* * *
Панина у Губанова по делам в связи с той борьбой, которую она ведет с Навурским (а возможно, ее тоже увязать с "прокурорскими" делами). Тут они выясняют, что и он и она - воспитанники детского дома. Губанов говорит: "Обратите внимание, сколько встречается среди современных работников, среди военных людей и вообще среди хороших людей разных профессий - воспитанников детских домов. Своими детскими домами социалистическое общество за тридцать пять лет своего существования спасло от гибели физической и моральной и сделало полноценными людьми, работниками миллионы детей, оставшихся сиротами, потерявших родителей своих в ту мировую войну, в гражданскую войну, в голодный 1921 год, в период коллективизации, в Великую Отечественную войну. Ну, кем бы мы были с вами, если бы не наши детские дома? Нас или не было бы, или были бы мы - я, скажем, чернорабочим, грузчиком, например, а может быть, вором, а вы всю жизнь проработали бы на каких-нибудь торфяных болотах или прислугой, или... нет, даже страшно подумать, не только сказать... И мне так приятно смотреть на вас, точно землячку встретил. Знаете что? Этой работы все равно никогда всей не переделать, пойдемте-ка ко мне домой да выпьем с вами за мой и ваш детский дом, который заменил нам и мать и отца! Жена будет рада".
* * *
Либерализм особенно отвратителен в наши дни, ибо означает покровительство, поблажку, слюнявую доброту по отношению к антинародным силам. На этом основании, однако, все бюрократы, карьеристы, стяжатели, эгоисты, обыватели на постах, скрывающих номенклатурой данного поста антинародную черствую душу человека, сидящего на посту, - считают "либерализмом" всякое проявление человечности по отношению к людям, совершившим ошибку, так или иначе согрешившим, попавшим в ту или иную общественную беду.
* * *
Мать Христины так и осталась деревенская, все ее чувства, мысли, вся жизнь ее осталась там, она только и говорит о своей "вёске". Лаврен Борознов, муж ее, тоже любит послушать, - он уже давно оторвался от деревни, он стал уже строителем по призванию, никогда бы не был способен вернуться в деревню, - но ему уже пятьдесят восемь лет, близится старость, и рассказы жены напоминают ему время, когда он был молодым. А Тина слушает мать, а вернее делает вид, что слушает, из дочернего такта, а ей все это стало чуждым и далеким. Ремесленное училище с практикой на заводе уже перевернуло ее с четырнадцати-пятнадцати лет, она стала заводская - и теперь, когда она просто домашняя хозяйка, она тоскует не по деревне, а по заводу, по заводскому труду.
* * *
Коля Красовский так же, как и Христина, медленно формирующийся характер; кроме того, ей нравится, что он смоленский, сосед ее, его фамилия и говор типичны для "смолян" и родственны белорусской душе Христины, они оба - из "западных славян", хотя и не сознают этой подпочвы их робкой симпатии друг к другу.
* * *
Размышления секретаря обкома о душевной неподкупности и о компромиссах допустимых и недопустимых.
* * *
Дружба в труде самый высокий вид дружбы. В числе прочего это и самый прочный и самый принципиальный и в то же время наиболее широкий вид дружбы в ней люди ценят друг друга по самому лучшему и высокому друг в друге, поэтому она может объединить людей самых разных по характерам, по достоинствам и недостаткам; ничто обывательское не может ее разрушить, если объединяющий трудовой принцип не поколеблен.
* * *
Обывательский предрассудок, будто женщины, особенно уже сформировавшиеся женщины, не могут так же прочно и верно дружить между собой, как мужчины (якобы из-за более или менее осознанной или скрытой "конкуренции" между женщинами перед лицом мужчин). Это справедливо только по отношению к праздным женщинам. Жизнь дает примеры исключительной дружбы между трудовыми женщинами, женщинами, объединенными общностью труда или общественного дела.
* * *
Современные плохие писатели, плохие прежде всего именно в моральном отношении, любят выводить в сатирическом освещении типы своих собратьев по перу, любят выводить их людьми, оторванными от народа, пьяницами, красивыми говорунами без правды в душе, подхалимами перед людьми вышестоящими, халтурщиками и сребролюбцами. Это первый признак, что у автора у самого нет любви и уважения к своей профессии, нет моральной основы в своей профессии, а есть некоторое смутное ощущение собственной неполноценности и фальши. Изображая своих собратьев скверными и маленькими, они надеются тем самым спастись от суда народа и возвыситься перед народом. Но народ не чернит [?], не знает скверных писателей, он видит в писателе своего учителя и часто совесть свою, он знает, что писатели - это духовные руководители народа, такие же, как и его, народа, политические вожди, и относится к профессии писателя с любовью и уважением.
