его хватает. Там любимые внуки, рождённые от одобренной невестки. И мои дети меня ненавидят, бывшие жена и тёща тоже. Получается, от меня отказались все: сначала мать с отцом, потом жена, а за ней и дети… Нормально. Жизнь продолжается.
Он закрыл глаза и прилёг на спинку кресла. Лёгкая дремота подкралась незаметно. Но сквозь неё, казалось, долетал искренний смех, голоса, зовущие друзей, вопросы, пожелания.
«Ступай себе, куда шёл, мил человек…» — чётко послышалось, разрывая сонное состояние.
Арай выпрямился в кресле, поморгал, приходя в себя и прошептал:
— Точно, я же собирался выяснить, есть ли новости в автосалоне. Надо позвонить. Вдруг приехала моя машина. Так, глядишь, ещё полдня пройдёт в получении-оформлении. А завтра воскресенье, на работу нельзя, но можно на природу. Скукотища, однако, в этом отпуске. Вот бы с… младшим время провести, да только кто же мне позволит. Я же враг. Ребёнку после встреч со мной становится хуже — так она говорит. Это какой-то бред! Но ради него… Даже по имени собственного сына сложно называть. А каково ему? Всего-то семь лет пацану, из них два последних года он молчит. Совсем. Ни с кем не разговаривает, ни на кого не реагирует, смотрит куда-то вниз, словно не хочет видеть мир вокруг. Врач подозревает… И я ничего не могу сделать!
Он резко встал, прошёл по комнате несколько кругов, выдохнул и позвонил в автосалон. Ему сообщили, что заказанная машина прибыла, можно приезжать за окончательным оформлением покупки.
— Хоть что-то, — сказал сам себе, направляясь к выходу. — Наконец-то. Три года без личного транспорта! Сколько можно? Вдруг это поворотный момент в жизни? Хорошо бы, он был к лучшему.
Весь остаток субботнего дня ушёл на оформление документов, зато к вечеру на стоянке перед гостиницей стоял небольшой тёмно-синий кроссовер Audi Q3, честно заработанный его владельцем за время пребывания в должности директора по охране труда и промышленной безопасности на градообразующем предприятии. Арай решил провести завтрашний день на берегу Дона, в сорока километрах от города. Своих удочек у него не было, просить у друзей не хотелось, поэтому рыбалка не предвиделась.
— Просто посижу на травке, послушаю птиц, подышу воздухом, — рассуждал он в тишине гостиничного номера. — Заодно проверю, как машина себя ведёт на трассе, да и съезд к реке там крутой, тоже экзамен… Всё-таки хотелось бы младшего с собой взять. Может, попросить у Ларисы встречу с сыном? Вдруг она не будет возражать? Хоть бы на один денёк.
Телефонный звонок отвлёк от грустных размышлений, а взгляд на экран смартфона заставил поморщиться и одновременно напрячься. Звонила бывшая жена.
— Слушаю, — спокойно сказал Арай, — добрый вечер, Лариса.
— Чего в нём доброго? — грубо ответила женщина, так и не поздоровавшись. — Тебе-то хорошо живётся! Бросил нас, сбагрил на меня всех детей, а теперь ему, видите ли, «добрый вечер» говори!
Он давно привык к её манере общения, но каждый раз волна протеста захлёстывала его из-за неприкрытой лжи и передёргивания фактов. Внутри всё раскалялось, казалось, что в груди и в голове огненная лава сжигала кости, мышцы, нервы. Дыхание перехватывало, хотелось заорать от боли, возмущения, отчаяния. Однако, зная, к чему могло привести его возмущение, держал себя жёсткой хваткой, сковывал цепями терпения, не хотел, чтобы младший сын слышал, как на его отца кричат или шипят нецензурной бранью. Сам старался не выражаться такими оборотами речи и не любил, когда при нём кто-то это делал. Просто молчал в ответ и ждал, что же в очередной раз потребовалось от него бывшей семье. Лариса могла говорить и обвинять бесконечно, это была её любимая тема, хотя ни слова правды в этих речах не просматривалось. Но в этот раз она сразу пошла в атаку.
— Мне тут птица на хвосте принесла, что ты в отпуске. Надо же! В кои-то времена у тебя появилось свободное время! Но ты же отмалчиваешься, у тебя нет интереса к детям. Сволочь ты, эгоист!
— Ты хотела сказать, наверное, что не птица, а ведьма? Надрать бы этой сороке хвост, — горько усмехнувшись, решил всё-таки немного пошутить Арай, зная, что вызовет ещё большую волну негатива в свой адрес. — Продолжаешь поддерживать нежную дружбу с Чугуевской? Мало она тебе сплетен натаскала? Она да Саурина — вот твои глаза и уши. Хотя последняя вроде давно выпала из поля зрения? Или нет?
— Не твоё дело, — Лариса так громко рявкнула, что он вздрогнул и отодвинул телефон от уха. — Я всё про тебя знаю. У меня не сорвёшься.
Ему вспомнился тот период жизни, когда казалось, что над ним пронёсся смерч, сметая на своём пути всё: и семью, и работу. Именно тогда жена, узнав, что его могут «убрать» с должности начальника управления, решила расстаться с ним.
«Я пахал с утра до ночи, обеспечивая её, детей, тёщу, но это и поставили мне в вину: не занимаюсь семьёй. Ушёл с сумкой, в которой и был-то минимум вещей. Квартиры, машину, даже обручальное кольцо — всё отдал, ни на что не претендовал… Противно вспоминать те дни. Сыновей настроили против меня. Они, в общем-то, очень быстро «настроились». Только младший плакал, когда я уходил. И каждый раз в слёзы при встрече со мной. Самый ранимый из всех, что они из него вырастят?»
Воспоминания о прошлом не мешали ему прислушиваться к словам бывшей жены, которая перешла к приказному тону:
— В общем, так: забирай этого немтыря на две недели, я хоть отдохну от него. Всё ему не так: не ест ничего, не делает, что ему велят. Целыми днями сидит, как пень…
— Прекрати, — тихо, но жёстко прервал её Арай, тут же почувствовав, как скрутило в узел грудную клетку, не вздохнуть, не выдохнуть, и всё же смог произнести ещё несколько слов, — не смей так говорить о ребёнке.
— Поучи меня ещё! — снова она повысила голос. — Что ему надо, не знаю! Врача он терпеть не может, дерётся и воет на приёме, как зверёныш, а тебе и дела нет! Всё на мне одной!
— Ты сама так захотела. Я всегда и всё делал не так… К тому же рядом с тобой твоя мать, она живёт с вами. Для неё было жизненно необходимо выгнать меня из семьи, наверное, хотела занять моё место. Старшие дети уже взрослые, а…
— Ты перестал платить алименты! Нам не хватает!
— Слушай, Лариса, ты получала половину моей зарплаты, пятьдесят процентов. Это составляло почти пол-лимона! Да и сейчас я плачу больше трёх сотен в месяц. Как может не хватать этих денег?
— Я не работаю из-за
