последовал второй, третий. Алкоголь сковал мысли, запер двери памяти, а ключ кинул на дно рюмки.
Интерьер бара плавно сменился яркими огнями ночного клуба. Громкая музыка, дорогой алкоголь и яркие блестки. Анна медленно двигалась в такт музыки, гипнотизируя присутствующих. Музыка погружала ее в сладостное наслаждение, вводила в состояние экстаза. Ничего не имело значения, только ритм из колонок. Полнейшая пустота, ноль в яркой рамке в центре стены.
Кто-то поглаживал по спине, кто-то угощал выпивкой, фотограф сверкал вспышкой. Жаль, что на фотографиях вместо Анны будет размытое пятно. Вероятно, фотограф будет в замешательстве и впоследствии уволен. Но, Анне наплевать, она убегала от проблем в такт энергичной музыки.
Цель ночи – забыть себя. Претвориться другим человеком и поверить в это. Запереть на засов свои тайны и исчезнуть. Навсегда. Громкая музыка не позволяла Анне услышать свои мысли, и это прекрасно.
Она почувствовала горячее дыхание на своей шее, и мерзкий голос прошептал ей на ухо, что она прекрасна. Эти слова рывком вернули Анну в реальность. Ее замутило от запаха дыма, дешевого одеколона и всех этих людей безвозвратно теряющих свои жизни. Бездарно распоряжаясь своей невинностью перед богом. Не желая ничего кроме халявной выпивки, сексуального партнера без комплексов, звериных утех и пухлых кошельков, они становятся легкой и идеальной добычей для дьявола. Они так же уродливы, как и та, что подписала договор. Отказавшись от борьбы и приняв такой образ жизни, они, поколение порока, протянули руки к зловещему договору.
Анна вбежала в туалет и склонилась над раковиной. Алкоголь и кусочки еды вылетели из желудка, оставляя во рту резиновый привкус. Она умылась холодной водой и взглянула на себя в зеркало. Даже сейчас она выглядела прекрасно. Ее снова затошнило от своего вида.
– Что ты делаешь?
В отражение зеркала она увидела Антона. Утонченные черты лица, высокий рост, изысканный костюм, длинные волосы, заплетенные в косу. Он единственный кто пробудил в ней любовь, а затем выжег ее из сердца, оставив уродливые шрамы.
– Я не хочу тебя видеть, – заявила она отражению Антона.
– Что с руками? – заботливо спросил он.
– Тебя это не касается.
– Мы идем домой, – настаивал Антон.
Анна повернулась к Антону лицом. Внутри закипела злость. Она схватила его за ворот сорочки и, оскалив зубы, изрекла:
– Я ненавижу тебя.
Глядя в ее полные ненависти глаза зверя знающего о своем преимуществе, Антон произнес:
–Ты слепа, – он коснулся ее щеки, но не почувствовал тепла нежной кожи. – За три десятка лет ты так и не поняла.
Анна ослабела хватку, но лишь на секунду.
– Никто не виноват, – продолжил Антон. – Ни ты, ни Дьявол, ни тем более я. Ты создана, что бы стать собирателем. Мы не выбираем, кем нам быть, в каком веке родиться, умереть молодым или старым, жить счастливой жизнью, найти свою любовь или быть одиноким, родиться в подвале или на шелковых простынях, стать маньяком или мадонной. Мы не черта не выбираем! Ты слепа и не видишь, очевидных, вещей. Тебя поглотила ненависть.
– Ты рехнулся.
– Я в отличие от тебя вижу мир не в черно-белом цвете.
Анна отпустила его ворот.
– Только в белом, – язвительно заметила Анна. – Мир вокруг нас прекрасен, повсюду бабочки летают, призраки дружат с собирателями. Мир и благодать. Не нужно ничего решать, за тебя все решили. Живи и радуйся. Умер, ну и ладно. Фатальность рулит.