Писатель, который в своем произведении оплевывает писателя, это прежде всего трус, боящийся народа своего.
* * *
Шубин не хочет, чтобы его из начальников доменного цеха превратили в директора комбината. Его разговор с Багдасаровым. "Я хотел бы учить молодежь доменному делу". - "В профессора, что ли? В доктора наук?.. А кандидатский минимум?.." И здесь развернуть вновь - в их споре - всю тему о высшем образовании, о научно-исследовательской работе, о проектантах, о работниках лабораторий заводских и т.д. Багдасаров вынужден соглашаться. "Почему же вы не ставите этот вопрос в целом перед правительством, разве это не ваша обязанность? Поставите?" Багдасаров, подумав: "Нет, не поставлю". Объяснить, почему Багдасарову действительно трудно ставить вопросы, не имеющие прямого и непосредственного отношения к выполнению плана, к тем прямым и непосредственным обязанностям, которые возложены на министерство, тем более что они выполняются далеко не так, как надо. Рассуждение о том, что наше государство - молодое государство, где формы государственного управления неизбежно меняются и надо вовремя видеть, где и что бюрократически "сложилось", застыло и тормозит рождение нового и живого. Багдасаров понимает это, но соразмеряет свои силы и сознательно отходит в сторону там, где это прямо его не касается. Он чувствует, что у него "не найдется времени" для того, чтобы весь вопрос изучить и поднять настолько, чтобы иметь успех в правительстве. И в то же время понимает, что все это может иметь успех при всех условиях только после большой борьбы. И, зная "ресурсы" свои, не берется за это. И это - слабое место Багдасарова как государственного деятеля? Беда в том, что рано или поздно и его непосредственное дело упрется в эту проблему, как в тормоз.
* * *
Гамалей - мягкий, добрый, спокойный, положительный человек, но долговременная, умеренная, холостая жизнь приучила его к экономности, доходящей до скупости, а кроме того, привила ему привычку к независимости в домашнем обиходе, и, когда он, наконец, женился, он живет в семье точно отдельным хозяйством.
* * *
Даша назначила Балышеву встречу в райкоме утром, в воскресенье, когда там никого нет, кроме дежурной в приемной, - больше им негде было бы встретиться наедине. И в этой приемной, пока дежурная докладывала о нем, Балышев испытывал волнение, сходное с волнением перед экзаменом. Он не видел Дашу двадцать лет. Встретив ее на заводе, он был поражен ее женственностью в расцвете сил, ее новым душевным и физическим обликом, и в нем проснулось былое чувство любви. Но сейчас это не было волнение любви. В юности, хотя она не ответила ему на чувство его - и в этом тогда была ее власть над ним, - он все же был настолько более развитой и сформировавшийся человек, что в чувствах его было и покровительство по отношению к ней, молчаливо ею признаваемое. Может быть, она сразу и не ответила на его чувство, потому что не чувствовала себя ровней, - он был человеком другого душевного мира и склада, она не во всем понимала его, немного опасалась, кроме того, ей мешали самолюбие и гордость. В переписке, которая возникла между ними, когда она вышла замуж, это самолюбие и гордость мешали ей показать, что теперь она его понимает и жалеет о том, что не ответила на его чувство, - разве она могла сама написать ему, что теперь... роли переменились. И всякий раз, получая письма ее, будучи тоже женат, он вновь и вновь испытывал волнение былой любви. Но это казалось уже прошлым. И в письмах его, очень человечных, все сильнее звучал этот оттенок доброго покровительства. И вот теперь он впервые понял, что же он потерял в жизни! Во всем ее облике была цельность и чистота, нравственная высота познавшей жизнь женщины с ее долгом по отношению к нелюбимому мужу, со всем, что она выстрадала, рожая от него детей, воспитывая их и вкладывая в них все самое лучшее, что было в ней самой. Новая духовная жизнь светилась в глазах ее, она обрела эту жизнь через образование, через большой трудовой и общественный опыт, давшие природному ясному уму ее осмысленную цель существования. Это не была уже девушка-работница, ищущая себя, с поразившими его тогда особенностями пробуждения ее индивидуальности. Это была созревшая, цельная, умная женщина в расцвете духовной и физической красоты. Она предстала перед Балышевым как бы на пьедестале, теперь он стоял внизу. И вот он волновался теперь, примет ли она его душою, не отвергнет ли вновь, не придется ли теперь, когда лучшая часть жизни осталась позади, вновь снискивать любви ее, но уже на основе неравенства, обернувшегося не в его пользу. А в общем черт его знает, почему он волновался, все-таки в этом было что-то и от обычного волнения влюбленного юноши, неуверенного в том, как будет принята любовь его, которую нельзя скрыть...
