Родители стали упрашивать в дежурке ментуру, чтобы дела не заводили на Димку. Да, не тут-то было. Составили протокол и свободен. Назад дороги нет. Посоветовали, чтобы сын прошел курс реабилитации.
- Да, все они со сдвигом. Что афганцы, что эти! - заявил им капитан милиции. - Пьют по-черному. Сплошные с ними проблемы. Ни кому они не нужны. Только родителям. Поймите, никто заниматься вашими детьми не будет. Ни военкомат, ни городская администрация, ни кто. Сами ходите, просите, требуйте, лечите.
Вот, Диман, теперь и бродит, как в воду опущенный. В армию на контракт не берут: биография подмочена. Специальности никакой, делать ничего не умеет. Только стрелять из всех видов оружия, охранять да растяжки ставить. Нервы ни к черту. Стал злым, агрессивным. Заводится с полуоборота, взрывается как полкило тротила, без всякого детонатора! Куда идти? Учиться? Что знал-то, все забыл. Армия все извилины выпрямила, а что не смогла выбила. Одно остается, на рынок, грузчиком к барыгам податься или к бандитам, трясти, кого укажут. Хреновая ситуация, одним словом! Зашли с ним в бар, выпили, начал плакаться в жилетку:
- Где же справедливость, Ромк? Что за бл....ство! Один раз случайно залетел по глупости, и теперь вся жизнь к черту?
Сказал бы я ему про справедливость, да лучше промолчу...
Помню, когда через два месяца под Новый год спустились с гор в ПВД, видок у нас был довольно жалкий как у бомжей. Все грязные, обмороженные, голодные, обмундирование превратилось в сплошные лохмотья. Не батальон оперативного назначения, а толпа вооруженных оборванцев. В горах прозябали в палатках и блиндажах, дров и воды не было. Первое время привозили, а потом совсем про нас забыли. Все деревья и заборы в округе порубили, воду наверх таскали в заплечных бачках с ручья, который находился под горой. Парня там из разведроты потеряли: в плен попал, когда за водой ходил. Спускаемся, значит, а тут почти все, кто в штабе при баньке оставался, с крестами за отличие ходят. Оказывается, приезжала какая-то шишка от Рушайло с поздравлениями и подарками. Ну и навешала крестов тем, кто под руку подвернулся. А про тех: кто пропахал полЧечни, кто в окопах под обстрелами загибался, кто, замерзая в горах, блокировал в Зандаке басаевских наемников, просто забыли. Обидно. Ну, да ладно, бог им судья.
- Дурак был, надо было остаться на сверхсрочную, ведь упрашивали перед отъездом, контракт подписать. Но так хотелось домой, вырваться поскорее из этого ада, - опрокинув стакан, продолжал ныть Димка.
- А сейчас ... Да, что там говорить! Все жопой повернулись. И государство, и друзья... Толдычут везде про реабилитационные центры, реабилитацию.. Где она, на хрен, эта реабилитация? Можно подумать, мы сами эту кровавую бойню затеяли, для своего удовольствия, ради развлечения... Если бы в ментовку не попал: контрактником бы без пяти минут был и в ус не дул.
Кстати, о контрактниках. Как-то, помню, зачищали один роскошный домишко, там таких много, не то что у нас в России. Двухэтажный, из красного кирпича, со всякими там балкончиками и прочими прибамбасами. Огорожен высоким железным забором как великой китайской стеной. Хозяев нет, добра всякого полно, все комнаты в коврах. Впереди, как обычно, собровец, лейтенант Колосков, по прозвищу Квазимодо, за ним мы наготове. Почему его так прозвали, до сих пор не пойму. Высокий симпатичный парень, на артиста Лундгрена чем-то похож, который в фильме "Универсальный солдат" снимался, такой же крепкий, с волевым подбородком. В одной из нижних комнат нашли укромный тайничок, а в нем: три гранатомета "муха", с десяток выстрелов к гранатомету РПГ, авоську гранат Ф-1 да ящик тротиловых шашек с детонаторами. Наверное, "черные" не смогли все унести с собой. Прошмонали все комнаты, перевернули все вверх дном, потом спустились по широкой лестнице в подвал. А там... Останки чьи-то. Вонища страшная... Трупы вповалку лежат. Сколько их там? Человек семь, восемь. Темно. Смрад жуткий! Фонариком посветили, но толком ничего не видно. Похоже контрактники, видно, что не зеленые пацаны. Кругом кровища, одежда изодранная вся. Тельняшки, свитера как лапша, похоже, здорово их кромсали ножами. Потом постреляли всех в упор. Серега, было, потянул одного за ворот, чтобы перевернуть, но Квазимодо, как заорет на него:
- Растяжка! Твою мать! Не трогать!
