ЦВЕТАЕВА. Стихи о Москве. Но даже не напиши я их, я имею на неё право, потому что я в ней родилась, потому то я - русский поэт, который в ней жил и работал и книги которого в её лучшей библиотеке. Я ведь не на одноимённую мне станцию метро и не на памятную доску, на доме, который снесён, претендую.А на письменный стол белого дерева, под которым пол, над которым потолок и вокруг которого четыре стены. Книжки нужны, а поэт - нет?!
СЕРЫЙ ЧЕЛОВЕК. Марина Ивановна, это ваше глубокое заблуждение. Поэты нам нужны, хорошие и разные. Но на жилплощадь в Москве могут претендовать только те, кто был награждён орденом или стал лауреатом Сталинской премии. А какую правительственную награду получили вы?
ЦВЕТАЕВА. Награду за стихи из рук чиновников! А судьи кто?! Поэт орденоносец! Поэт медаленосец! Поэтлауреатоносец! Какой абсурд! У поэта есть только имя и судьба. Судьба и имя...
СЕРЫЙ ЧЕЛОВЕК. Это не абсурд. Это наша жизнь. Но вашу поэзию в нашей стране тоже ценят. Вас даже удостаивают чести быть принятой вгрупком писателейГослитиздата, вспомните!
ЦВЕТАЕВА. Тогда я ещё старалась. (Медленно отходит в сторону.)
И вот перед нами уже не Серый человек, а старый пролетарский писатель. Москва. Одна из редакционных комнатГослитиздата. Начало апреля 1941 года. Из радиоприемника раздается песня в исполнении Леонида Утесова "Тачанка".
УТЕСОВ.Ты лети с дороги, птица,
Зверь, с дороги уходи!
Видишь, облако клубится,
Кони мчатся впереди.
И с налета, с поворота,
По цепи врагов густой
Застрочит из пулемета
Пулеметчик молодой...
Старый пролетарский писатель окликает молодого поэта.
СТАРЫЙ ПИСАТЕЛЬ. Слушай, ты про такую поэтессу Цветаеву что слышал?
МОЛОДОЙ ПОЭТ. Слышал, что вернулась из эмиграции. Живёт где-то под Москвой, инкогнито, никому не показывается.
СТАРЫЙ ПИСАТЕЛЬ. Стишки-то она ничего пишет? А?
МОЛОДОЙ ПОЭТ. Замечательные стихи она пишет, я ещё мальчишкой ею увлекался, её книгу "Вёрсты" наизусть знал! А к чему это вы?
СТАРЫЙ ПИСАТЕЛЬ. Да вот, понимаешь ли, ведь она не просто эмигрантка. С ней же не всё понятно. Её приезд в Союз какой-то вроде бы негласный, и муж посажен, и дочь. А мы должны её сейчас вгрупком принимать. Тут-то её примешь, а что там наверху, в секретариате скажут? Время-то сейчас такое, понимаешь, напряжённое.
МОЛОДОЙ ПОЭТ. А сверху распоряжения были?
СТАРЫЙ ПИСАТЕЛЬ. Да, поступило указание принять за подписью самого Фадеева.
МОЛОДОЙ ПОЭТ. Ну, тогда чего вам бояться. Там всё уже за вас решено. Я вот о чём хотел попросить. То, что она в Москве, я давно слышал, да вот ни разу встретить не удалось, мне хоть одним глазком поглядеть, какая она!
СТАРЫЙ ПИСАТЕЛЬ. Да хоть обоими гляди! В этой комнате я сейчас собрание проводить буду. За дверью уже, наверное, все собрались. (Открывает двери.) Проходите, товарищи!
Входят писатели, здороваются, рассаживаются за столами.
Все собрались? Тогда начнем. Пригласите товарища!
Литературная дама, которая вошла вместе с группой писателей, выходит на мгновение в коридор, чтобы пригласить Цветаеву. Та входит следом за дамой.
ЦВЕТАЕВА (напряженно). Здравствуйте.
СТАРЫЙ ПИСАТЕЛЬ. Товарищи, на повестке дня нашего собрания один вопрос: принятие в членыгрупкома писателейГослитиздата переводчицы Цветаевой Марины Ивановны. Рекомендация на данную кандидатуру поступила из секретариата Союза Писателей за подписью секретаря Союза товарища Фадеева. Какие будут вопросы к данной кандидатуре? Нет вопросов? Тогда у меня вопрос: а что вы делали в 1917 году? Каковы были ваши политические убеждения?
ЦВЕТАЕВА. Ни к какому поэтическому и политическому направлению я никогда не принадлежала и не принадлежу.
СТАРЫЙ ПИСАТЕЛЬ. А с какой целью вы вернулись в СССР?
ЦВЕТАЕВА. Я вернулась в Советский Союз в 1939 году вслед за своей семьёй, и чтобы дать своему сыну Георгию родину. И вот уже больше года занимаюсь переводами дляГослитиздата.
СТАРЫЙ ПИСАТЕЛЬ. Ну что ж, похвально, похвально. Какие будут предложения?
МОЛОДОЙ ПОЭТ. Принять!
СТАРЫЙ ПИСАТЕЛЬ. Другие предложения есть? Нет? Переходим к голосованию. Кто за данное предложение, прошу поднять руки. (Все медленно поднимают руки.) Единогласно? Ну что ж, разрешите поздравить вас, Марина Ивановна, и вручить вам членский билетгрупкома.
ЦВЕТАЕВА (волнуясь). Можно мне воды?
