тот момент, когда сам это заметит. В реальности она свалится с неба, как бутерброд. Как в экспериментах, которые они с Заирой шутки ради устраивали во время полдника.
Они намазывали на сухарик немножко масла и варенья, клали его на ладонь, вытягивали руку, поворачивали ее ладонью вниз и роняли бутерброд на пол, стараясь, чтобы он упал маслом вверх. Провиденс наслаждалась этой забавой, как ребенок, тогда как Заира, более рассудительная, вела статистику, делая пометки. Например, из двадцати случаев сухарик 16 раз упал намазанной стороной вниз, три раза — не намазанной, а один раз остался приклеенным к ладони. Нередко уборщица, встревоженная смехом других больных, фурией врывалась на кухню и при виде пола, измазанного вареньем, охаживала виновных половой щеткой, не желая слушать, что они проводят научный эксперимент чрезвычайной важности, от которого зависит судьба вселенной. Уборщицу куда больше волновало состояние пола, нежели состояние вселенной, и она прогоняла их из кухни, громко бранясь по-арабски. Вернувшись в палату, девочка записывала результаты опытов в тетрадку и сопровождала их следующими научными выводами:
вывод № 1
Бутерброд, находящийся на весу, всегда падает.
Вывод № 2
Бутерброд почти всегда падает маслом с вареньем вниз. Как культура: чем ее меньше, тем тоньше слой. Значит, не будет преувеличением сказать, что бутерброд почти всегда падает культурой вниз (впрочем, это звучит довольно бессмысленно).
Вывод № 3
Если в виде исключения бутерброд падает на пол сухой стороной, это означает, что он намазан не с той стороны.
Провиденс вернулась к реальной действительности.
Ей необходимо сосредоточиться. Именно так наказывали ей монахи. Ибо в реальной жизни нет места никаким Game over.
До сих пор путешествие вроде бы проходило благополучно. Но что будет на обратном пути? Провиденс задумалась, каким образом они вернутся вдвоем с Заирой. Ведь их самолету не позволят взлететь, и вместе с ним на земле останется бригада медиков, нанятая ею для сопровождения больной во Францию.
А взять Заиру на руки и взлететь вместе с ней тоже невозможно, слишком велика будет тяжесть. Кроме того, у девочки уже есть одно облако в груди, и вряд ли она перенесет полет среди других облаков.
Провиденс даже всплакнула при этой мысли.
Один метеоролог, на много километров ниже, зафиксировал на своем компьютере эти слезные брызги. Красивый зеленовато-голубой цвет закрасил его гигрометрическую модель. Похоже, будто впервые в истории неба дождь шел не из облаков, а над ними.
Нынче днем Франсуа Олланд решил проехаться на метро. Прежде он никогда не пользовался этим видом транспорта. Во-первых, потому, что он жил там, где работал, то есть в Елисейском дворце: на манер арабских бакалейщиков, китайских рестораторов или содержателей салунов в американских вестернах, которые все как один обитали на верхнем этаже своих заведений. Во-вторых, потому, что это было бы невиданной головной болью для его службы безопасности, — вечно она ставила ему палки в колеса, когда он хотел гульнуть налево. Наконец, в-третьих и последних: кто бы посмел отсоветовать ему предпринять сей демарш?! Президенту Республики не каждый дерзнет запретить делать то, что ему взбрело в голову, разве что этот «каждый» решил уйти в преждевременную отставку.
Вот почему служба безопасности не смогла помешать президенту спуститься в недра парижского метро. Но, увы, глава государства неудачно выбрал день, ибо один из его советников почти тотчас разыскал его там, чтобы лично сообщить (поскольку в этой пещере XXI века мобильники выключались автоматически), что мир потрясло беспрецедентное событие, а именно: одна женщина улетучилась.
— Ну нет, не вздумайте снова морочить мне голову байками о матери семейства, которая взяла в супермаркете котлеты, якобы желая накормить своих голодных детей, и улетучилась! Хватит с меня неприятностей 2007 года! Вышвырните ее прочь, как ту, первую, которую выгнал Саркози!
— Господин президент, эта улетучилась вовсе не из супермаркета. Она улетучилась в небо.
— Ну, и что она там украла? Облака?
И господин Олланд, высоко ценивший собственные шутки, испустил короткий смешок, напоминавший кудахтанье. Его свита постаралась выдавить из себя нечто похожее. И это дружное птичье кудахтанье пронеслось по всему вагону, заполненному на 99,9 процента полицейскими и на 0,1 процента гражданскими лицами, а именно дамой лет пятидесяти, зажатой с двух сторон «гориллами», которую заставили дать подписку о неразглашении государственной тайны, обязывающую ее забыть тут же, на этом самом месте, все, даже самые остроумные слова нашего доброго президента.
— Она улетучилась как птица, месье.
— Как птица? Вот это уже интересно. Лига защиты птиц в курсе?
— Нет, месье.
— Хорошо. А ГУТА?
— Нет, месье.
— Еще лучше. Ну, а Главное управление внутренней безопасности?
— Нет, месье.
— Ну что ж, меньшего я от вас и не ожидал. Ладно, в таком случае всем в Шарль де Голль!
— Но женщина взлетела из Орли.
— Прекрасно, тогда всем в Орли!
— Месье, но… аэропорт Орли закрыт.
— Прекрасно, тогда всем в Шарль де Голль!
— Месье, сегодня закрыты все аэропорты. Разве вы не ознакомились с утренним пресс-релизом?
— Если вы имеете в виду тот гроссбух в красной обложке на сотню страниц, который мне срочно доставили в 11 часов утра, то — нет. Я, как Помпиду, не читаю пресс-релизов, состоящих более чем из одной фразы. Потому что, когда в пресс-релизе больше одной фразы, — это уже не пресс-релиз.
— Хорошо, в следующий раз мы пришлем вам телеграмму, — пролепетал советник.
— Что вы сказали?
— О, ничего, господин президент. Просто заметил, что вы правы. Мы проследим за тем, чтобы все будущие пресс-релизы не превышали по объему одной фразы. Ну, в крайнем случае двух, с вашего позволения.
— Да, и, пожалуйста, чтобы я больше не видел этих гроссбухов в красных обложках. Я никогда их не читаю, эти гроссбухи в красных обложках. Они наводят на меня страх. Такой гроссбух в красной обложке — просто бомба, которая в любой момент может взорваться у вас в руках. Понятно? Прекрасно. Вернемся к нашим аэропортам.
— Все закрыты, месье.
— Нет такого аэропорта, который был бы закрыт для президента Республики!
— Дело в том, что гигантское облако вулканического пепла мешает самолетам летать. Именно так и было указано в утреннем пресс-релизе.
— Вот видите, смогли же вы уместить это в одной фразе: «Гигантское облако вулканического пепла мешает самолетам летать». Все просто и понятно. Ну так вот, сообщаю, к вашему сведению, что никакое облако пепла не может помешать взлететь президенту французов!
Итак, все скоренько выбрались наверх, вызвали мотоциклетный эскорт и под вой сирен сопроводили месье Олланда в Орли, где президента уже поджидала усатая представительница пограничной полиции, дабы ввести его в курс
