Дмитрий Мамин-Сибиряк - В каменном колодце

Дети не знали разницы между березой и сосной, не говоря уже о других лесных породах, и смеялись над Васькой, Какое же это дерево, которое и зимой стоит зеленое.

- Врешь ты все, Васька...

- Ей-богу, не вру! Ну, вот сейчас провалиться... Своими глазами все видел. Сосна во какая высокая, елка во какая высокая... А дворников в деревне никаких нет. Всякий в своем дому дворник.

Последнее было уже совсем невероятно. Ну какой же дом без дворника? Ваську поднимали на смех и изводили всячески. Особенно донимали его просьбами не врать, а говорить правду. Васька божился, колотил себя в грудь кулаками, но не мог рассказать другого, кроме того, что видел собственными глазами.

- Да ей-богу же! Ах, господи...

- Васенька, миленький, не ври...

- Я?.. Да вот сейчас провалиться на самом этом месте...

Относительно леса ребята еще соглашались с Васькой, хотя и не совсем. Ну, что же, ежели высокое дерево выросло без дворников, это детская фантазия еще допускала. Мерой для этого понимания служили чахлые деревца в сквере... Но вот "свой хлеб" - это было уже выше детского понимания.

- А солому видали? - спрашивал Васька.

- Очень просто: желтая, колючая. Ей матрацы набивают.

- Ну, а на каждой соломине колос, а в колосе зерна, а из зерен муку смелют...

- Васька, не ври!.. Это сколько же надо твоих колосьев, чтобы один фунт ситного вышло?

- А столько, сколько надо!

- Целого воза соломы не хватит... Что-нибудь да не так.

- Ничего вы не понимаете!..

- А ты еще приври...

Кончилось дело тем, что Васька обиделся и перестал рассказывать о деревне. Но это повело только к новым обидам и насмешкам.

- Ну, Васька, соври еще что-нибудь про деревню!

- Васька - лгун!..

Особенно озлобился на него Колька и преследовал на каждом шагу, а в заключение пребольно поколотил.

- А вот тебе, вот тебе! - выкрикивал Колька. - А, Васька, не ври... Не обманывай публику...

- Колька, валяй его! - поощряли другие.

* * *

Время шло. Васька превратился в настоящего сапожника. Колька служил у него подмастерьем. Сидя за своей бесконечной работой, Васька часто думал о своей единственной поездке в деревню, и ему самому начинало казаться, что это был какой-то сон.