Над темной парижской улочкою сеялся дождь. Вероникавыбралась из малолитражки и направилась к маленькому кафе: там, в полутемном, полупустом зальчике зачашкою кофе устроился Эжен и украдкой поглядывал из-заразвернутой маскировочной газеты. Увидев Веронику, привысунулся, подмигнул. Онаселазастолик.
-- Ну, -- сказала, -- слушаю.
-- Кропачев, -- таинственно прошипел Эжен, -- вывез в Москву проститутку.
Это не было новостью для Вероники, поэтому онаподогнала:
-- Дальше!
Изумленный посольский повторил громче и членораздельнее:
-- Кропачев вывез в Москву проститутку.
-- Знаю: мою мать, -- несколько раздражилась Вероника. -- Дальше!
-- Нич-че-го не понимают! -- развел посольский руками.
КузьмаЕгорович выбрался из лимузинаво дворе резиденции и, взглянув начасы, плюнул в сердцах.
Вошел в темный, спящий дом. Снял пальто, шляпу, переобулся в тапочки, тихонько, нацыпочках, двинулся по коридору, заглянул в детскую, в спальню. Разделся до трусов и направился в ванную, где шумно умылся, плеснул холодной воды под мышки. Щелкнув резинкою натрусах, вернулся в полумрак спальни, забрался в постель.
-- Милый! -- жарко прошепталаЖюли в самое его ухо. -- Наконец-то! -- и страстно обняла.
КузьмаЕгорович вскочил как ужаленный и зажег свет: Жюли сиделав прелестном nиgligи и с растерянным выражением; осознав, что посторонняя женщинавидит его в одних трусах, КузьмаЕгорович тут же свет вырубил.
-- Но это же я, Кузьма! -- нежно пропелаЖюли, проясняя недоразумение, и профессионально соблазнительно раскинулась напостели, похлопалаладошкою рядом. (КузьмаЕгорович меж тем неслышно, нацыпочках, крался к выходу). -- Пусть вы не понимаете по-французски, но язык любви вы не можете не понять. -- И, поскольку КузьмаЕгорович себя не проявлял, выложилаглавный козырь: -- Kra-syi-vy.
Скрипнуладверь. Жюли подождаламинутку и щелкнулавыключателем. Вся изумление, осмотрелапустую спальню.
А КузьмаЕгорович, живой баррикадою привалясь к двери снаружи, бурчал под нос:
-- Говорили же мне, что француженки -- сплошь бляди!
Жюли подошлак зеркалу, придирчиво себя осмотрела:
-- Чего ему еще надо?!
Заокном стояло утро и уже не раннее. КузьмаЕгорович, укрытый пальто, скрючившийся накожаном диване, под ленинами, неволею разлепил глазаот пушечного громазахлопнутой где-то неподалеку двери. Подчеркнуто громко, как бы специально усиленно, низверглась в унитаз вода. Хлопнулаеще однадверь, еще -все ближе и ближе. Основательные басы дверных ударов связывало стаккато звонких каблучков. Когда, наконец, распахнулась дверь кабинета, КузьмаЕгорович пугливо прижмурил глазаи изо всех сил притворился спящим.
ВошлаЖюли, великолепная в праведном негодовании, и, презрительно оглядев Кузьму Егоровича, бросилананего исписанный лист бумаги, повернулась, простучалакаблучками, вышлаи так хлопнулазасобою, что посыпалась штукатурка.
КузьмаЕгорович приоткрыл глазанапол-миллиметрика, потом шире, ширею Убедясь, что Жюли нету, опасливо взял лист:
-- Бусурманка! Написать даже не может по-русски!
Поскольку был час пик, народу в метро набилось под завязку. Входя настанцию, поезд буквально продирался сквозь людскую толпу. Поэтому особенно странным казалось, что средний вагон практически пуст: усталый женский силуэт рисовался зазанавескою, дачеловек с пышными буденовскими усами, одетый в метроформу, расхаживал по проходу, заглядывал под сиденья. Прочие вагоны, не успев выплюнуть-выдавить очередные человеческие порции, подвергались небезуспешным атакам перронных масс, двери же среднего были как чугунные, окна -- как стальные. Так, с пустотою посередине, оставив по себе вой, скрежет и полплатформы народу, поезд и скрылся во тьмею
Накакой-то другой станции работали все четыре эскалатора, но публикою было забито только три: четвертый двигался вниз налегке, неся Кузьму Егоровичас Машенькою заручку, дадвоих в штатском пятью ступенями ниже и двоих -- пятью выше. Штатские усиленно читали газеты, КузьмаЕгорович тоже просматривал ЫПравдуы.
-- Гляди-ка! -- ткнул локтем один из публики другого и весь вывернулся.
-- Ну?! -- сказал изумленный другой.
-- Точно! -- утвердил первый.
И только когдачастокол фонарей скрыл Кузьму Егоровичаокончательно, повернулся лицом вперед и добавил озадаченно, чуть не в затылке почесав:
-- Де-мо-кра-ти-за-ци-яю
Метропоезд притормозил прямо посреди тоннеля. Из боковой дверцы вошли в пустой вагон КузьмаЕгорович и Машенька. Поезд понесся дальше. Машинист в кабине включил микрофон:
-- Через следующие станциию
-- юпоезд по техническим причинам проследует без остановок, -- услышали машинистов голос битком набитые в вагон пассажиры, и лицаих исказились ужасом, но грохот колес заглушил визги отчаянья и возмущенияю
Бешеный состав пронесся через переполненную народом станциюю
Машенькастоялав торце вагона, упрямо уставясь в занавешенное стекло. Очень по-русски красивая женщиналет двадцати восьми пряталав сумку скомканный платочек.
