Машина вдруг резко затормозила. Я и Дадуна больно стукнулись о переднее сиденье.
- Ненормальный! - проворчала она, поправляя прическу.
- Правильно! - воскликнул Гиви. - Я ненормальный!
А теперь вытряхивайтесь! Марш!
Мы поднялись на третий этаж. Вечеринка была в разгаре. Гиви ногой толкнул дверь, стал посредине комнаты и, широко раскинув руки, запел:
Не нужны мне деньги и богатство, Мне веселье всех богатств дороже...
- Ва-а, Гиви пришел, ребята, ура! - закричал кто-то.
- Заходите, заходите! - позвал Гиви нас. - Смотрите, черти, кого я привез!
Дадуну и Биту встретили с не меньшим восторгом.
Лишь на меня поглядывали все с недоумением и сдержанной улыбкой.
Я чувствовал себя неловко. Стараясь как-то скрыть смущение, я молча осушил стоявший на низком столике стакан с коньяком и закурил. Коньяк успокоил меня, и я стал рассматривать собравшееся в комнате общество. Все здесь было так же, -как тогда, полтора года назад у Дадуны. Полумрак. Удобные кресла. Стол с фруктами и бутылками коньяка. В углу рояль, на нем выстроившиеся в ряд фарфоровые слоники. Передо мной, как и в тот вечер, сидел Гела, а рядом с ним тот же верзила Анзор. Сперва они не узнали меня, потом Анзор вдруг схватил за колено Гелу и что-то шепнул ему на ухо. Гела покраснел.
У рояля, как и тогда, опершись локтями на клавиши, сидел Кукури. В другом углу, вытянув ноги и откинувшись в кресле, курила поэтесса Мзия. Рядом с ней, взобравшись на тахту с ногами, тянула кофе Изида. Остальных я не знал. Неприятное, гнетущее чувство овладело мной.
Я снова налил себе коньяку и выпил. Дадуна, не сводившая с меня глаз, быстро встала и подошла ко мне.
- Джако, не пей, не надо! - попросила она.
- Не бойся, Даду, не напьюсь, клянусь, тобой! - улыбнулся я. - Неудобно мне как-то... Напрасно я сюда пришел... Видишь, как они на меня смотрят?..
- Подумаешь, смотрят! Наплевать! Но и ты, честно говоря, странный человек! Ну что тебе стоило переодеться?
- А чем плоха военная форма? - удивился я.
- Ладно, ладно... Только прошу, сдерживай себя.
- Клянусь тебе, и слова не вымолвлю! Тем более что однажды мне уже досталось от этого кабана Анзора...
- Помнишь? Ну и хорошо! Это за твой приезд! - Дадуна чокнулась со мной.
Мы выпили.
Под мелодию медленного и очень приятного блюза в комнате бесшумно, словно призраки, кружилось несколько пар. Под потолком, напоминая рассеянные ветром облака, плыл синеватый туман сигаретного дыма. Временами раздавался громкий возглас или веселый смех Гиви.
- Нелли! - позвала Дадуна. - Иди к нам!
Подошла высокая красивая девушка. Я невольно залюбовался ее глазами, огромными и печальными, как на древних грузинских фресках.
- Знакомьтесь, это Нелли. А это Джако, то есть А втандил Джакели, мой друг, - представила нас друг другу Дадуна.
- Знаю, - улыбнулась Нелли.
Дадуна наполнила три стакана.
- Джако, сегодня день рождения Нелли. Ну-ка выпьем за ее здоровье!
- Будьте здоровы и счастливы, живите еще сто лет!
- О, это много! - сказала Нелли.
- А сколько вам сейчас?
- Двадцать! - рассмеялась она. Хмыкнула и Дадуна. - Двадцать один! поправилась Нелли. Дадуна опять улыбнулась.
- Смейся не смейся, мне двадцать один и ни дня больше! - заявила Нелли.
- Ну тогда живите еще семьдесят девять! - пожелал я и выпил.
- Спасибо! - ответила Нелли и уселась рядом со мной. - Вы служите в армии? - спросила она.
- Да.
- Хорошо в армии?
- Конечно!
- Чем же там хорошо?
- Как вам сказать... Бесплатная квартира, бесплатное питание, бесплатное обмундирование... Стрижка, бритье, баня - все бесплатное. Даже мыло!
Нелли расхохоталась.
- Эй, вы чего там хихикаете? Скажите и нам, посмеемся вместе! - крикнул Гиви и направился к нам.
- Джако рассказывает про армейское житье-бытье,- - ответила Дадуна.
- А! Так что же происходит в армии? - обратился Гиви ко мне.
- Идейно-политический уровень нашей армии высок, дисциплина отличная, вооружение блестящее, мы готовы нанести сокрушительный удар любому агрессору! - отрапортовал я.
- Ну спасибо, утешил, - обрадовался Гиви.
- Попросим уважаемого Гелу прочитать стихи! - обратился я к Нелли.
- Правильно! Гела, давай! - крикнула она.
- Просим, просим! "Сон", Гела!
- "Белую сирень"!
- "Слезы мака"!
- Я больше не пишу стихи! - сказал Гела.
- Почему? - спросил я.
- Перешел на прозу.
