А с камерным ансамблем "Хорус Б" было так. Меня пригласил туда мой друг, композитор и музыкант Вася Ярош. И вот я работаю с ними, так сказать, подпольно который уже год. "Хорус", к сожалению, больше известен своими выступлениями за рубежом, чем у нас. Замечательный ансамбль. Готовили мы программу целый год. Важно было, чтобы все песни, включая "Смуглянку", "В полях за Вислой сонной", воспринимались как единый спектакль - со своей достаточно строгой драматургией, с органичной сменой музыкальных ритмов, с единой идеей деятельного добра... Серьёзная получилась программа, без всякой бездумной разухабистости, без дешёвых эффектов. За неимением больших денег репетировать, аранжировать песни приходилось в студии Дома культуры посёлка Рублёво под Москвой.
Вместе с группой "Хорус" Евгения Бедненко мы давали музыкальные представления в филиале Малого театра. Опять спасибо Малому - предоставил театр сцену хотя бы для двух выступлений. Правда, что-то потом насторожило наше руководство: кислород нам затем перекрыли. Но почему, я так и не понял до сих пор...
Несмотря на трескучие морозы, большой зал с многоступенчатыми ярусами был забит битком все два концерта кряду. Люди сидели на приставных стульях, на подлокотниках, стояли в проходах. И это при том, что не было выпущено ни одной афиши, и билеты на концерты продавались только в кассе Малого театра.
А вообще мы с "Хорусом" выступаем, где удастся. Были во Владимире, в Нижнем Новгороде, в Екатеринбурге... Сама встреча с Бедненко - это подарок судьбы. При всей разнице наших характеров мы буквально в считанные минуты поняли, что цель у нас одна. Если нас это греет, то может согреть и других. А тепла людям сегодня так не хватает.
Мы исполняем русские, казачьи народные песни, романсы, композиции. Песню "Санта Мария" написали Коля Зиновьев, поэт, очень близкий мой друг, и молдавский композитор Пётр Тодорович. Их первую песню - "Поздние встречи" мы спели с Наташей Гундаревой.
Очень люблю песенную старину. Потому что это память о судьбе кого-то из давно ушедших. Их уже нет, а история их жизни осталась нам, для сопереживания - и в назидание. И жалеем мы их как родных, близких, - и того ямщика, у которого любимую "богатый выбрал да постылый", и старушку-мать, которая "напрасно ждёт сына домой", и молодцев, которых гонят на войну...
Песни на стихи Николая Рубцова в эту программу вошли. Слово его и есть тот самый вещий глагол, рождённый любовью к земле.
"Широко на Руси машут птицам согласные руки.
И забытость болот, и утраты знобящих полей
Это выразят всё, как сказанье, небесные звуки,
Далеко разгласит улетающий плач журавлей...".
Просто всё. Светло...
"Вот летят, вот летят... Отворите скорее ворота!
Выходите скорей, чтоб взглянуть на выскоих своих!
Вот замолкли - и вновь сиротеет душа и природа
Оттого, что - молчи! - так никто уж не выразит их..."
В последнее время выступаю и перед небольшой камерной аудиторией. Здесь зрители приходят именно на меня, актёра Михайлова. Я захожу в зал со свечой, зажигаю её, сажусь на стул, беру в руки гитару и пою. На таких концертах обычно создаётся светлая, трогательная атмосфера... Сегодня я ухожу в эту прекрасную простоту.
ДУША И КАМЕНЬ
Я приехал на юбилейный концерт Дворца культуры в Екатеринбург. Актёрская группа была большая, программа празднования - обширная. Меня поразил этот Дворец - он называется "Космос". Находится "Космос" недалеко от снесённого Ипатьевского дома - в нескольких сотнях метров от того места, где произошёл космический переворот: где была прервана Российская монархия - расстрелян царь наш Николай II, расстреляна его семья, слуги. И Россия с того времени пошла по пути безбожия.
Огромный этот, роскошный Дворец "Космос" стоит в низине, среди посаженных деревьев - там разбита целая лесополоса... Но я помнил запущенный Ипатьевский дом, ещё не снесённый Ельциным. Приехав в Свердловск в первый раз, я сразу же отправился туда. К тому времени я был знаком с исследованиями Соколова и Дитерихса по убийству в Ипатьевском доме. И в памяти моей остались эти двадцать четыре ступени, по которым спускался в подвал. Я видел эти стены, эти обои, эти следы от пуль. Загаженное, обшарпанное место, неприятная сырость. Неправедность чудовищной, трагической акции была для меня уже в то время очевидной. Но палачи монархии, все эти убийцы - Свердловы, Голощёкины, Юровские, Медведевы, были тогда ещё в чести...
И позже, бывая в Свердловске волею судеб, я приходил туда. Но однажды бульдозером, в ночь, Ипатьевский дом был снесён, его сравняли с землёй. И кто-то поставил на этом месте Крест.