-- Подойди к матери, Маша! -- жестко приказал КузьмаЕгорович, но в ответ получил только передерг плечиками.
-- Оставьте ее, -- сказалаАглая сквозь всхлип.
-- Онаот любви, -- пояснил КузьмаЕгорович. -- От обиды.
-- Бумагу вашу давайте, -- сухо оборвалаАглая.
-- Я предупреждал, когдаты собиралась заНикиту. И все сделал, чтоб не случилось развода.
-- Или вы сейчас же дадите вашу бумагу, илию
-- Или что? -- осведомился КузьмаЕгорович.
Человек в метроформе и усах насторожился, явив тождество с Равилем.
-- Или, спрашиваю, что? -- повторил КузьмаЕгорович, но не стал мучить Аглаю дальше сознанием полной ее беспомощности, апротянул полученный утром от Жюли лист.
Аглая наделаочки. Машенькаукрадкою посмотреланамаму.
-- Меморандум, -- прочлаАглая. -- Ну, этою -- взялась было пояснить, но КузьмаЕгорович перебил:
-- Не дурак! Читай дальше.
-- Я как честная проституткаю -- перевелаАглая первую фразу меморандумаи, глазам не поверя, перечитала: -- Ну да: как честная проститутка. Вы ей проститутку в няньки подсунули?
Поезд вынесло из тоннеля под тяжелое пасмурное небо. Приоткрыв занавеску, Машенькаувидела: по шоссе, рядом с поездом, плавно покачивается серый лимузин Кузьмы Егоровича.
-- Как проститутка?! -- переспросил КузьмаЕгорович, отобрал у Аглаи лист, словно имел возможность убедиться сам, и добавил едвали не с восхищением: -Подлови-и-илию
По-королевски: небрежно и гордо, -- раскинулась Машеньканапереднем сиденьи ЫЗИЛаы и снисходительно инспектировалаМоскву. Сзади сидели КузьмаЕгорович и переодевшийся в штатское Равиль: у каждого в руках -- по бумажке.
-- Давай-давай, ничего! -- подмигнул КузьмаЕгорович и просуфлировал: -Ввиду недоразумения, произошедшего как не по вашей, так и не по нашей винею ну!
Равиль, усиливаясь всем лицом, принялся произносить по-французски написанную русскими буквами фразу:
-- Ввиду нею недоразуменияю произошедшего как не по вашейю
-- Видишь! -- подбодрил КузьмаЕгорович и вдруг переменил ход разговора: -Послушай, Равиль. А ты наменя не стучишь? Как надуху, а?
Равиль глянул нашефачистыми, ясными глазами младенца.
-- Ладно! -- махнул КузьмаЕгорович рукою. -- Давай дальше, -- и уткнулся в русский оригинал: -- Считаю наш договор расторгнутым.
-- Считаю наш договор расторгнутым, -- наломаном французском вымучил Равилью
-- юи предлагаю покинуть пределы страны в двадцать четыре часа, -продолжил с чуть большей беглостью, только не в ЫЗИЛеы уже, ав мчащейся по вечерней Москве ЫВолгеы.
Назаднем сиденьи, стиснутая с обеих сторон ребятками в штатском, выслушалаответный меморандум Жюли. Погляделаналево. Направо. Сказала:
-- Хочу в туалет.
-- Что? -- не понял Равиль.
-- Пи-пи! -- агрессивно прикрикнулаЖюли и попыталась продемонстрировать.
Равиль обдумал непростую ситуацию, решился:
-- Подвези ее к сортиру!
Черная ЫВолгаы включилавдруг красно-синюю мигалку, душераздирающе взвыласиреною и, развернувшись наместе, резко ушлав переулокю
Первая дверца, возле которой они остановились, оказалась заколоченной крест-накрест, апо доске надпись мелом: РЕМОНТ. Водитель круто сдал назад, скрипнул шинами и двинул дальше, распугивая прохожих и проезжих сиреноюю
У следующей точки слово ТУАЛЕТ, рельефом выложенное некогданафронтоне, было сбито, оттеняя табличку: МАГАЗИН ЫМЕРКЮРИЙы. Мелкая фарцабросилась к автомобилю:
-- Сдаете чё?
-- Тьфу ты! -- выругался водитель.
-- Хочу в туалет! -- капризно повизгивалаЖюли. -- Хочу пи-пи!!
У следующей дверцы даже не остановились, заметив намалой скорости надпись над висящим замком: НЕТ ВОДЫ.
-- Хочу пи-пи!!!
Длинный хвост дам тянулся из дверей туалетаследующего, наконец -действующего.
-- Тормози, -- приказал Равиль, кивнул Жюли и пошел, ведя ее заруку, мимо очереди -- туда, в дверцу.
Мгновенье спустя и Жюли, и Равиль вылетели наружу, сопровождаемые диким скандальным ором и чуть ли не колотушками возмущенных совженщин, так что едвауспели скрыться в машине.