Мы чуть в штаны не наложили от страха, так нам, вдруг, нехорошо стало. В жар всех бросило, еще бы секунда и все там были. Да, про такие сюрпризы нам бывший ротный много рассказывал, как эти сволочи мины-ловушки устраивают, используя для этого трупы. Под убитых подкладывают гранату Ф-1 без чеки, так чтобы рычаг был трупом прижат. Трогаешь тело, и через шесть секунд твои кишки на проводах болтаются!
Были мы, буквально, меньше минуты, невозможно там находиться, тела разложившиеся, того и гляди, вывернет на изнанку. Выбрались наружу, еле отдышались. Димку вырвало прямо в комнате на ковер. Согнулся в три погибели, лицо багровое, глаза квадратные, слезы капают с кончика носа. Мы настолько пропитались трупным запахом, что потом несколько дней воротники бушлатов и шапки отдавали душком. Да, без саперов сюда соваться не стоит. Гиблое дело. Сообщили о страшной находке командованию. Через пару недель опять проверяли ту хату, барахло кто-то уже прибрал к рукам... Местные вряд ли возьмут, вера не позволяет. Заглянули в подвал, а там все по-прежнему. Одни крысы по углам шмыгают. Ребята, как лежали, так и лежат. Никто их оттуда не забрал. Никому до них дела нет. А они ведь, числятся пропавшими без вести. Дома, наверное, ждут матери, жены, дети. Может быть, на что-то еще надеются, а может, даже не знают, что они пропали.
Особенно зверствуют наемники. В Курчалое, кажется, это было, задержали одного подозрительного, рыжего заросшего хохла со шрамом на лбу. Выдавал себя за заложника. Рассказывал всякие жуткие вещи: как страдал, как неоднократно пытался бежать, как над ним измывались. Ну, а мы, лопухи, матюгальники пооткрывали, слюни и сопли от жалости распустили. Да, тут Стефаныч, прапорщик наш, решил вдруг его обыскать. И, что ты, думаешь? Нашли у того, козла бородатого, пачку скомканных долларов и связку жетонов. Смертники солдатские, сволочь паршивая, коллекционировал. Но жадность, как говорится, фраера сгубила! Видно, жалко ему было с зелененькими и боевыми трофеями расставаться, вот и сгорел. Морду ему враз разбили! Потом десантники о нем, не знаю, откуда прознали, упросили батю отдать им эту мразь. Сразу вояку раскололи, умеют они убеждать, этого у них не отнимешь. Он им все выложил как на духу. Как ребят наших стрелял, резал, мучил, как ожерельем из вяленых ушей хвастался пред другими уродами...
Старлей Тимохин там был, потом рассказывал, что десантура забила хохла до смерти. Злющие были: у них недавно разведгруппа напоролась на засаду в ущелье Ботлих - Ведено, вся полегла. Наемников, как правило, десантники в плен не берут, арабов, хохлов и прибалтов сразу, без "собеседования", пускают в расход.
Вчера приснился Рафик Хайдаров, отличный парнишка, водителем у нас был. Большой мастер всякие байки рассказывать. Соберемся обычно у костра или в блиндаже у печки; греемся, портянки сушим, он и начинает баланду травить. Глядишь, и время летит незаметно, и настроение не такое поганое. Нам нравилось слушать его истории. Мимика озорного круглого лица Рафика, хазановский голос и магические движения закопченных рук делали свое дело. Мы тогда, как сейчас помню, ржали, будь здоров. На эстраде бы ему выступать.
Убили его в начале февраля, когда обстреляли колонну под Центороем. Пуля попала в голову, полчерепа снесло вместе с каской. А новенький бронежилет, который он повесил на дверцу кабины снаружи, чтобы была защита от обстрелов, так ему и не понадобился. "Урал" так изрешетили, что пришлось его до Ножай-Юрта на сцепке тащить.
Рафика увидел, сон как рукой сняло. Хоть ножом режь, не могу уснуть, на душе мерзко, в голову лезут всякие мысли. Наверное, все, кто там побывал, ненавидят ночь. Самое дрянное - в сумерки на пост заступать. Ночью в дозоре чувства обострены до предела. Вслушиваешься в малейший шорох, реагируешь на любой звук. Чуть что, даешь очередь и немедленно меняешь свою позицию, чтобы не накрыли, и не грохнули. Не дай бог, закурить, в момент схлопочешь пулю в котелок, или уснуть на часах. Были уже такие, в калачевской бригаде, уснули часовые на посту, а проснулись пацаны уже в царстве теней...
На пятом этаже хлопнула дверь, раздались шаги. Ромка, сидя на трубе у батареи, встрепенулся. Защелкал зажигалкой и, стряхнув пепел в банку, прикурил давно потухшую сигарету. Мимо, поздоровавшись, протопал заспанный сосед, который обычно чуть свет уезжал на своем фургончике на рынок.