- Я так и знал.
- Откуда вы знали?
- Чувствовалось по вашим стихам!
Гела встал. Поднялся и я.
- Э, Хемингуэй, садись! - прикрикнул на Гелу Гиви. - Садись, Суворов! Он положил руку мне на плечо, и я понял, что самое разумное сейчас - это сесть.
Очевидно, то же самое подумал и Гела. Мы сели.
- Нелли, дашь ты мне в конце концов нормальный стакан? - обратился Гиви к имениннице. - Убери эти наперстки, или я их вышвырну в окно!
- Азиат! Мужлан! - поморщилась Нелли.
- Во! Правильно! А стакан все же давай! Быстро!
Нелли принесла граненые чайные стаканы. Гиви тотчас же наполнил их коньяком.
- Да что ты, в самом деле! Пусть каждый пьет, как ему нравится! заговорил Кукури, до сих пор не проронивший ни одного слова.
- А я никого не вынуждаю, мой дорогой! Не хочешь - не пей... Вы выпьете? - обратился Гиви ко мне.
- Конечно!
- Хвалю! Ну так выпьем! За ваш приезд, за наше знакомство!
Он одним духом опорожнил свой стакан. Я медленно тянул коньяк и чувствовал, как тепло, сразу бросившись в голову, медленно разливается по всему телу.
- ...с его стороны! - донесся до меня обрывок фразы.
Я допил коньяк, поставил стакан и прислушался.
- Почему нечестно? - спросила Вита.
- Потому! Да еще в центральной прессе! - ответил Гела.
- О чем они? - спросил я Гиви.
- А, так... Один наш друг, Гурам, опубликовал в центральной газете критическую статью...
- О чем?
- Так. Обо всем.
- Не понимаю.
- Иу, как тебе сказать... Обо всем. О том, что девочки пьют и курят, о том, что грузины в Москве торгуют цветами... О взяточничестве... И о том, что каждая бездарь диссертацию защищает, что человек, получающий сто рублей оклада, имеет три машины, четыре дачи, и никто его не спрашивает: откуда, мол, у тебя такое добро... В общем, пишет обо всем этом... Да ну их, давай выпьем! А ты читал?
- Читал!
- Да? И вы читали? - спросила меня Вита,
- Да, читал.
- Понравилась статья?
- Очень!
- Вот видишь! Он того же мнения! - обернулась она к Геле.
- Нашла у кого спрашивать! Авторитет! - проговорил Анзор.
- Выносить сор из собственной избы, позорить собственный дом - это, по-вашему, честно? - спросил меня Гела.
- Конечно! - ответил я.
- И ты так думаешь? - обратился он к Вите.
- А ты хочешь, чтобы все думали по-твоему? - отпарировала она.
- Недостатки есть и у других, однако об этом никто не кричит! глубокомысленно заявил Анзор.
- Тем хуже для них! - вмешалась Мзия.
- Не обязательно сообщать всему миру, что у меня в доме урод, - сказал Гиви. - Вот я, например, имею машину, дачу, деньги. Кому это мешает? Я еще и другим помогаю. Что, плохо?
- А откуда все это? - спросила Мзия.
- От родного отца!
- А у него откуда? Ты не интересовался?
- Поди поинтересуйся! А мне наплевать!
- Не об этом речь... Что да откуда - об этом все сами расскажут в свое время... На допросе... Тут дело в другом:
в любви к родине! - сказал Кукури.
- По-твоему, Гурам не любит родину? - спросила Вита.
- Ничего себе любовь - позорить родину на весь свет! Ведь хорошего больше, чем плохого. Так зачем писать именно о плохом?
- Будет вам, привязались к одной статье! - вмешалась Дадуна. - Вот наш Джако любит родину, потому и пошел защищать ее! Ясно и просто!
- Значит, он любит родину сильнее, чем я? - спросил Гела, гордо оглядываясь.
Все заулыбались.
- Выходит, так! - изрек Анзор.
- Вот что я вам скажу, - начал я, стараясь не смотреть в сторону Анзора - один вид этого откормленного бугая вызывал во мне отвращение, - болтать о родине и любви к ней может каждый... Родину нужно любить делами... И то, что я раньше называл любовью к родине, это вовсе не любовь... Любовь к родине - это, оказывается, нечто другое.
- А что же, по-вашему? - поинтересовался Гела.
- Вы какую родину любите?
Гела смешался, заерзал в кресле, потом задумался и спокойно сказал:
- Я люблю родину красивую, частую... Я приветствую все прекрасное и ненавижу все плохое!
- Ненавидите?
- Очень!
- А что вы собираетесь делать с этим плохим?
- По крайней мере, я не выставляю его напоказ всему миру, как сделал это Гурам. И не бью себя в грудь:
дескать, мы во всем виноваты. Вот еще!
- Конечно, вывешивать грязное белье некрасиво. Но если сперва выстирать его, а потом уже вывесить - что тут плохого?
- Я не прачка! Я поэт!
- Я бы предпочел, чтобы вы были прачкой!
Анзор привстал...
- Сиди! - приказал ему Гиви. - Если спорить, так спорить.
Гела спросил:
- Объясните,, какую же родину любите вы?
