Антон Чехов - Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах. Сочинения т 11-13

{11019}

зиму спал и шесть месяцев не видел неба. Пил, ел, спал, Майн Рида жене вслух читал... Скверно! Саша. Жилось хорошо, только скучно, разумеется... Платонов. Не скучно, а очень скучно, душа моя. За вами скучал страшно... Как кстати для меня теперь мои глаза! Видеть вас, Анна Петровна, после долгого, томительнейшего безлюдья и сквернолюдья - да ведь это непростительная роскошь! Анна Петровна. Нате вам за это папироску! (Дает ему папиросу.) Платонов. Merci. Закуривают. Саша. Вы вчера приехали? Анна Петровна. В десять часов. Платонов. В одиннадцать видел у вас огни, да побоялся зайти к вам. Небось утомлены были? Анна Петровна. И что б зайти! Мы до двух часов проболтали. Саша шепчет Платонову на ухо. Платонов. Ах черт возьми! (Бьет себя по лбу.) Вот память-то! Что же ты раньше молчала? Сергей Павлович! Войницев. Что? Платонов. А он и молчит! Женился и молчит! (Встает.) Я забыл, а они и молчат! Саша. И я забыла, пока он тут говорил... Поздравляю вас, Сергей Павлович! Желаю вам... всего, всего! Платонов. Честь имею... (Кланяется.) Совет да любовь, милый человек! Чудо сотворил, Сергей Павлович! Я от вас такого важного и отважного поступка никак не ожидал! Как скоро и как быстро! Кто мог ожидать от вас такой ереси? Войницев. Каков я? И скоро, и быстро! (Хохочет.) Я сам не ожидал от себя такой ереси. Вмиг, батенька, склеилось дело. Влюбился и женился! Платонов. Без "влюбился" не проходила ни одна зима, а в эту зиму еще и женился, цензурой обзавелся, как говорит наш поп. Жена - это самая ужасная, самая придирчивая цензура! Горе, если она глупа! Местечко нашли?

{11020}

Войницев. Предлагают место в прогимназии, да не знаю, как быть. Не хотелось бы мне в прогимназию! Жалованья мало, да и вообще... Платонов. Берете? Войницев. Пока еще решительно ничего не знаю. Вероятно, нет... Платонов. Гм... Гулять, значит, будем. Три года прошло с тех пор, как вы кончили университет? Войницев. Да. Платонов. Так... (Вздыхает.) Бить вас некому! Нужно будет жене вашей сказать... Прогулять три хороших года! а? Анна Петровна. Жарко теперь толковать о высоких материях... Мне зевать хочется. Чего ради вы так долго не являлись, Александра Ивановна? Саша. Времени не было... Миша клетку починял, а я в церковь ходила... Клетка поломалась, и нельзя было соловья так оставить. Глагольев 1. А в церкви же что сегодня? Праздник какой? Саша. Нет... Ходила заказывать отцу Константину обедню. Сегодня именинник Мишин отец покойник, и неловко как-то не помолиться... Панихиду отслужила... Пауза. Глагольев 1. Сколько прошло с тех пор, как скончался ваш отец, Михаил Васильич? Платонов. Года три, четыре... Саша. Три года и восемь месяцев. Глагольев 1. Ну-те? Боже мой! Как быстро время летит! Три года и восемь месяцев! Давно ли, кажется, мы виделись с ним в последний раз? (Вздыхает.) В последний раз виделись мы в Ивановке, присяжными заседателями оба были... И тогда же произошел случай, как нельзя лучше характеризующий покойника... Судили, помню, одного бедненького и пьяненького казенного землемера за лихоимство и (смеется) оправдали... Василий Андреич, покойник, настоял... Часа три настаивал, доводы приводил, горячился... "Не обвиню его, кричит, пока вы не присягнете, что вы сами не берете взяток!" Нелогично, но... ничего с ним нельзя было поделать! Утомились мы страшно по его милости... С нами тогда был и покойный генерал Войницев,

{11021}

ваш супруг, Анна Петровна... тоже человек в своем роде. Анна Петровна. Ну этот не оправдал бы... Глагольев 1. Да, он настаивал на обвинении... Помню обоих, красных, клокочущих, свирепых... Крестьяне держали сторону генерала, а мы, дворяне, сторону Василия Андреича... Мы пересилили, разумеется... (Смеется.) Ваш отец вызвал генерала на дуэль, генерал назвал его... извините, подлецом... Потеха была! Мы напоили после их пьяными и помирили... Нет ничего легче, как мирить русских людей... Добряк был ваш отец, доброе имел сердце... Платонов. Не доброе, а безалаберное.... Глагольев 1. Великий человек был в своем роде... Я уважал его. Мы были с ним в прекраснейших отношениях! Платонов. Ну а вот я так не могу похвалиться этим. Я разошелся с ним, когда у меня не было еще ни волоска на подбородке, а в последние три года мы были настоящими врагами. Я его не уважал, он считал меня пустым человеком, и... оба мы были правы. Я не люблю этого человека! Не люблю за то, что он умер спокойно. Умер так, как умирают честные люди. Быть подлецом и в то же время не хотеть сознавать этого - страшная особенность русского негодяя! Глагольев 1. De mortuis aut bene, aut nihil, Михаил Васильич! Платонов. Нет... Это латинская ересь. По-моему: de omnibus aut nihil, aut veritas. Но лучше veritas, чем nihil, поучительнее, по крайней мере... Полагаю, что мертвые не нуждаются в уступке... Входит Иван Иванович. ЯВЛЕНИЕ VI Те же и Иван Иванович. Иван Иванович (входит). Та-та-та... Зять и дочка! Светила из созвездия полковника Трилецкого! Здравствуйте, голубчики! Салют вам из крупповской пушки! Господи, как жарко! Мишенька, голубчик мой...

