Думаете, я могу допустить вас до занятий после такого? – Она потрясла заявлением.
– Но ничего не было, – повторила Василиса. – Мы просто занимались…
– В полиции разберутся, чем вы там занимались, – резко отозвалась начальница. – Я вас больше не задерживаю.
Василиса вышла из кабинета на подгибающихся ногах. Почудилось, что сидевшая в приемной секретарь ехидно взглянула на нее, хотя та уткнулась в экран компьютера и даже не повернула головы в ее сторону. Предстояло преодолеть школьные коридоры, такие шумные и многолюдные перед началом уроков. Казалось, все смотрят на нее, переглядываются и перешептываются, разве что пальцами не показывают.
– Здрасьте, Василиса Андреевна, – прощебетали девчонки из ее класса.
Василиса даже не успела ответить – они пробежали мимо. Впрочем, и класс уже не ее, и девчонок этих она вряд ли еще увидит. Только если они в суд придут… Подумав об этом, она ужаснулась. Неужели жизнь может разрушиться в одночасье? Без всякой вины и даже практически без ее участия. Стоит ли считать домогательствами то, что ученик подал ей пальто? Банальное проявление вежливости. У них не Америка, чтобы по любому поводу в харрасменте обвинять…
Такого Василиса от него точно не ожидала, как и ни от кого другого. Вот тебе и тихий троечник! Зачем вообще Быстрову это понадобилось? Захотел отомстить за то, что она не ответила на его признание и даже не дослушала? А чего он ожидал, спрашивается?
Василиса вышла на крыльцо. По школе пронеся звонок, вырвался на улицу, и ее сердце болезненно сжалось. Это к ней уже не относится, больше она его не услышит. Даже если ничего не подтвердится и будет доказано, что она ни в чем не виновата, от такого не отмоешься.
Ее репутация преподавателя погублена в один миг – никто не захочет связываться с учительницей, которую обвиняли в преступной связи с учеником. Как говорится, ложечки нашлись, а осадочек остался. Если допустила подобную ситуацию, значит, все равно косвенно виновата. Не стоило оставаться с учеником наедине, надо было потребовать, чтобы дома присутствовал кто-нибудь из родителей…
Где, кстати, отец Быстрова? Она всегда общалась только с матерью и никогда его не видела. Не выдержал жизни с авторитарной женой-командиршей и сбежал из семьи? В заявлении, которое ей продемонстрировала директриса, его имя точно не значилось…
– Василиса Андреевна!
Она подняла глаза – Быстров мялся у крыльца, явно дожидаясь ее. Хотела молча пройти мимо, но парень преградил ей дорогу.
– Я ничего не знал, – срывающимся голосом выпалил он. – Это все мать!
Может, он говорил правду, но ей было все равно.
– Совсем долбанулась со своей работой…
– Допустим, это все мать. – Василиса вступила в ненужный разговор. – Но зачем вы ей такое рассказали?
– Да я не рассказывал! – почти закричал Быстров.
Дворник, подметавший в школьном дворе опавшие листья, оглянулся на них. Этого только не хватало – засекут их беседу на повышенных тонах и потом еще что-нибудь на нее навесят. Уроки уже начались, на улице почти никого, но изредка пробегают опоздавшие, да и из окон их прекрасно видно.
– Я не рассказывал, – тише повторил парень, оглянувшись. – Тем более что и нечего… – Он запнулся и умолк.
– Откуда же она все это взяла?
Он опустил голову:
– Не знаю.
Надо было идти, но Василиса отчего-то продолжала стоять.
– Я из дома уйду, – вдруг сказал Быстров.
Только этого ей не хватало!
– Леша, не вздумай, – строго проговорила она, забыв про вежливость и свое неизменное «выканье» ученикам. – Могут дополнительные проблемы возникнуть. Меня же во всем и обвинят.
– Ваше слово против ее, – горячился парень. – У нее нет доказательств. А я скажу все, как есть, – что это вранье, ничего не было…
– Твое слово против ее, – напомнила Василиса. – К тому же ты несовершеннолетний и вообще права голоса не имеешь.
– Еще как имею!
– У тебя имеется законный представитель, мать, она и будет от твоего имени говорить.
– Посмотрим.
– Ладно, Леша, – обреченно вздохнула она. – Иди, а то урок уже начался. Если будешь прогуливать школу, никому от этого легче не станет, ни мне, ни тебе.
– В гробу я видал эту школу, – пробурчал Быстров, но все же послушно направился к крыльцу.
А Василиса пошла прочь от школьного здания, ставшего в один момент чужим и враждебным. Вряд ли она еще сюда вернется: большим количеством вещей обрасти не успела, а уволят ее теперь по статье, и не будет никакого смысла возвращаться за такой трудовой книжкой.
Зайдя в подъезд, она первым делом заглянула в почтовый ящик. Там валялась одинокая бумажка – вызов в районный отдел внутренних дел. Без всякого конверта, значит, любопытный почтальон уже в курсе, а скоро будет знать и весь дом. Похоже, катастрофа куда масштабнее – ей придется менять не только работу, но и квартиру. А ведь она прожила здесь всю жизнь, с самого рождения. Неужели маме тоже придется переезжать? Нельзя допустить, чтобы шушукались у нее за спиной и показывали пальцем как на мать соблазнительницы невинных мальчиков. Ее же и осудят, мол, плохо воспитала дочку…
Василиса помотала головой и зажмурилась: да что за бред! Может, Быстров не такой уж и невинный. Ему, простите, семнадцать. У многих старшеклассников уже имеется определенный опыт, вдруг и он не исключение. Она же, по сути, ничего про него не знает! Кроме того, что он воспитывает донную панцирную рыбу, но это ей вряд ли поможет…
Хорошо, Василиса успела вытащить бумажку из ящика раньше мамы – ее, чего доброго, мог инфаркт хватить. Хоть чему-то можно порадоваться. Она наверняка все узнает, но чем позже, тем лучше. К следователю – или кто там ее вызывает – надлежало явиться завтра с утра, и это тоже неплохо: не придется долго терзаться в ожидании. Пусть уж лучше сразу…
Отправляясь в отделение внутренних дел, Василиса чувствовала себя настоящей преступницей. Вдруг ее прямо там задержат? Надо тогда вещи какие-то с собой взять, чтобы потом маму не дергать, ей и так достанется…
Пожилой полицейский – звание она не смогла определить, совсем не разбиралась в погонах, а, похоже, скоро придется, – едва взглянул на нее и сверился с бумагами на столе.
– Заявление на вас поступило, Василиса Андреевна, – скучным голосом озвучил он очевидный факт. – По факту домогательств к несовершеннолетнему Быстрову Алексею. В курсе уже?
Василиса обреченно кивнула.
– Что можете пояснить по данному вопросу?
– Это какое-то недоразумение, – горячо заговорила она. – Я была репетитором Алексея по английскому языку.
– Как были оформлены ваши отношения?
Она опешила:
– Какие еще отношения?
– Деловые, конечно. А вы что подумали? – усмехнулся следователь, но тут же серьезно продолжил:
