от Сплита есть небольшой отель, в котором я…
– Это нам тоже известно, – вновь оборвала ее Ирен.
– Правда? Это и в самом деле очень милый отель. Вы и хозяйку знаете? Она…
Мод внезапно замолчала, словно утратив нить беседы. Заместитель комиссара выглядела так, словно уже смирилась со стилем общения старухи, а молодая инспекторша, сидевшая наискосок, продолжала упрямо пялиться на Мод.
– Вы столкнулись с Фрацценом в тот момент, когда отправились за покупками? – задала свой следующий вопрос Ирен Хюсс.
– Так… должно быть, так оно и было. Но я не могу вспомнить…
Помощница комиссара тяжело вздохнула, прежде чем продолжить:
– Ночью вы слышали что-нибудь необычное?
– Нет. Я так устала… дорога… жара. Я рано легла. Приняла таблетку снотворного, как обычно. Я принимаю их, даже если сильно устала, поскольку в противном случае я проснусь в два или в три часа ночи, а потом не смогу уснуть… вот поэтому я постоянно принимаю снотворное. Это очень хорошие таблетки, которые мой доктор…
Мод ни разу за всю свою долгую жизнь не принимала снотворного. У нее был отменный сон. Но полиции знать об этом было необязательно.
– Да-да, и слуховые аппараты вы тоже сняли. А потом вы три ночи провели у себя в квартире, прежде чем позвонить в спа-центр неподалеку от Варберга. Туда вы отправились в понедельник, а в пятницу вернулись домой. То есть отсутствовали пять дней.
– Верно. Очень достойный спа-центр. Рекомендую. Это…
– Но почему вы решили туда поехать так скоро после возвращения из Сплита?
О причинах такого решения Мод уже рассказывала полиции полгода назад. Мод предположила, что сейчас они хотят подловить ее, если она решит изменить показания. Она наклонилась над столом и состроила полную отвращения мину:
– Этот шум… меня разбудил ужасный шум. Рабочие занимались ремонтом фасада. И я решила, что не хочу оставаться дома на неделе. Потому что меня разбудил ужасный шум. Совершенно непереносимый…
– И вы не обошли комнаты, не проверили квартиру, прежде чем уехать?
– Нет. В этом не было нужды. Я не заходила никуда кроме двух комнат, которыми пользуюсь, и этой самой кухни, – отозвалась Мод, обводя вокруг себя трясущейся рукой.
Ирен Хюсс окинула кухню быстрым взглядом, явно отметив старинную деревянную мебель начала двадцатого века.
– Насколько велика эта квартира? – внезапно поинтересовалась Ирен.
– Это не квартира, – высокомерно возразила Мод.
– Разве?
– Ни в коем случае. Это апартаменты!
– Ладно. Насколько же велики эти апартаменты? – вздохнула Ирен Хюсс.
– Около трехсот квадратных метров, – тем же высокомерным тоном отозвалась Мод.
Полицейские переглянулись и практически одновременно поднялись из-за стола.
– Нам хотелось бы еще раз взглянуть на салон, – попросила Ирен Хюсс.
– Но там не на что глядеть. Ничего нет.
– Нам это известно. Но мы хотим посмотреть на то, что осталось. Мебель и ковер.
– Ничего нет, – настаивала Мод.
Она неслышно фыркнула, позабавившись взглядам, которыми наскоро обменялись сбитые с толку полицейские. Мод позаботилась о том, чтобы выражение ее лица не выдавало истинных эмоций.
Друг за другом проследовали они по безмолвным залам, в которых стояла укутанная белыми чехлами мебель. На стенах кое-где висели картины, хотя светлые пятна на обоях намекали на то, что за долгие годы Мод успела продать часть коллекции. Салон располагался в другом конце апартаментов. Мод повернула торчавший из замочной скважины ключ и распахнула дверь. Жестом она пригласила полицейских войти. Они шагнули через порог, но дальше идти смысла не было.
– Здесь пусто, – констатировала Ирен Хюсс.
– Как я и сказала, – не удержалась Мод.
Помещение выглядело голым. Никакой мебели, никаких картин, исчез даже большой ковер с пола. Единственное, что оставалось на своем месте – тяжелые бархатные портьеры, которыми было убрано окно. На паркетном полу у изразцовой печи виднелись темные пятна. Там-то и была лужа крови, натекшая с головы Фраццена. Большая часть крови, однако, впиталась в ковер.
– Куда делись все вещи?
Молодая инспекторша впервые подала голос. Мод даже не удостоила ее взглядом.
– Проданы. Все пошло с молотка. Гётеборгский аукционный дом.
Это была чистая правда. За исключением одного полотна Андерса Цорна. Мод его очень любила. Она перевесила картину к себе в спальню. Мод знала, что картину можно дорого продать, но она и так неплохо заработала, продав серебряную коллекцию, и все прочее, что было в салоне – вырученных денег ей должно было хватить на несколько лет.
Обе полицейских какое-то время неподвижно стояли, молча оглядывая голые стены и пол. Ирен Хюсс внезапно повернулась на каблуках и уставилась на Мод.
– Это вы ударили Фраццена по голове? Вы не сошлись в цене? Он угрожал вам? – деловито поинтересовалась Ирен.
Мод почти ждала этого вопроса. Она ухитрилась изобразить на лице страх и для пущего эффекта всплеснула руками.
– Но милочка… Я никогда не встречалась с ним у себя дома! Я понятия не имею, как он оказался здесь… или как он… Я ведь и мухи не могу обидеть! Ужасно, что люди убивают животных. Я хоть и не из этих… вего… веготар… совсем нет! Но я считаю, что если бы люди сейчас стали есть мясо…
Она замялась и обратила на полицейских смущенный взгляд.
Внезапно заместитель комиссара ощутила сильную усталость. Утомленным голосом она проговорила:
– Благодарю. Думаю, мы здесь закончили.
В молчании они вернулись в холл. Ирен Хюсс с вымученной улыбкой поблагодарила Мод за то, что та согласилась с ними побеседовать, и пожелала той счастливого Рождества. Юная Эмбла вновь сверкнула на старуху своими красивыми глазами, но Мод это уже совершенно не волновало.
* * *
Все это произошло уже три дня тому назад, однако Мод все еще слегка потряхивало от пережитого. Она надеялась, что полиция теперь оставит ее в покое, но ведь никогда нельзя быть полностью уверенной. Приятно было просто почувствовать себя недосягаемой для них в предстоящие несколько недель.
Полет до Копенгагена занял всего час. Члены экипажа разносили еду, которая именовалась «рождественским завтраком». «Несъедобно», – про себя вынесла вердикт Мод. Она попросила принести два куска хлеба и не притронулась к содержимому судочков с завтраком.
В аэропорту Каструп [4] до пересадки на рейс в Дубай нужно было переждать всего полчаса.
Ланч на борту самолета авиакомпании «Эмирейтс» был уже совершенно иного класса, нежели недавний убогий завтрак. К трапезе Мод попросила маленькую бутылочку красного вина. После визита полицейских она чувствовала, что это ей необходимо.
После того, как Мод опустошила бутылочку и справилась с десертом – нежной малиново-черничной паннакоттой – ей принесли кофе и мягкое шоколадное печенье. «Даже перекус у них что надо», – подумала Мод. Или все дело было в
