прилавков, а автора тут же нарекли гением. Читали «от кабинета министров до детской» в полной уверенности, что это дневник путешественника, а истории в нем не придуманные, а реальные.
Тогда еще романов-памфлетов, полемических и философских, романов-притч, романов-антиутопий не было. «Путешествия Гулливера» стали первым таким «синтетическим» произведением.
Англия переживала первый период в развитии литературы Просвещения (1689—1730-е гг.), источавшей панегирики буржуазному прогрессу. Свифт же, видя в настоящем одни лишь противоречия и недуги собственнического общества, в будущее взглянул без всякого оптимизма.
Этот ледяной взгляд и огненное сердце великого сатирика и породили сатирическую традицию не только английской, но и мировой литературы. Писатель не мог бить могущественного врага (правительство и церковь) открыто, он его лупил гротеском, ставшим пророчеством. Он отверг власть, причем не только государственную, но и власть одного человека над другим, а также стяжательство, как главный мотив существования европейца и главную опору всякой власти.
Естественно, власть восприняла роман в штыки. Роман и по сию пору замалчивают, адаптируют под детские сказочки, науськивая на автора легион критиков и психоаналитиков, «объяснивших» творчество писателя его сексуальной озабоченностью, человеконенавистничеством, маниакальной депрессией и даже «невротической фантазией, сосредоточенной на труположестве».
Собственно, критики и диагносты лишний раз подтвердили слова их «клиента» о том, «что на свете нет такой нелепости, которую бы иные философы не защищали как истину». А еще: «Когда на свет появляется истинный гений, то узнать его можно хотя бы потому, что все тупоголовые объединяются в борьбе против него».
«Путешествия Гулливера» оказали огромное влияние на многих писателей в мире, от Ф.-М. Вольтера до М.Е. Салтыкова-Щедрина, породив множество произведений, от «Мальчика-с-пальчик» до «Летающего острова» Ж. Верна.
В России первый перевод «Путешествий Гулливера» с французского языка был осуществлен Ерофеем Коржавиным. В советское время первые две части книги издавались в специальном, детском, варианте – с многочисленными сокращениями. Переводили Свифта П. Кончаловский, А. Франковский и др.
Лучшим иллюстратором романа признан французский художник-иллюстратор, акварелист и литограф Жан Иньяс Изидор Жерар (1803—1847)., известный более как Жан Гранвиль.
В 1996 г. английским режиссером Ч. Стерриджем был снят телефильм «Путешествия Гулливера» по первым двум частям книги, в котором был выдержан дух романа и адекватно воспроизведены основные эпизоды и текст.
Стоит особо отметить несколько удивительных фактов из области научных открытий, которые, собственно, и подвигли многих литературоведов (в частности, Ю. Кагарлицкого) отнести Свифта не только к философам и сатирикам, но и к научным фантастам. Хотя при этом один из блоггеров замечает: «Поразительный феномен Свифта в том и заключается, что все сатирические открытия были сделаны классиком задолго до появления самого термина НФ». При этом открытиями в науке стали многие предметы и явления, зло и остроумно осмеянные Свифтом в романе.
Скажем, логическая машина – аналог арифмометра, «вычисляющего» не числа, а слова, сегодня это ЭВМ и компьютеры. Или «весьма изобретательный архитектор, разрабатывавший способ постройки домов, начиная с крыши и кончая фундаментом. Он оправдывал… этот способ ссылкой на приемы двух мудрых насекомых – пчелы и паука». Ныне это один из способов строительства зданий. «…Нелепые идеи академиков-прожектеров вовсе не так безграмотны, как может показаться на первый взгляд. Постройка дома начиная с крыши признана рациональной в наше время. Крышу монтируют на грунте, поднимают домкратами; подстраивают под ней верхний этаж, поднимают домкратами… Все работы ведутся на земле, не требуется небезопасного монтажа на высоте». (Г. Гуревич). И т.д.
Поразительным представляется открытие ученых летающего острова: «две маленькие звезды, или спутника, обращающихся около Марса, из которых ближайший к Марсу удален от центра этой планеты на расстояние, равное трем ее диаметрам, а более отдаленный находится от нее на расстоянии пяти таких же диаметров. Первый совершает свое обращение в течение десяти часов, а второй в течение двадцати с половиной часов, так что квадраты времен их обращения почти пропорциональны кубам их расстояний от центра Марса, каковое обстоятельство с очевидностью показывает, что означенные спутники управляются тем же законом тяготения, которому подчинены другие небесные тела».
Ю. Кагарлицкий отмечает, что «в течение ста пятидесяти одного года всем было ясно, что это очередная насмешка Свифта над глупым увлечением астрономией у лапутян. Но с 1877 года все это стало совсем не так ясно, как прежде. Дело в том, что в этом году американский астроном А. Холл открыл два спутника Марса – Фобос и Деймос, время оборота которых должно было совпасть с предсказанным Свифтом, если бы подсчеты были произведены на уровне знаний его времени…»
7. Чем же подытожить очерк о Свифте и его гениальном романе?
Пожалуй, откровением, нисшедшим на Гулливера во время его посещения «потустороннего» Острова чародеев: «Особенно сильное отвращение у меня вызвала новая история. И в самом деле, когда я увидел воочию людей, которые в течение прошедшего столетия пользовались громкой славой при дворах королей, то понял, в каком заблуждении держат мир продажные писаки, приписывая величайшие военные подвиги трусам, мудрые советы дуракам, искренность льстецам, римскую доблесть изменникам отечества, набожность безбожникам, целомудрие содомитам, правдивость доносчикам. Я узнал, сколько невинных превосходных людей было приговорено к смерти благодаря проискам могущественных министров…»
И, конечно же, этим высказыванием писателя: «Всякий, кто вместо одного колоса сумеет вырастить на своем поле два, окажет человечеству и своей родине большую услугу, чем все политики, вместе взятые».
P.S. Все, кто не единожды прочел великое творение Свифта, наверняка обратили внимание на то, что это саморазвивающийся организм. Можно каждый год перечитывать «Гулливера» и всякий раз находить в нем новое и поучительное, получая при этом истинное наслаждение от безупречного сюжета и совершенного текста, от сказочной игры ума и фантастической проницательности Свифта. Благо, обитель одного из величайших писателей мира открыта круглогодично и доступна каждому. В добрый путь!
У каждого из нас была собака…
Несколько строк о собачьей жизни
…Запомнились переживания, благодаря которым избавлялся капля за каплей от собственной глупости. Сколько лет переживал по поводу того, что мой ирландский сеттер, красавица Молли, которой покровительствовал главный ризеншнауцер Железнодорожного района, гуляя без привязи, ведет себя не так, как мне хотелось бы, не по-девичьи: убегает от меня, пьет из луж, подбирает всякую гадость, радостно лает на весь мир. А потом, когда ее карие глаза навеки покрылись непроницаемой пленкой, меня осенило: а сам-то я – разве не так же бегу сломя голову черт-те куда? Сам-то я пью, ем и говорю одно лишь непотребство, и чем я лучше собаки? Вот только ей этого уже не скажешь и не погладишь