{11022}

Платонов (встает). Здравствуй, полковник! (Обнимает его.) Здоров? Иван Иванович. Я всегда здоров... Терпит господь и не наказывает. Сашенька... (Целует Сашу в голову). Давно я вас не лицезрел... Здорова, Сашенька? Саша. Здорова... Ты здоров? Иван Иванович (садится рядом с Сашей). Я всегда здоров. Во всю жизнь мою ни разу не был болен... Давно уж я вас не видел! Каждый день все собираюсь к вам, внучка повидать да с зятьком свет белый покритиковать, да никак не соберусь... Занят, ангелы мои! Позавчера хотел к вам поехать, новую двустволочку желал показать тебе, Мишенька, да исправник остановил, в преферанс засадил... Славная двустволочка! Аглицкая, сто семьдесят шагов дробью наповал... Внучек здоров? Саша. Здоров, тебе кланяется... Иван Иванович. Разве он умеет кланяться? Войницев. Сие нужно понимать духовно. Иван Иванович. Ну да, ну да... Духовно... Скажи ему, Сашурка, чтоб скорей рос. На охоту возьму с собой... Для него я уже и двустволочку маленькую приготовил... Охотника из него сделаю, чтоб было кому после смерти свои охотничьи причиндалы оставить... Анна Петровна. Душка этот Иван Иваныч! Мы с ним на Петров день перепелов стрелять поедем. Иван Иванович. Го-го! Мы, Анна Петровна, на бекасов поход устроим. Мы на Бесово болотце полярную экспедицию устроим... Анна Петровна. Попробуем вашу двустволочку... Иван Иванович. Попробуем. Диана божественная! (Целует ее руку.) Помните, матушка, прошлый год? Ха-ха! Люблю таких особ, побей меня бог! Не люблю малодушия! Вот она где самая-то и есть эмансипация женская! Ее в плечико нюхаешь, а от нее порохом, Ганнибалами да Гамилькарами пахнет! Воевода, совсем воевода! Дай ей эполеты, и погиб мир! Поедем! И Сашку с собой возьмем! Всех возьмем! Покажем им, что значит кровь военная, Диана божественная, ваше превосходительство, Александра Македонская!

{11023}

Платонов. А ты уже клюкнул, полковник? Иван Иванович. Разумеется... Sans doute... Платонов. То-то ты так и раскудахтался. Иван Иванович. Я приехал сюда, братец ты мой, часов в восемь... Все еще спали... Пришел сюда, да и давай ногами стучать... Смотрю, выходит она... смеется... Бутылочку мадерки распили. Диана три рюмочки выпила, а я остальное... Анна Петровна. А нужно это рассказывать! Вбегает Трилецкий. ЯВЛЕНИЕ VII Те же и Трилецкий. Трилецкий. Господам родственникам! Платонов. А-а-а... Плохой лейб-медик ее превосходительства! Argentum nitricum... aquae destillatae... Очень рад видеть, любезный! Здоров, сияет, блещет и пахнет! Трилецкий (целует Сашу в голову). Да и разнесли же черти твоего Михайла! Бык, настоящий бык! Саша. Фи, как от тебя духами пахнет! Здоров? Трилецкий. Здоровехонек. Умно сделали, что пришли. (Садится.) Как дела, Мишель? Платонов. Какие? Трилецкий. Твои, разумеется. Платонов. Мои? А кто их знает, каковы они! Долго, брат, рассказывать, да и неинтересно. Где это ты так шикарно остригся? Хороша прическа! Стоит целковый? Трилецкий. Меня не цирюльник чешет... У меня на это дамы есть, а дамам я не за прическу плачу целковые... (Ест мармелад.) Я, братец ты мой... Платонов. Сострить хочешь? Ни, ни, ни... Не беспокойся! Избавь, пожалуйста.

{11024}

ЯВЛЕНИЕ VIII Те же, Петрин и Венгерович 1. Петpин входит с газетой и садится. Венгерович 1 садится в угол. Трилецкий (Ивану Ивановичу). Заплачь, отче! Иван Иванович. Для чего мне плакать? Трилецкий. Да вот, например, хоть от радости... Взгляни на меня! Это сын твой!.. (Указывает на Сашу.) Это дочь твоя! (Указывает на Платонова.) Этот юноша зять твой! Дочь-то одна чего стоит! Это перл, папаша! Один только ты мог породить такую восхитительную дочь! А зять? Иван Иванович. Чего же мне, друг мой, плакать? Плакать не нужно. Трилецкий. А зять? О... это зять! Другого такого не сыщешь, хоть обрыскай всю вселенную! Честен, благороден, великодушен, справедлив! А внук?! Что это за мальчишка разанафемский! Машет руками, тянется вперед этак и всё пищит: "дедь! дедь! где дедь? Подайте-ка мне сюда его, разбойника, подайте-ка мне сюда его усищи!" Иван Иванович (вытаскивает из кармана платок). Чего же плакать? Ну и слава богу... (Плачет.) Плакать не нужно. Трилецкий. Ты плачешь, полковник? Иван Иванович. Нет... Зачем? Ну и слава тебе, господи!.. Что ж?.. Платонов. Перестань, Николай! Трилецкий (встает и садится рядом с Бугровым). Жаркий нонче темперамент в воздухе, Тимофей Гордеич! Бугров. Это действительно. Жарко, как в бане на самой верхней полочке. Темперамент в градусов тридцать, надо полагать. Трилецкий. Что бы это значило? Отчего это так жарко, Тимофей Гордеич? Бугров. Вам это лучше знать. Трилецкий. Я не знаю. Я по докторской части шел.