Дата празднования Дворца культуры "Космос" была странная - не двадцать пять, а двадцать лет со дня основания. В программе концерта значилось много неприятной эстрады, много бесовства. Я даже собирался отказаться от выступления. Но вспомнились слова одного батюшки, и они остановили меня: всюду, куда призывает нас Господь, мы должны быть - надо идти и в эти места.
Оказавшись в Екатеринбурге, я и в этот раз прежде всего отправился почтить память невинно убиенных. К тому времени на месте Ипатьевского дома стоял уже не только Крест, но и маленькая деревянная часовенка. И была там одна матушка. Очень молодое красивое лицо, синие глаза, и - седая. Запомнилось это... Подошёл я к часовне, она стоит, и как-то так улыбается приветливо-приветливо. Я сказал: "Светитесь, матушка. Место печальное, а в глазах - свет у вас". Она ответила: "Что ты, сынок! Такая радость у меня...". Был я почти ровесником ей, а она - "сынок"...
Приходили туда, оказывается, в этот день школьники, пятиклассники. И матушка говорит: "Заполнили они до отказа всю часовенку тесную - некуда поместиться. А то, что я им говорила, так они все внимательно слушали, что у меня потеплело сердце!.. А то на этом святом месте много безобразничают. Что только ни делают. Бывает, что и стёкла разбивают, и вокруг Креста всё загаживают, и хулу всякую несут. А вот сегодня мне легко. С детьми легко. И много действительно страдающего за Россию народа сюда приходит... Я всё равно надеждой живу, что Храм всё же будет построен - на этой крови... Два часа с детьми беседовала, и много тепла тут было, много светлых глаз".
Так поговорили мы. Зашёл я, поставил свечку. На прощанье стою у Креста - в пальто, шапку снял. Это было морозное, декабрьское время. И чувствую чьё-то дыхание. Поворачиваюсь. Рядом - человек с непокрытой головой, волосы у него длинноватые такие, борода большая. Видно было, что он промёрз. И - отрешённый, очень умный взгляд. Не такой, когда подходят и смотрят на тебя, потому что узнали актёра. Здесь было совсем другое. Он смотрел не на актёра, а на человека. И даже не столько на меня, сколько сквозь меня. Какая-то необычность нашей встречи - она ощущалась.
После паузы он заговорил - но так, как будто говорил и мне, и себе: "Вот, здесь убиение произошло... И здесь обязательно воздвигнут Храм на Крови, на месте гибели царской семьи". И ведь сбылось предсказание странного человека: воздвигнут Храм на святом месте!
Он почему-то сказал тогда ещё одну фразу - "Вам сегодня предстоит сраженье". Я этому сильно поразился - какое может быть у меня сраженье? Но он продолжил: "Возьмите. Вот. Малахит. Держите его, для укрепления духа, всегда в левой руке". И даёт мне этот кусочек. Я даже не успел поблагодарить человека - он сразу повернулся и пошёл. А я всё никак не мог уразуметь его фразы - про сражение...
И когда уже вечером я вернулся в этот Дворец, в этот "Космос", меня как молнией пронзило... Перед моим выступлением должны были показывать ролик из моего фильма. По не понятным для меня самого причинам, я попросил отменить показ. И, выйдя на сцену Дворца, ещё не знал, что буду делать. Как я успел за короткую эту паузу посчитать (по количеству рекламных щитов), сколько спонсоров приняло участие для проведения этого пышного юбилея - я не знаю. И сам собою пошёл текст, которого я не готовил.
Выступление моё длилось всего минут восемь. У меня не было обычной в таких случаях тревоги - было чувство покоя. Я говорил, что "Космос" - не здесь. Что настоящий русский космос - там, в нескольких сотнях метров отсюда, где уничтожен Ипатьевский дом. Четырнадцать спонсоров затратили огромные средства на празднество, проходящее здесь, но отчего бы этим четырнадцати спонсорам не вложить даже не десятую, а хотя бы сотую долю в строительство Храма, который должен стоять на том, святом, месте. Энергетически он должен быть на месте убиенных - Храм на Крови. И этот энергетический Космос восстановит, может быть, в какой-то мере то Вселенское духовное разрушение, которое произошло здесь, в этом городе, в бывшем Ипатьевском доме... Я сказал ещё, что хочу поклониться людям, которые чтут нашу историю. И держал в левой руке камень. Небольшой кусок малахита, который мне дал человек у Креста...
За кулисами меня стали догонять люди. Мужчины, женщины. Для них было важно то, что прозвучало только что со сцены. А я не мог понять, откуда пошли те слова, которые были мною сказаны. Передо мной была поставлена совсем другая задача... И только там, за кулисами, я почувствовал, как от волнения у меня вспотели ладони - камень был мокрый.
