Василий Шукшин - Беседы при ясной луне

- Заспал...

Баев пришел наконец в движение, нюхнул раз-друтой, не чихнул, а высморкался громко в платок.

- Да-а,- сказал он.- Пить, так уж пить - чтоб уж и время потерять: где день, где ночь.

Петька Сибирцев сел на скамеечку, потрогал голову.

- Ну надо же! - все изумлялась Марья.- А если б я стрельнула?

Петька поднял голову, посмотрел на Марью - то ли не понял, что она сказала, то ли не придал значения ее словам.

- У него голова болит,- с сердцем посочувствовал Баев.- Эх-х... Жители! - Баев стряхнул платком табачную пыль с губ, вытер глаза.- Мне счас внучка книжку читает: Александра Невский землю русскую защищал... Написано хорошо, но только я ни одному слову не верю там.

Марья и Петька посмотрели на старика.

- Не верю! - еще раз с силой сказал Баев.- Выдумал... и получил хорошие деньги.

- Как это? - не поняла Марья.

- Наврал, как! Не врут, что ли?

- Это же исторический факт,- сказал Петька.- Как это он мог наврать? Конечно, он, наверно, приукрасил, но это же было.

- Не было.

- Вот как! - Петька качнул больной головой.- Хм...

- С кем что он защищал-то ее? Вот с такими вот воинами, вроде тебя?

Петька опять посмотрел на старика... Но смолчал.

- Если уж счас с вами ничего сделать не могут - со всех концов вас воспитывают да развивают... борются всячески, - то где же тогда было набраться сознания?

Петька похлопал по карманам - поискал курево, но не обнаружил ни папирос, ни спичек.

- Пиши в газету,- посоветовал он.- Опровергай.

И встал и пошел вон из избушки.

Марья и Баев смотрели в окно, как шел Петька. Под ногами парня звонко хрустело льдистое стекло ночной замерзи, и некоторое время шаги его еще сухо шуршали, когда уж он свернул за угол, за сельмаг.

- У их, наверно, свадьба,- сказала Марья.- Сестра-то Петькина за этого вышла... за этого... Как его? Брат-то к агрономше приехал... Как его?

- Черт их теперь знает, И знать не хочу... Сброд всякий.- Баев почувствовал, что он весь вдруг ослаб, ноги особенно - как ватные сделались. Все же испугался он сильно,- Надо же так пить, чтобы день с ночью перепутать!

- Они, ночи-то, вон, какие светлые. Наверно, соскочил со сна-то видит, светло, и дунул в сельмаг.

- Это ж... он и солнце с луной спутал?

Марья засмеялась:

- Видно, гуляют крепко.

В животе у Баева затревожилось, он скоренько завинтил флакончик с табаком, спрятал его в карман, поднялся.

- Пойду. Спокойно тебе додежурить.

- Будь здоров, ферапонтыч. Приходи завтра, я завтра картошки принесу - напекем.

- Напекем, напекем,- сказал Баев. И поскорей вышел.

Марья видела, как и он тоже пересек площадь и удалился в улицу. Шел он, поторапливался, смотрел себе под ноги. И под его ногами тоже похрустывал ледок, но мягко - Баев был в валенках.

А такая была ясность кругом, такая была тишина и ясность, что как-то даже не по себе маленько, если всмотреться и вслушаться. Неспокойно как-то. В груди что-то такое... Как будто подкатит что-то горячее к сердцу и снизу и в виски мягко стукнет. И в ушах толчками пошумит кровь. И все, и больше ничего на земле не слышно. И висит на веревке луна.