СТАРЫЙ ПИСАТЕЛЬ. Да, конечно. Только я где-то я не вижу стакана.
Пока он ищет стакан, Цветаева берёт на одном из столов стакан из-под карандашей, высыпает карандаши на стол, наливает тут же в этот стакан воду
из графина и выпивает ее залпом.
МОЛОДОЙ ПОЭТ. Марина Ивановна, пожалуйста, прочитайте нам что-нибудь из своих стихов.
ЦВЕТАЕВА. Из своих стихов? Свои стихи я не помню. Лучше я прочитаю свои переводы. Из тех, что мне заказывалГослитиздат.
Болгарская поэтессаЕлисавета Багряна. "Правнучка".
Нет ни прародительских портретов,
Ни фамильных книг в моём роду.
Я не знаю песен ими петых,
И не их дорогами иду.
Но стучит в моих висках -лихая,
Тёмная, повстанческая кровь.
То она меня толкает к краю
Пропасти, которая - любовь...
Внезапно замолкает.
МОЛОДОЙ ПОЭТ. После вас, Марина Ивановна, уже невозможно читать свои стихи. У меня есть предложение к товарищу Асееву. Николай Николаевич известный поэт нашей страны, все его хорошо знают. Не мог бы он походатайствовать перед секретариатом и лично товарищем Фадеевым о принятии Марины Ивановны в Союз Писателей. Кому как не ему, другу Маяковского, представлять её в Союзе.
СТАРЫЙ ПИСАТЕЛЬ. Асеев? Помилуйте, как он может представлять Цветаеву? Какое он имеет на это право? Ему ходатайствовать о Марине Цветаевой перед Союзом Писателей? Да это Марина Ивановна может ходатайствовать о нас перед писательским миром. Это она должна нас представлять. Собрание окончено. Все свободны.
Писатели расходятся. К Цветаевой подходит Серый Человек
СЕРЫЙ ЧЕЛОВЕК. Ваши переводы действительно прекрасны. Но почему вы не стали читать свои стихи? Разве потому, что не смогли их вспомнить?
ЦВЕТАЕВА. Ясвоё написала. Могла бы конечно ещё, но свободно могу не...
СЕРЫЙ ЧЕЛОВЕК. Почему вы не пишете?
ЦВЕТАЕВА. Своё не пишу, потому что некогда. "Доживать - дожёвывать горькую полынь"... Сколько строк миновавших! Строки приходят - и уходят: находят - и уходят. Ничего не записываю. С этим кончено. Потому что время одно, и его мало, а писать себе в тетрадку - роскошь. Потому что за переводы платят, а засвоё - нет. Деньги, деньги. Кто когоперененавидит: я ли деньги, деньги ли меня...
Мысль о деньгах напомнила Цветаевой об одной не слишком приятной встрече.Голицино. В Доме писателей. Утро 28 марта 1940 года. Из репродуктора звучит песня "Маркиза" в исполнении Леонида иЭдит Утесовых.
УТЕСОВЫ.- Алло, алло! Какие вести?
Давно я дома не была.
Пятнадцать дней, как я в отъезде.
Ну как идут у нас дела?
- Все хорошо, прекрасная маркиза,
Дела идут, и жизнь легка.
Ни одного печального сюрприза,
За исключеньем пустяка.
Так, ерунда, пустое дело,
Кобыла ваша околела,
А востальном, прекрасная маркиза,
Все хорошо, все хорошо!
Цветаева входит в кабинет, где за столом восседает литературная дама.
ЦВЕТАЕВА. Здравствуйте. Ну что - получили деньги? Я вчера вечером занесла вам остатки долга. Вас не было, и я просила вам их передать.
ДАМА. Да, мне передали.
ЦВЕТАЕВА. Значит мы в расчёте?
ДАМА. Да, Марина Ивановна, но когда жеостальное?
ЦВЕТАЕВА. Тоесть какое остальное? Я же внесла все 830 рублей.
ДАМА. Да, но это - одна путёвка...
ЦВЕТАЕВА. То есть как - одна?
ДАМА. Да, плата за одну путёвку - 830 рублей, а за две 1660.
ЦВЕТАЕВА. Вы хотите сказать - за два месяца?
ДАМА. Нет, за один. Последнее постановление Литфонда гласит: жить по льготным путёвкам свыше трёх месяцев в Доме Творчества нельзя. Вы, очевидно, меня не поняли: пользующиеся Домом отдыха свыше 3 месяцев платят 830 рублей за человека. А вы с сыном живёте здесь уже пятый месяц.
ЦВЕТАЕВА. Но мы же не в доме, мы в доме часу не жили, мы там только питаемся в столовой, а жили в другом месте. Мы ещё за комнату платим 250 рублей.
ДАМА. Я им говорила, что вы мало зарабатываете, но они слушать не хотят.
ЦВЕТАЕВА. Я убеждена, что если бы я плохо работала и хорошо зарабатывала, люди бы меня бесконечно больше уважали. Но мне из людского уважения - не шубу шить: мне не из людского уважения шубу шить, а из своих рукописных страниц. И ещё скажите, что я больше 850 рублей за двоих платить не могу, ясчитаю такую цену за одну только еду: мою еду - неловкой, я никогда так широко не жила, не теперь начинать.
ДАМА. Тогда они сразу снимут одного из вас с питания. Одну минутку. (Подходит к телефону, снимает трубку.) Алло! Она говорит, что столько платить не может. Снять с питания? Хорошо. Сегодня же? (Кладёт трубку.) Марина Ивановна, сегодня мы вас ещё покормим, а завтра...
