По тому, как расширились его глаза, поняла, что ребёнок всё увидел и понял. Ей показалось, что чёрные зрачки полностью поглотили тёмно-коричневую радужку.
— Чего уставился? — спросил его мужчина, угрожавший Тамаре. — Отцепись от неё. Встань у стеночки и прикинься тенью, а мы пока прокатимся с твоей тётей недалёко.
Но ни он, ни она не ожидали от мальчика того, что произошло. Шурка заорал так, будто это его вот-вот зарежут. Он, продолжая сжимать ладонь Тамары, начал пинать человека, который ему не понравился.
— Заткни этого идиота! — рявкнул мужик и тут же, не дожидаясь ответа, потащил её к машине, не забывая тыкать в бок ножом.
Она отбивалась от него одной рукой. Саша свалился на асфальт спиной и с ещё большей силой заорал. Он старался хотя бы дотронуться своими мягкими сандалиями до крепких мужских ног. Его удары иногда попадали в цель, но особого вреда не наносили, скорее, злили. Мужчина, отпустив Тамару, замахнулся на ребёнка кулаком, и тогда она со всего размаха врезала ему по шее, сбоку, куда смогла дотянуться.
— Ты, блядь! — взревел он злости. — Убью!
В пылу борьбы они не заметили, что к ним спешит ещё один человек. Тамара увидела его, когда он ударил первого под рёбра справа. Она опешила, не зная, чего ждать дальше. То, что эти люди из одной банды, поняла сразу: у второго взгляд был просто бешеный. Темно-карие глаза сверкали ненавистью, когда он смотрел на согнувшегося у его ног мужика.
— Тебе кто давал команду лезть к ней? — сквозь страшный крик Сашки услышала Тамара. — Я тебе яйца отрежу и в глотку засуну, понял, ё…
Дальше последовал такой отборный мат, что она покраснела. Стараясь успокоить бившегося в истерике мальчика, продолжала наблюдать за двумя людьми.
«Даже не знаю, кто из них страшнее. Оба нелюди».
— Ты чего, Рус? — прохрипел первый. — Он же сказал всем, что можно делать с ней… Вот я и подорвался, чтобы успеть раньше всех.
— Заткнись. Не так же… Твоё счастье, что людей нет, а то загремел бы сейчас. Вали отсюда пулей. Я тебе потом разъясню, что можно, а что нельзя делать. Вали!
Матерясь на все лады и морщась от боли, здоровяк сделал шаг в сторону машины, но оглянулся на Тамару.
— Сладенькая сучка, чистенькая! Так и выебал бы во все…
— Пшёл отсюда, — прошипел ему второй, проглатывая буквы. — Если ещё раз сделаешь по-своему, я сам тебя так… Ты сидеть не сможешь никогда, иначе кишки вывалятся.
— Да брось, Рус, — испуганно заскулил здоровяк, — не из-за бабы же!
— Мне пох… бабы! Ты, сучоныш, посмел пойти поперёк меня!
Ей показалось, что от его тихого, вкрадчивого голоса каждый волосок на теле задрожал. Она прижала к себе рычащего ребёнка, который продолжал сучить ногами, при этом выкручивался из её рук и мотал головой.
— Тихо, Сандро, тихо, успокойся. Дяди просто ошиблись. Они нас с кем-то перепутали. Сейчас папа приедет, и мы будем все вместе. Тихо, малыш.
Услышав прерывающийся женский голос, татуированный здоровяк ринулся назад, к ней.
— Давай, сучка, пошепчи мне на ушко. А потом я тебе расскажу и даже покажу… Как я буду трахать тебя, на изнанку выверну и продолжу…
Он почти дотянулся до неё своими огромными ручищами, казавшимися грязными от синих рисунков. Саша вдруг выпрямился, подался вперёд и попытался укусить его. Здоровяк интуитивно дёрнул руку назад. Тамара не сумела себя остановить и рассмеялась. Рус, не ожидавший такой прыти от подчинённого и странной реакции женщины, сжал кулаки. Через мгновение это страшное оружие обрушилось на затылок здоровяка. Тот глухо крякнул и завалился носом вперёд, к её ногам. Она почти сидела на корточках, обнимая Сашу, но успела собраться и отпрянула назад, неудобно наступив на ногу. Резкая боль в щиколотке заставила её охнуть и поморщиться. В глазах потемнело, в ушах звенел оглушительный вой мальчика.
«Господи! Да что же это такое! Зачем мы пошли гулять? Тут людей-то почти не осталось, даже некому помочь, хоть обкричись. Если ещё Арай появится, тут точно будет бойня. Этот чёрный убьёт и не задумается. Он своего-то вырубил в один миг. Я бы добавила от души, прямо с носка, как говорил брат. Только, как это делается?»
Тамара сосредоточилась и, закусив губу, чтобы не показать, как ей больно, подняла взгляд на того, кто напряжённо озирался по сторонам. На вид Русу было чуть за тридцать. Сухощавого телосложения, гладко зачёсанные назад чёрные волосы, острые скулы, широкая переносица, упрямый подбородок, подчёркнутый редкой бородкой и усами на азиатский манер — эти черты врезались в память Тамары. Мужчина и одет был во всё чёрное: брюки, футболка-поло, ботинки на мягкой подошве, похожие на борцовки. На жилистой руке заметила широкий витой браслет из белого металла с пластиной в середине, на которой были нанесены непонятные значки.
«Какой же это Рус? Ему больше подошло бы Бек».
— Налюбовалась? — не глядя на неё, тихо сказал он. — Лучше забудь, что видела. Хоть слово кому скажешь… Не только ноги переломятся. Поняла?
Тут перевёл на неё взгляд, и ей стало жутко.
«В его глазах нет души. Как бездонный колодец. Страшно! Этот человек не остановится ни перед чем. Для него не существует никаких человеческих ценностей. Жестокий. Бешеный. Убийца».
Мысли бились в виски, но сама не могла даже вздохнуть. Её словно парализовало от ужаса, даже Сашкин крик не мог привести в чувство.
Рус крепко взял здоровяка за шкирку, приподнял отяжелевшую тушу, весившую намного больше его самого, и толкнул в сторону машины.
В этот момент рядом с ними упал целлофановый пакет, наполненный водой, и буквально разорвался на миллионы брызг, оглушив всех участников страшной сцены. Грязь с городской улицы, смешанная с каплями, летевшими на скорости, превратилась в пули, посёкшие голые руки и ноги. Рус резко поднял голову, хмурым взглядом обвёл балконы и окна, Тамара тоже посмотрела наверх, но никого не увидела. Ни там, ни поблизости никого не было. Лишь вдали, на остановке виднелись несколько человек. Наконец, она заметила синюю машину, которая стояла, подчиняясь красному цвету светофора. Фары приветственно замигали.
«Не надо, Арай! Не спеши!» — закричала мысленно ему.
Чёрный мужчина перехватил её взгляд и медленно покачал головой, словно предупреждал, потом стремительно направился к машине. Шлейфом за ним просыпались слова:
— Никому. Запомни, пока жива.
Через несколько секунд никого рядом с ними уже не было. Саша затих, прижавшись к Тамаре. Обнимал её, чуть похлопывал ладошкой, иногда вздрагивал.
— Прости меня малыш. Так уж вышло. И сказать-то никому ничего не могу. Нельзя.
Она гладила его по жёстким коротким
