до темно-бордового, почти черного.
— Бывает так, что воскрешения не происходит, — услышал он сзади. — Все готово к новой жизни, но человек остается недвижим. Эксперимент не удался, не хватило последнего акта.
— Какого?
— Дуновения бога, — кратко ответил Главный Хранитель.
— А что будет, если… Если… — с трудом подбирал он слова, — все останется, как есть?
— Ее прах снова смешается с землей. Только второй попытки придется ждать очень долго. У нас очередь. — Поднял вверх палец Номер первый. — Список. Уважаемые люди.
Тут его взяла такая тоска, что он может ее никогда не увидеть, что мужчина быстрым шагом, несмотря на предостерегающие крики за спиной, подошел к стеклянной ладье и с силой ударился об нее всем телом. Осколки впились в него, но он даже ничего не почувствовал.
— Это очень опасно, — донеслось до мужчины. — Вы можете не знать всех последствий.
Глаза женщины были закрыты. Он увидел на ее лице мельчайшие осколки стекла и наклонился ближе. Он дохнул на женщину, сдувая их, а потом прильнул поцелуем к ее губам. В этом поцелуе была вся его страсть и вся его надежда. Прошлое, настоящее и будущее. Он возвращал, дарил ей ее же собственную жизнь, в которой было абрикосовое варенье без косточек, дикие васильки, горячие споры, сын-подросток, строгая мама, похожая на вечную учительницу, смешная собака Дуся и та самая их несостоявшаяся поездка на море.
Наконец, он выпрямился. Женщина открыла глаза. Он был готов пасть на землю, целовать ее, плакать и молиться одновременно. Это было настоящим чудом! Она вернулась к нему из земли и праха!
Взгляд женщины был задумчивым; она смотрела не на него, а как бы сквозь… И тут он понял страшное: она его не узнала. Он был для нее чужим человеком.
Чуть ли не бегом вернулся он к тем четверым, стоявшим поодаль. Сейчас их одежды были темно-синими, как вечернее небо.
— Что случилось?
Главный Хранитель смотрел на него с легкой печалью.
— Программа дала сбой. Произошла ошибка в несколько лет. До вашей встречи остается еще три года.
Его пронзила такая боль, что он чуть застонал.
— Время многое меняет, — загадочно сказал Неизвестный. — А надежда — здесь лучшее подспорье.
При этом его одежды сверкнули такой белизной, что стало больно глазам.
Дальнейшее он помнил плохо… Его раны обработали, но предупредили, что они могут болеть еще некоторое время. Как долго, сказать никто не может. Но главное — она была в этом мире. Она воскресла…
Все будет так, все повторится снова… Та круговерть немеркнущей любви… — звучали в нем слова старой песенки.
Она поселилась в его доме. На втором этаже. В башенке. Это было странное совместное сосуществование. Каждое утро она спускалась на первый этаж, и они завтракали почти в полном молчании. Первое время он пытался ее разговорить, но она лишь молчала и улыбалась. Его слова не находили в ней никакого отклика, оказывались наглухо запечатанной информацией, не подлежащей распаковке. Имена, беседы о философии, литературе, богословии, которые когда-то так занимали их, теперь были для нее пустым звуком, не вызывающим в памяти никаких ассоциаций.
Позавтракав, она спускалась к реке, садилась на скамейку и смотрела на воду — так она могла сидеть часами; что в это время творилось в ее голове, о чем она размышляла — он не знал. После обеда она спала, а он в это время думал о ней — такой близкой и одновременно далекой. Вечером они вместе сидели на балконе и смотрели на вечернюю воду. Он чувствовал ее отчужденность, замкнутость в себе и все же старался как бы невзначай дотронуться до ее рук, волос. Эти прикосновения были легки и мимолетны, но доставляли ему тихую радость, смешанную с чувством безнадежности.
Так текли дни и ночи… С некоторых пор он стал ощущал в себе пугающие изменения: походка стала не такой легкой, на лбу появились морщины, а при быстрой ходьбе мужчина начинал задыхаться. К тому же пару раз больно кольнуло в правом боку. Он обратился в службу по делам здоровья и бессмертия и узнал там неутешительную новость.
— Осколки, которые поранили вас, нанесли вашему организму непоправимый урон. В нем был запущен механизм старения. Вы свернули с вектора вечности и теперь…
— Я встал на путь дряхления… — сказал он, опустив голову.
— Воскрешение вашей знакомой вы купили ценой собственного бессмертия. Но пройдет время и, возможно, ваша возлюбленная поделится с вами частью своего бессмертия. Так будет совершаться круговорот вечности в природе: бессмертные станут воскрешать смертных.
Он возвращался домой, не испытывая сожаления или досады. Если бы все повернуть вспять, он поступил бы точно также, ничего не изменив. День был пасмурным, небо заволокло тучами, обещали дождь.
На пороге дома стояла она и протягивала к нему руки. Женщина была необычайно оживлена. А глаза сверкали странным блеском.
— Мне снился сон, — сказала она, слегка задыхаясь. Ее голос взлетел, обрел звонкость и веселость. — Я вспомнила все. Библиотеку. Тебя. Как мы беседовали, гуляли, спорили. О Достоевском и Федорове, Блоке и Бальмонте, Платоне и Августине Блаженном, Тютчеве и Гумилеве. А Пушкина я любила всегда. С момента рождения и даже раньше. Я вспомнила, что у нас был роман и мы собрались поехать на море — отдыхать. Но что-то случилось. Я не могла вспомнить что. В голове возникло какое-то черное пятно.
— У тебя умерла мать.
Какое-то время она молчала и смотрела в сторону.
— Сколько времени прошло со дня нашей последней встречи?
— Сто лет. У тебя умерла мать, потом погиб бывший муж. Ты замкнулась ушла в себя, перестала отвечать на звонки а я… я вернулся к собственной жизни.
— У меня были дети?
— Сын.
— Я могу найти его… Его детей?
— Попробуем… Вдруг, наши поиски увенчаются успехом.
— Скажи, пожалуйста, я когда-нибудь вспомню все?
— Не знаю, — честно признался он. — Я даже не знаю, к благу это будет или к печали.
Женщина сделала несколько шагов вперед и оказалась у самой кромки воды. Она сделала еще один шаг и ступила на воду. Волны вскипели вокруг нее, но вскоре утихли.
Она протянула ему руку. А он стоял и молчал. Смотрел на нее. Она была ему бесконечно родной и близкой. Как будто бы они знали друг друга давным-давно, с момента сотворения мира. Потом разлучились на долгие годы, а вот теперь встретились вновь.
— Когда любишь, разделяешь не только участь любимых, но и их мечты. Теперь он уже не колебался. Он сжал ее пальцы и почувствовал в своем теле необыкновенную легкость.
Сквозь тучи прорвалось солнце. Блики cвета рассыпались по воде,
