class="p1">Эти слова меня насмешили.
– Я думала о вас в обед. Вы и сегодня ели яйцо с салатом?
– Ел.
– И как?
– Как всегда, чудесно.
– А миссис?..
– Хилл. Миссис Хилл.
– Вы рассказали миссис Хилл о нашем разговоре?
– Нет. Сказанное здесь – тайна. Поэтому люди сюда и приходят. Можно говорить начистоту и не бояться, что кто-нибудь узнает потом.
– Так это исповедь?
– Нет, но если хочешь исповедаться, с радостью помогу тебе это устроить.
– Если не исповедь, что тогда?
– А что тебе угодно. И часовня эта станет для тебя чем угодно, затем и существует.
Я оглядела пустые скамьи, электронное пианино под пыльным бежевым чехлом, доску объявлений с приколотым к ней изображением Иисуса. Если эта часовня может стать чем угодно, то что мне угодно?
– Хочу, чтобы она была местом ответов.
– Она может им стать.
– Может ли? Разве может вера вообще дать ответ на вопрос?
– Ленни, Библия учит, что Христос помогает найти ответ на любой вопрос.
– Но можно ли получить ответ на конкретный вопрос? Если честно? Можете вы мне ответить на вопрос, не говоря, что жизнь есть тайна, или все есть замысел Божий, или ответы, которых я ищу, придут со временем?
– А ты сначала задай вопрос, и будем вместе разбираться, как Бог поможет нам найти ответ.
Я откинулась на спинку скамьи, и та скрипнула. Эхо раскатилось по часовне.
– Почему я умираю?
Яне смотрела на отца Артура, задавая вопрос, – на крест смотрела. Отец Артур медленно выдохнул. Я все ждала, когда он ответит, но он просто дышал дальше. Он, может, и не знал, что я умираю? Да нет, резонно возразила я сама себе, сестра ведь сказала ему “она из Майского отделения”, а никто из Майского отделения не собирается жить долго и счастливо.
– Ленни, – ласково проговорил отец Артур немного погодя, – этот вопрос серьезней всех остальных. – Потом откинулся назад, и скамья снова скрипнула. – Забавно, знаешь ли, но чаще всего меня спрашивают именно почему. А с почему всегда сложно. С как, что или кто я разберусь, но даже не буду делать вид, что знаю почему. Я пытался отвечать на этот вопрос, когда только начинал служить.
– Но больше не пытаетесь?
– Думаю, этот вопрос вне моей компетенции. Только Он может ответить. – Отец Артур указал на алтарь, будто Бог прятался за ним – сидел на корточках и слушал.
Я махнула рукой: ну вот, мол, говорила же.
– Однако это не значит, что ответа нет, – поспешил добавить отец Артур, – он есть, но только у Бога.
– Отец Артур…
– Да, Ленни?
– Столько лапши мне еще на уши не вешали. Я тут умираю! И пришла к уполномоченному представителю Бога с важнейшим вопросом, а вы меня к нему же и отсылаете? У него я уже допытывалась, но ответа не получила.
– Ответ не всегда дается словами, Ленни. Есть много других способов.
– Зачем тогда говорить, что здесь место ответов? Почему не сказать честно: “Ну да, библейские идеи нельзя истолковать однозначно, и ответов на твои вопросы у нас нет, зато есть красивый витраж”?
– А если бы ты получила ответ, то какой, по-твоему?
– Может, Бог сказал бы, что я беспокойная и надоедливая и поэтому он убивает меня. А может, настоящий бог – Вишну, и его просто бесит, что я и не думала никогда ему молиться, а зачем-то тратила время на вашего христианского Бога. А может, никакого Бога нет, да и не было, и миром управляет черепаха, которая ничегошеньки в этом не смыслит.
– И тогда тебе стало бы легче?
– Вряд ли.
– А случалось такое, что тебе задавали вопрос и ты не знала ответа?
Его спокойствие, надо признать, впечатляло. Отец Артур прекрасно знал, как повернуть твой вопрос против тебя же. Он явно не со мной первой тут разглагольствовал на тему “Почему я умираю”. И это еще больше расстраивало.
Я покачала головой.
– До того, знаешь, противно бывает, – продолжил он, – когда приходится говорить людям, что нет у меня ответа, который они ищут. И все равно здесь место ответов – просто ответы могут быть неожиданные.
– Так говорите же, отец Артур, рубите с плеча. Какой ответ? Почему я умираю?
Отец Артур устремил на меня ласковый взгляд.
– Ленни, я…
– Нет, вы просто скажите. Пожалуйста. Почему я умираю?
Сейчас он заявит, что честный ответ – не по церковному протоколу, уже успела подумать я, но тут отец Артур, огладив седую щетину на подбородке, ответил:
– Потому что умираешь.
И отвел глаза – то ли увидел, что я нахмурилась, то ли пожалел, что, поддавшись на мои уловки, все же сказал хоть какую-то правду.
– Вот мой ответ, и другого у меня нет: ты умираешь, потому что умираешь. Не потому, что Бог решил наказать тебя или не заботится о тебе – просто умираешь, и всё. Так тебе суждено, как суждено и существовать.
Отец Артур долго молчал, а потом повернулся ко мне.
– Посмотри на это вот с какой стороны. Почему ты живешь?
– Потому что мои родители занимались сексом.
– Яне спросил, как так получилось, что ты живешь, я спросил почему. Почему ты вообще существуешь? Почему ты живешь? Для чего твоя жизнь?
– Не знаю.
– Вот так, по-моему, и со смертью. Мы не можем знать, почему ты умираешь, как не можем знать и почему живешь. Жизнь и смерть – абсолютные загадки, разгадаешь только покончив и с тем и с другим.
– Поэтично. И иронично. – Я потерла руку в том месте, куда вчера впивалась игла. Иглы уже не было, но боль осталась. – Религиозное что-нибудь читали, когда я пришла?
Отец Артур взял лежавшую рядом книгу. На спирали, с обтрепанными краями и в желтой обложке с жирным заголовком “Дорожный атлас Великобритании”.
– Паству свою искали?
Когда за мной явилась Новенькая Медсестра, я думала, отец Артур на землю бросится и станет ей ноги целовать или выбежит с криком в едва открывшуюся дверь, но он лишь терпеливо подождал, пока я дойду до выхода, вручил мне брошюру и сказал: надеюсь, ты еще придешь.
И потому ли, что он так нагло отказывался кричать на меня и не желал признавать, что я ему надоела, или потому, что в часовне было так хорошо и прохладно, но, забирая у него брошюру, я уже знала, что вернусь.
Однако отложила визит на неделю. Подумала: дам ему время, пусть осмелится предположить, что я, может, больше не приду. И только отец Артур успел привыкнуть вновь к уединенной жизни
