Александр Грибоедов - Сочинения

Или намерены меня вы убедить,
Что нет возможности мне мужу угодить,
Что сердца я его лишаюсь невозвратно.
Так! должно верить мне сему, хоть неприятно.
Он вовсе действует тем чувствам вопреки,
Являл которые, искав моей руки.
В те дни, что для меня так памятны, так сладки,
Он все любил во мне – и даже недостатки.

О! в этом нечего меня вам уверять!
Как вас не полюбить? вам суждено пленять.
Но узников своих чтоб приучить к неволе,
На то потребно средств еще гораздо боле;
Они, сударыня, для вас немудрены;
Зачем отбросили свои таланты вы?
Искусством нравиться пренебрегать не надо.
Вы хороши собой хотя и без наряда,
Но что́ вы, как теперь, одеты не всегда?
Зачем не ездите в собранья иногда,
Которых можете быть первым украшеньем?
Там возбужденные правдивым восхищеньем
Хвалы, с которыми к вам всякий поспешит,–
Ручаюсь, что Арист их дорого ценит.

Ужели кисея, надетая удачно,
Ему заменит взор мой ласковый, безмрачный?
Ужель неискренний восторг, похвальный бред,
Который так легко всем уделяет свет,
Захочет он сравнять с горячностию тою,
С которой может он быть мной любим одною?

О нет! конечно, нет; но, видя каждый раз
Везде угодников, вздыхателей круг вас,
Сам будет угождать, к свому привыкнет дому,
Чтоб сердца вашего не уступить другому.

Довольно; верьте мне, что до минуты сей
Скрывалась дома я, таилась от людей
Не для того, чтоб быть мне от других отличной, –
Любить веселье мне подобно всем прилично:
Утехи, счастие, всех радостей собор
В Аристе мне одном мечтались до сих пор.
Он насмехается над чувствами моими.
С теперешней поры и я прощаюсь с ними:
Род жизни я моей переменяю весь;
И съездов ежели у нас не будет здесь,
То целый день и ночь искать их буду вчуже.

Вот удивите вы весь свет!

Так удивлю же.

И сим поддержите честь пола своего.
Я знаю, женщинам нет легче ничего,
Как променять свой вид и даже свойства, мненья…
Но, кстати, вы теперь начните превращенья:
Сыграйте что-нибудь и спойте в добрый час;
Пусть Музы, Аполлон и, словом, весь Парнас
Благоприятствуют успешному началу.

Давно не пела я.

Попробуйте.

Пожалуй.

Боги! Лида, унывая,
В грусти вопиет своей:
Ах! красавица какая
В мирной есть долине сей,
Что, от жалкой Лиды кроясь,
Разлучает с милым нас!
Иль она Венерин пояс
Получила в дар от вас?

Пристойнее бы мне совсем не начинать.

И таковой талант вы можете скрывать?
Как дурно скромничать не к месту! – Продолжайте.

Смотрите ж, за глаза меня не осуждайте.

Вдруг, как ветерок привея,
Лель ей на ушко шепнул:
Ты пастушек всех милее!
Но Филон, едва вздохнул,–
От тебя все получает;
Для того не ищет вновь:
Где желанье умолкает,
Умолкает и любовь.

Что, ежели Арист пришел бы сей порой?

Не знаю, что бы он, а я уж сам не свой!

И подшед Филон к прекрасной,
Ей не встречен в первый раз;
Просит поцелуй напрасно:
За отказом вслед отказ;
В просьбах и сопротивленье
Длится неги сладкий час,
И любовник в упоенье
Счастлив – будто в первый раз.

Ей-богу, ваше мне суждение опасно.

Неподражаемо! божественно! прекрасно!

Я не заметила тебя; давно ль ты здесь?

Что ж делать: где талант, бывает также спесь.
Но чьим обязан я всесильным убежденьям?
Кто приманил тебя к забытым упражненьям?
Ты думала ль меня приятно удивить?

О! благодарностью ты можешь не спешить:
Вот упросил меня.

Сафир?

Да, он.

Измена!
Я сколько приставал и падал на колена,
И все не мог тебя на это преклонить.

Как будто бы мужья умеют попросить;
Их просьба на приказ ужасно как походит,
А повеление до сердца не доходит.

Арист! тебе урок.

Старательный убор;
А принуждения не замечает взор;
Платочек на груди как ветерок навеян.

Я ехать собралась.

Ты едешь?

В магазейн.

И в магазейн?

Да.

Не верю я ушам.

Тьму разных мелочей я заказала там,
И надо кое-что для нынешнего балу.

Для балу?

Точно так.

Но объяснись, пожалуй,
Пустыннический дух ужели впрямь исчез?
Тебя ли слушаю? Давно ли до небес
Уединение ты мне превозносила?

И это помнишь ты? я, право, позабыла.

Забыла правила любимы через час?
И вот, о женщины! не обижая вас,
Вот та, которая из самых постоянных!

Ты первый недруг был всех этих правил странных:
Сафир противу их меня охолодил.

И все-таки Сафир.

Тебе он угодил:
Он сделал, что твои уважила я мненья;
Ты, верно, очень рад?

Я нем от восхищенья.
Да как послушалась Сафировых ты слов
Так скоро, – невзначай?

И без больших трудов.
Мне перестали быть те общества противны,
Где предвещает он веселья непрерывны,
Где можно нравиться легко в моих летах.
Нет! больше не сижу я в четырех стенах.
Пускай к рассеянью кто нову страсть осудит:
Сафир ее внушил, и отвечать он будет.

За что такая честь! Я, право, уж боюсь,
Что красноречием невольно возгоржусь.

Недаром – в полчаса вы совершить умели
То, в чем бы во сто лет другие не успели.

Завиден тот, кому дар слова дан такой.
Так вместе на́ вечер поедем мы с тобой.

И нет! там многие, в сужденье торопливы,
Безвинно посвятят тебя в мужья ревнивы
Или найдут, что мы как пара голубков;
Я ж от двусмысленных шептаний, полуслов
Старалась до сих пор быть сколько можно дале.