мог устоять перед таким напором? Все они позорно бросались наутек, не разбирая дороги.
Пока однажды нам не попался матерый полосатый котище с надорванным ухом. Ни лай псины, ни мое улюлюканье не заставили его свернуть с намеченного пути. Вместо того, чтобы спрятаться в кустах или перемахнуть через забор, как обычно делали все его соплеменники, он на всех парах летел к конюшне, видимо, рассчитывая, опередив нас, спрятаться внутри. Однако ему не хватило буквально мгновенья. Добежать-то он успел, но оказался у глухой стены, а дорогу к отступлению мы с Псиной ему отрезали.
К немалому нашему восторгу кот сначала выглядел ужасно испуганным и затравленным, а потом, вероятно, решив, что терять ему все равно нечего, ощетинился и уставился на нас злющими зелеными глазами. И тут мы с Псиной растерялись: что делать дальше? Ну не рвать же его, в самом деле?
– Да ладно ты, не бойся! Мы – свои, – самым миролюбивым тоном проговорил я и присел на корточки. Клянусь, если бы у меня было оружие, я бы беспрекословно выложил его на грязный снег к кошачьим лапам!
Но кот на мировую не пошел, наоборот – зашипел, как масло на сковородке. Псина дрогнула первой: нервно взвизгнула, отскочила и спряталась у меня за спиной. В итоге я остался с загнанным котом один на один – ежиться под его разъяренным взглядом. Чувствую, пора и мне ноги делать, того и гляди, котяра глаза выцарапает. Зажмурился, и в то же мгновенье кот пролетел у меня над плечом, как тяжелый снаряд, с размаху бухнувшись в сугроб где-то позади… А когда мы с псиной оглянулись, его и след простыл.
Пристыженные, мы потом долго не решались друг на дружку смотреть. Я шел чуть впереди, понурая Псина семенила след в след за мной. Бедная, она переживала наше общее фиаско еще тяжелее, чем я. Чтобы хоть немного ее утешить, я стал плести какие-то небылицы про светлые идеалы, которые мы якобы защищали, борясь с бездомными котами:
– Там же жили прекрасные лошади прекрасных дам, а они туда – со своими грязными лапами!..
После чего мы, не сговариваясь, остановились и устремили свои печальные взоры на конюшню, оставленную нами на милость кошачьему отродью.
– С другой стороны, – добавил я со вздохом, – им же ведь тоже надо где-то жить.
Псина немного помолчала, если, конечно, понятие «молчание» применимо к собакам, а потом жалобно заскулила. Наверное, вспомнила ту холодную ночь, когда она жалась у нашего дома, не зная, куда податься, брошенная, несчастная, голодная… Что бы с ней было, если б я ее тогда не приютил? Или вопрос нужно ставить иначе: что было бы со мной, не прибейся она однажды к моему подъезду?
Глава XIII
Псина же отвадила меня от Людки. За что я на нее, если честно, не в обиде, потому что в какой-то момент Людки стало слишком много. А было так. В тот раз я вернулся позже обычного, истосковавшаяся Псина кинулась мне на грудь с особенной страстью, а высунувшийся в дверь Славка мстительно объявил:
– Ты бросаешь ее на полдня, а она воет на весь дом! А еще лужи назло наливает! Только почему-то у меня под дверью. А я-то тут при чем?
Конечно, на Славку, как и на весь дом, мне было наплевать, а вот Псину стало жалко. До такой степени, что назавтра, отправляясь к Людке, я захватил ее с собой.
Людка не то чтобы сильно обрадовалась, но отнеслась к Псине вполне нормально, погладила, пощекотала за ухом, спросила, какой она породы, и удивилась, что я не знаю. А какая, собственно, разница, главное, что нам с ней хорошо. Может, мы вообще – родственные души, для которых телесная оболочка не имеет никакого значения?
В отличие от Людки, Псина держалась неуверенно и зажато. С одной, стороны, оно и понятно, обстановка-то непривычная, с другой, было тут что-то еще, и я это сразу почувствовал, но не сразу дифференцировал. Пока мы сидели на кухне, и ей перепадали вкусные кусочки, Псина вежливо слизывала угощения с наших с Людкой рук, слабо повиливая хвостом и в меру подобострастно щурясь. Сюрпризы последовали, когда действие плавно переместилось в спальню, куда Псина допущена не была.
Людка захлопнула дверь перед ее носом, а я, высунув голову, имел наглость приказать:
– Сиди тихо и веди себя прилично!
Так она меня и послушалась! Не прошло и пяти минут, как за дверью раздался вой. Поначалу мы с Людкой восприняли такое музыкальное сопровождение достаточно легкомысленно, даже похихикали, но по мере его усиления, наше настроение менялось не лучшим образом. Меня, например, оно отвлекало о того, ради чего я, собственно, и тащился к Людке чуть не через пол Москвы. Людка же стала беспокоиться, что собачий вой вызовет недовольство ее соседки –одинокой въедливой пенсионерки, и не беспочвенно: очень скоро кто-то и впрямь остервенело забарабанил по батарее.
– Давай ее запустим, – предложил я.
– Ну, раз она жить без тебя не может, – нервно дернула плечом Людка.
Я открыл дверь, и псина, которая только того и добивалась, прошмыгнула в комнату.
– Тебе не стыдно? – пожурил я ее, кутаясь в простыню.
Псина для проформы поджала уши и забралась под стул, на котором валялись мои скомканные штаны.
Потом я попил водички, и мы с Людкой продолжили с того места, на котором остановились, правда, без прежнего энтузиазма. Дело и так не ладилось, а тут еще Псина стала лизать мне руку, а когда я сунул ее под подушку, переключилась на мои торчащие из-под простыни голые пятки. От щекотки я стал хохотать, как подорванный, на что Людка, принявшая все на свой счет, страшно обиделась и толкнула меня в грудь коленкой:
– Дурак! Не вижу ничего смешного!
Я сделал попытку оправдаться:
– Да ты не поняла, просто у нас групповуха получилась.
Но Людка уже отползла от меня к стенке и недовольно уставилась на сидящую на полу Псину. А надо знать, что направленные на нее молчаливые взоры моя хвостатая подружка переносит плохо и сразу начинает волноваться. И в этот раз она тихо зарычала, чем вызвала еще большее раздражение с Людкиной стороны.
– Смотрите на нее, она еще и рычит! – прикрикнула на Псину Людка. – А ну пошла отсюда!
Мне стало обидно за Псину.
– Да ладно, чего она тебе сделала? – Попытался я урезонить Людку, ссориться с которой в мои планы не входило. Я вообще не люблю портить отношения со своими женщинами. Зачем лишний раз напрягаться, если они сами с этим управятся?
