Обратный билет - Габор Т. Санто

мы сданы фирме «Вива Трэвел» в аренду, музей за вас получает по сто форинтов с головы, из них двадцать идут нам, гидам, музей принадлежит общине, а «Вива Трэвел» делает бизнес, по-тихому арендует служащих общины, чтобы группы водили, а чтобы они помалкивали, затыкает им рот мелкими подачками; вы спросите: какая от этого выгода общине? а кто вам сказал, что от этого общине должна быть выгода? выгода тут будет разве что тому, кто это наверху придумал: его устраивает, если с ним поделятся барышом; ну вот, мы находимся у самой большой в Центральной Европе синагоги, осмотреть Древо памяти и посетить синагогу можно за отдельную плату, и, пожалуйста, не стесняйтесь опускать деньги вот в этот ящик с надписью «На сохранение памяти мучеников», куда идут деньги? этого мне по статусу знать не положено, но у кого хватит смелости открыть рот, если один из оставшихся в живых будет заботиться о деньгах, которые служат памяти его погибших соратников? о живых и нравственных покойниках — или хорошо, или ничего; словом, пожертвования вынимают из ящика ежедневно, есть строгое расписание, кто в какой день, для одного-двух человек — скромный дополнительный доход, к тому же без налогов, так к этому и относитесь, в конце концов любое сообщество заботится о немощных членах своих, не бросает их на произвол судьбы… я вас очень прошу, не надо толкаться, пропустите вперед жертв Холокоста! и не забывайте о пожертвованиях, профилактика, модернизация стоят дорого, так что сегодня на Древе памяти шелестят и звенят пока лишь металлические листья, призывая нас помнить о погибших близких, которые, по крайней мере в эти мгновения, могут быть с нами, если уж мы не могли быть с ними в последние их минуты… звенят и покачиваются под ветром, как в лагере покачивались окоченевшие тела повешенных, или, скажем еще, как пальчики на детских ручках, что машут нам с того света; но блага модернизации скоро достигнут и религиозных общин, и тогда по всей Европе станут слышны звучавшие когда-то крики о помощи, и предсмертные стоны, и плач младенцев, и слова последней, оборвавшейся на полуслове молитвы, и каждая минута давних страданий оживет и на веки вечные останется с нами, а сообщество наших близких, и живых, и усопших, сольется в виртуальной реальности, и значит, будет существовать в Интернете, и Древо памяти заживет самостоятельной жизнью, а с ним оживут все памятные мероприятия, которые будут возле него проходить, и наверно, когда-нибудь отсюда полетят во все точки земного шара эстрадные программы, возводя аудиовизуальные мультимедийные памятники нашим близким, умершим в лагерях, памятники, которые будут соответствовать и времени, и тому, что было; на каком-то из этих листьев есть и имя моей матушки, олео а-шолом, учимся, учимся, да благословенна будет память ее, немалые деньги взяли с меня за это, но если не на память о родной матери, то на что еще тратить деньги! знаете, вовсе не одно и то же платить валютой или сэкономленными форинтами… у кого есть деньги, того пускай помнят, у кого денег нет, тот будет предан забвению, вот какие слова можно было бы высечь на пьедестале… а теперь, пожалуйста, про пожертвования не забудьте!.. вот так, каждый, каждый, не отвлекайтесь, и после этого можно двигаться дальше, здесь рядом — кладбище бывшего гетто, здесь покоятся люди, которых убила ненависть, пусть же любовь хранит память о них! все равно, русские ли, НАТО ли, важно, чтоб кто-нибудь был тут и защищал нас; а сейчас мы находимся в самой большой синагоге Европы, здесь мы с вами ненадолго расстанемся, здесь о вас позаботятся специальные экскурсоводы, а я, во избежание трений насчет сфер компетенции, подожду вас тут, на скамейке, группу поведет господин кантор, господин кантор — он как музыкальный автомат: сунете ему в карман деньги — и господин кантор запоет, если денег мало, запоет поминальные песни, если много — поминальные песни и веселые мелодии, за отдельную плату — венгерские народные песни и всякие игривые куплеты, репертуар у него очень большой, не удивляйтесь, у господина кантора такой приработок, нынче ведь и похороны-то редки, не забывайте, что это маленькая община, надо как-то себя поддерживать, но мы будем держаться до последнего еврея-покойника, как говорят у нас в общине, так что синагога для господина кантора — тоже маленький бизнес, он себя так поддерживает, а вообще, он по совместительству хорист в оперетте, у нас тут, правда, такой роскоши, как у католиков, в Базилике, нет, там бросишь в кружку полсотни — свет загорается вокруг святой десницы, бросишь сотню — святая десница еще и помашет вам, Аве Мария и все такое! шутка, надеюсь, среди нас нет никого, кого бы это задело? не хочу ничьих чувств оскорбить, но я с самого начала сказала, что не люблю водить смешанные группы, я не общество еврейско-христианской дружбы, правда, и в чисто еврейских группах иной раз попадаются оберхохем, а то и несколько; гои, те, по крайней мере, проникаются… идите-идите спокойно, не бойтесь, господин кантор всегда такой суровый, пока не узнает, на какие чаевые ему рассчитывать, так что лучше дать вперед, тогда он успокоится, семья, знаете, большая, к тому же молитвы у него записаны в фонетической транскрипции, но я вам этого не говорила; что-что? в группе есть такие верующие, которые не войдут в синагогу с органом? ах ты Боже мой, если бы это была единственная трефная вещь в нашей общине! эх, я бы вам кое-что рассказала, но лучше не стану, потому что и в следующем месяце хотелось бы получить группу, но можете мне поверить, то, что творится здесь, даже в Одессе не посмели бы сделать, и даже, может, в Чикаго, потому что у гангстеров все же есть какое-то социальное чувство, не то что у этих, для которых нет ничего святого, они даже мертвых грабят, тут, правда, мертвых уже больше, чем живых, это надо признать, в этом и есть самый большой гешефт… ну-ка, придвиньтесь ближе, так и быть, расскажу, как это делается, надгробья на кладбище падают будто по расписанию, но только на тех могилах, которые навещают родственники из-за границы, и родственники, разумеется, платят за восстановление памятников, если же у покойника родных нет, а надгробье у него, как назло, старинное, добротное, то его от этого надгробья любезно избавляют, зачем душе лишние заботы, а камень заново отшлифуют и продадут, да… но главный навар получают не здесь, а еще при погребении, в зависимости от того, кто