мог уничтожить его авторитет и навсегда избавиться от рецидивов насилия с его стороны. Я придумал только один способ сделать это. Когда устремившиеся со звонком в столовку старшеклассники расселись, разобрав тарелки с супом, вторым и стаканы с компотом, я вошел в столовую и, стремительно пройдя между рядами, очутился за спиной у Димы. Дальше было вот что: овладев тарелкой горячего горохового супа, я молча вылил его Диме на голову, а потом, схватив его руку, изо всех сил вывернул ему мизинец. Данный прием был мной изучен в совершенстве, потому что Дима проделывал это со мной, наверное, раз сто. Ничего не ожидавший Дима взвыл и рухнул с табуретки на пол. «Не извинишься – откушу палец», – прошипел я, брызгая слюной в его лицо, и, засунув его мизинец в рот, решительно и сильно сжал челюсти. Дима снова взвыл и заорал: «Дурак! Ты что! Дурак!»
Много раз с тех пор я задавался вопросом, если бы он не извинился, откусил бы я ему палец или нет? И каждый раз отвечал себе, что, скорее всего, откусил бы… Мое счастье, что Дима тогда не выдержал. Кто знает, как сложилась бы моя жизнь, если бы я нанес ему тогда тяжкое телесное повреждение, а проще говоря, съел бы палец…
Дима взвыл и заорал: «Дурак! Ты что! Дурак!» – а через всю столовую, пиная табуретки, к нам ринулся учитель труда. Увидев это, я еще сильнее сжал челюсти, и над столовой разнесся дикий вопль Димы: «Прости! Прости, я не буду больше!» В ту же секунду мои щеки сжали железные пальцы трудовика, и я распахнул свою хищную пасть, освобождая все еще остающийся частью Диминой руки мизинец.
На следующий день был собран педсовет. Первый раз разбиралось мое поведение, и в школу были вызваны родители. Пошел, конечно, папа. Он уже знал, в чем дело, и в его кармане лежало Димино произведение. Посреди учительской поставили два стула, для меня и для отца. Мы сидели на лобном месте, а родители потерпевших хористов возмущенно говорили о том, что мне не место в нормальной школе с нормальными детьми. Что я жестокий, кровожадный и неуравновешенный ребенок. Когда родители Димы Титоренко пообещали, что напишут заявление в милицию, папа встал и попросил слова. Достав из кармана листочек в клетку, он громко прочел то, что было на нем написано. А потом добавил: «Это хоровое произведение было исполнено на перемене перед всей школой. Мой сын поступил правильно. Я сделал бы так же. Пойдем домой, Олег».
Короче, дело замяли. Ведь официально никакого антисемитизма в нашей стране не было. Тем более детского. К тому же сразу возникал вопрос: «От кого дети могли узнать, что быть евреем нехорошо?»
Что же касается лично меня, то я думаю, это был еще один знаковый момент моей жизни. Во-первых, благодаря этому происшествию я обрел репутацию человека, который может откусить палец, что позволило решать многие последующие мои школьные конфликты, не доводя их до кулачных поединков. Во-вторых, теперь я знал, что даже к поверженному врагу нельзя поворачиваться спиной. Ну а в-третьих, я почувствовал, что папа теперь со мной общается как-то иначе. Как с равным, что ли… И я был страшно горд этим и благодарен ему. Да и вообще, за сутки я превратился из примерного мальчика в настоящее хулиганье. Правда, я этого сам еще не понял. Мне предстояло наверстать все то, что я не нахулиганил за свои четырнадцать лет.
И за это дело я взялся с присущими мне изобретательностью и рвением.
Если честно, мне кажется, что самостоятельно я бы не стал хулиганом. Мне все время помогали. Я все-таки хотел быть героем. С этого все всегда и начиналось. Не знаю, говорил ли я вам, что еще до отъезда в санаторий комсомольская организация Питкярантской школы № 2 выбрала меня общешкольным политинформатором. Должность весьма ответственная. Раз в неделю в актовом зале перед всеми старшеклассниками и классными руководителями я должен был делать доклад, освещая важнейшие новости СССР, ну и всего остального, что там еще оставалось на земном шаре. По возвращении из санатория я, естественно, с присущим мне рвением вновь приступил к своим обязанностям.
Знаете, кто виноват в том, что я стал хулиганом? Горбачев со своей перестройкой и девочка Юля из нашей школы, которая забеременела, будучи ученицей восьмого класса. О девочке пока не будем – я тут ни при чем, а вот о перестройке поговорим. Рухнули железные стены, которые надежно берегли нашу страну и наши мозги от всего чуждого, вредного для советского человека, и через границы хлынул бурный поток практически неконтролируемой информации. Его волны все еще разбивались о дамбы советской идеологии, о систему политического образования, о многомиллионную рать пионерских, комсомольских и партийных ячеек, о людей, которые не мыслили себя в других реалиях, всю жизнь слушая одно и то же в программе «Время» по одному и тому же каналу. Короче, волны еще разбивались, а брызги уже долетали, и еще какие…
Однажды, слушая ночью выпуск новостей по радио Би-би-си, которое теперь совсем не глушилось, я стал обладателем, как бы сейчас это сказали, сенсационной информации о том, что в некоторых европейских школах установлены автоматы для бесплатной раздачи школьникам презервативов (!!!). Эта новость меня потрясла еще и в связи с тем, что произошло в школе несколькими днями раньше. А произошло то, что ученицу восьмого класса Юлю Сидельникову исключили из школы за аморальное поведение. То есть всем стало известно, что она беременна. А это состояние, как вы почти все наверняка знаете, является последствием именно аморального поведения. Я знал эту ангелоподобную личность и был шокирован тремя фактами. Во-первых, тем, что она делает это! Во-вторых, тем, что она забеременела и у нее будет ребенок, а это значит, что, в принципе, мы все уже взрослые особи. Я, конечно, чувствовал что-то такое по разным признакам, но чтобы так… И, в-третьих, ее исключили из комсомола и выгнали из школы. Она была официально, то есть по-настоящему отвергнута советским обществом.
На этом фоне информация о школьных противозачаточных средствах первой необходимости прозвучала для меня как призыв к спасению окрепших детских тел от неокрепших детских душ. Сам я, конечно, пользовался презервативами только как сырьем для изготовления водяных бомб. В презерватив, да будет вам известно, влезает огромное количество воды – литров восемь-десять. Если вы не ставили такой эксперимент, то, кстати, еще не поздно. Нужно надеть презерватив на водопроводный