В туалет зашли две девицы с пачкой сигарет в руках.
– Вышли отсюда, – крикнула Анна.
– Эй, ты на кого голос повысила, – возмутилась блондинка.
– Как пожелаете.
Она обхватила одной рукой черный кристалл, а вторую вытянула в сторону девиц.
– Пошли вон.
Глаза девиц на секунду округлились, а затем их тела превратились в пар и вылетели в вентиляцию.
– Признайся, – сказал Антон. – Тебе нравиться быть собирателем.
Анна вся покраснела от ненависти к этому длинноволосому призраку. В глазах вспыхнула искорки неуправляемой ярость. Дыхание участилось. Она презирала его за произнесенные слова.
– В данный момент я рада наличию своих сил, иначе я не смогла бы сделать это. – Она сняла с шеи кристалл и вытянула перед собой. – Час пришел. Займи свое место. Иди домой!
Антон не сопротивлялся. Он стал зеленой дымкой с запахом барбариса и исчез в кристалле.
– Никто не виноват. Чушь.
Анна вышла из клуба, переполненного наивными людьми. Поймала машину и отправилась на кладбище. Темный участок земли был весь изрезан цветными следами призраков и их запахами. Подойдя к могилам родителей, она широко развела руки и громко произнесла:
– Здравствуйте. Не прошло и года я снова здесь. Извините, родители я без цветов, в свое оправдание могу сказать, что здесь в мире живых ночь и магазины не работают. Вот так-то, – она облизала сухие губы. – Хотела познакомить вас со своим парнем, но, к сожалению, я его убила, точнее он уже был мертв, я его собрала. Я видь собиратель, это моя работа. А кто виноват? Антон сказал никто, но мы – то с вами знаем правду.
Анна наклонилась к могилам.
– Хотите, что-то сказать? Я вас не слышу, можно громче. Ну и ладно. Столько лет молчали, можно уже не открывать рот. Я сама все скажу. Это я подписала договор, я проехала на желтый свет и уже достаточно наказана за это. Но где в это время были вы? Ах, да как я могла забыть, вы были здесь. – Она выпрямилась. – Мои родители, мои защитники оставили меня одну. Может я и порочна, но вы на много хуже. Как можно оставить своих детей? Ни когда вас за это не прощу. Слышите, я вас ненавижу.
2
Я не существую. Меня нет.
1
Вера, хрустя орехами, наблюдала за людьми в ярких прямоугольниках. Танцующая женщина, снова забыла задвинуть шторы. На втором этаже мужчина медленно двигал огромный шкаф. На пятом, на подоконнике целовалась влюбленная парочка. Вера выронила пакет с орехами, и обреченно вздохнув, наклонилась, их собрать.
– Я купил тебе новую пачку.
Она мгновенно обернулась, услышав знакомый голос. Рядом стоял Артем и протягивал ей пакетик арахиса. Вера зашевелила губами, но не смогла произнести не звука. У нее перехватило дыхание. Он взял ее под руку и приподнял с асфальта.
– Где ты был?
– В мастерской, рисовал, – ответил Артем удивленный ее вопросом. – Уже соскучилась?
– Тебя не было четыре дня.
– Ты шутишь? Мы виделись сегодня днем.
– Четыре дня, – повторила Вера. – Четыре дня, я не знала где ты.
– Я рисовал, – возразил Артем.
– Тебя не было в мастерской, – перебила его Вера.
– Не понимаю, – он запустил запястье в волосы. – Совершенно не помню те четыре дня, о которых ты говоришь. Словно их не было.
Сколько стоит память? Можно заставить себя помнить или нет? Помнить важные события, помнить до мелочей. Так ли дефектна память, позволяющая владельцу забыть свои ошибки.
– Это уже не важно, – она крепко обняла Артема. – Теперь ты рядом и мы сможем, вернуть наши настоящие жизни, – предугадав его вопрос, Вера
