ее вина. Вот Асами и решила, что Курата тоже проявит сочувствие и скажет ей что-то утешительное. Она честно рассказала ему обо всем, что чувствовала.
Когда Курата выслушал ее рассказ, он спросил, на каком сроке у нее произошел выкидыш. После того как она назвала ему примерный срок в десять недель, или семьдесят дней, он спросил:
– Как ты думаешь, почему ребенку, которого ты носила, было даровано это время?
Это так разозлило Асами, что у нее задрожали губы.
– То есть тебя интересует, зачем вообще был тот ребенок?
Глаза у нее покраснели, и она судорожно всхлипнула.
– Ты хочешь сказать, что я настолько плохой человек?
Асами не смогла удержаться от резкого ответа. Она ведь и так уже вся извелась, оттого что ребенок не родился. То, что ей об этом сказал кто-то чужой, окончательно ее добило.
Похоже, Курата догадался о ходе ее мыслей и, ласково улыбнувшись, ответил:
– Нет, ты меня неправильно поняла.
– Что именно я неправильно поняла? Это же был невинный ребенок! А я даже не дала ему возможности родиться. Это моя вина! Из-за меня у него было всего семьдесят дней жизни! Всего семьдесят дней!
Он с печальным выражением лица дал ей возможность выплакаться, а потом сказал:
– Этот ребенок подарил тебе десять недель счастья.
Говорил он тихо, но весомо.
– Если ты и дальше будешь так мучиться, то это значит, что твой ребенок напрасно прожил те семьдесят дней.
В его словах не было сочувствия. Он просто указывал Асами на то, что ей нужно изменить свое отношение к тому, что произошло.
– Но если ты постараешься найти счастье, значит, он не зря прожил эти семьдесят дней. Тогда его жизнь имела смысл. Только ты можешь решить, почему твоему ребенку была дарована жизнь. Тебе обязательно нужно постараться обрести счастье. Твое дитя желало бы тебе именно этого.
Услышав эти слова, Асами ахнула. Глубокое отчаяние, которое угнетало ее, начало понемногу ослабевать. Жизнь стала казаться ей немного более радостной.
«Если я постараюсь быть счастливой, то жизнь моего ребенка будет иметь смысл».
Это был простой ответ.
Асами не смогла сдержать слез. Она посмотрела на небо и зарыдала в голос. Плакала она не столько от отчаяния, сколько от осознания того, что наконец-то увидела выход из мрачной бездны, в которой оказалась, и снова ощутила нечто, похожее на счастье.
Именно в ту секунду Курата стал для нее больше, чем хорошим коллегой и оптимистом.
– Господин Курата?
Курата неожиданно обнаружил, что Нагаре стоит рядом с ним с телефоном в руке.
– Да?
– Это Фумико.
– Благодарю вас.
Курата взял телефон.
– Да, Курата слушает.
Курата сказал, что если они не встретятся, то он не слишком расстроится. Но выражение его лица ожесточилось, как будто он нервничал, разговаривая с ней по телефону.
– Да… О, правда? Понятно… Нет, не за что… Большое вам спасибо.
Со стороны казалось,
