Ознакомительная версия.
- Весной планирую поставить штук десять. Пять, скажем, в теплице, пять на улице, на солнцепеке. Эх, надо ведь как-нибудь из кризиса выбираться. Отец поднимается, выходит на кухню, обращается к маме: - Выберемся, как думаешь, мама Галя?
- Надеюсь... - В ее голосе слышится больше усталости, скрытой досады, чем надежды, и словно в подтверждение этому начинается очередной приступ кашля.
Бодрость и одухотворенность отца исчезли, морщины на лице стали глубже, сам он как бы уменьшился ростом... Постоял, взглянул на часы, скомкал бумажку с чертежом вертикальной гряды.
- Что ж, - вздыхает, - двенадцатый час. Надо идти животину кормить. Ветер, видно, не стихнет, а они тоже - живые ведь...
15
Привез в общагу шторы, что когда-то висели в нашей кызылской квартире у меня в комнате. Тяжелые, золотисто-зеленые, они, как надежные щиты, оберегали меня от улицы с ее гулом машин, глазами окон соседнего дома, наглого солнца, страшной ночной темноты.
Теперь я вешаю эти шторы на окно в своем общажном жилье. Старую, почерневшую от пыли и сигаретного дыма тюлевую тряпицу запихнул под кровать Лехи.
Купил в магазине "Электра" нужную детальку и за полчаса наладил магнитофон. Под заумные песни Гребенщикова помыл пол, вытер пыль с небогатой мебели; не жалея, выкинул всякую ненужную мне мелочевку, скопившиеся в шкафу рваные пакеты, консервные банки, бутылки. Найденным в умывальнике черенком швабры снял из углов гирлянды превратившейся в паутину пыли.
Открыл форточку и, пока комната проветривалась, сходил в душ. Тщательно, с удовольствием вымылся, соскреб щетину с лица... Обсохнув, побывал в ближайшей парикмахерской, подстригся под канадку за шестнадцать рублей.
С деньгами - порядок. Родители выдали семьдесят, этого, если не пить, хватит надолго. Тем более что перед карантином получил двадцать талонов. Они, целые и невредимые, лежат под обложкой паспорта. И продуктов полным-полно. Можно жить.
Да, давненько, давненько я не бывал в таком приподнятом настроении. В меня словно вставили новую батарейку, и теперь я все смогу. Немного усилий, немного энергии и желания - и любое дело будет сделано. Любые преграды падут... Я впервые за долгое время свободен и крепок, меня не сковывает ни сосед-дебил (его теперь просто нет), ни отсутствие денег, ни слабость похмелья; впереди несколько выходных дней. Может, поразведаю насчет стоящей работенки. Как говорила "мама" Павлика Ксюха: под лежачий камень вода не течет. Надо действовать, надо искать, не так глупо, конечно, как эти горе-налетчики, но плесневеть тоже нельзя.
Походить, например, по Торговому, поспрашивать у ребят, не нужен ли им помощник, экспедитор там или кто-нибудь в этом роде, вдруг повезет. Или снова группу собрать, растормошить Шолина, он хороший ведь барабанщик; петь, естественно, не мои старые анархические агитки, а сочинить что-нибудь попопсовей. Под "Агату Кристи" или под "Сплин". В Абакане "живая" дискотека есть, с группами, по местному ТВ музыкалка выходит... Да нет, это все вряд ли, - вряд ли Шолин растормошится, вряд ли я новые песенки сочиню... Или попытаться в абаканский театр устроиться, там зарплата выше, и ее хоть "катановками", но выдают, говорят, почти без задержек. Можно поучиться, стать осветителем, а если получится - и в актеры затесаться. С молодыми парнями у них проблемы...
Пожарил мяса. Целую сковородку, с лучком. Питаться нужно хорошо, если хочешь активной жизни... Открываю литровую баночку с помидорами "виноградная лоза", ее положила мне мама на день рождения, если выпадет его отмечать здесь. До дня рождения еще с полмесяца, и неизвестно, что там будет в дальнейшем. Да и что такое календарный день рождения? Просто формальность, цифирка на бумажке. Нет, настоящий праздник у меня сегодня, сегодня мне исполнилось двадцать пять лет. Позади четверть века детской игры, ошибок, робкой подготовки к взрослости. А теперь пора наконец-то всерьез браться за ум.
Ем не спеша, смакуя, именно ем, а не закусываю. Как же это приятно! Вкус пищи не отравлен водочным духом, не заслонен ее жжением. Все внимание на саму еду, а не на выпивку.
Немного портит настроение обстановка в комнате. Убого, конечно, спору нет. Те же обои... Обесцветились от старости, кое-где по швам отклеились и загнулись. Пора бы заменить новыми. Видел сегодня в хозяйственном такие нежно-розовые, с голубыми цветочками. Неплохая расцветка...
В театре первый рабочий день. На сцене спектакль, а мы торчим в нашей тесной кандейке. Курим, пьем воду из пластиковой бутыли и ждем антракта. Вадим и Андрюня беседуют между собой о своих проблемах.
- Лялин, слышал, в больнице до сих пор, - сообщает Андрюня тревожно, - и заяву забирать не хочет, урод.
Бригадир отмахнулся:
- Гонят! Он давно дома валяется. Просто нам лапшу вешают, чтоб мы поочковали. Я тут с Семухиным поговорил один на один...
- И как?
- Хреново, как... Против вас, говорит, все. Хотят вас убрать отсюда.
- Тварю-уги! - Но, поразмышляв, Андрюня выдает неожиданное сравнение: - Да это в принципе и понятно - они же как осы. Одного тронь - сразу вся стая набросится. А так поглядеть - вроде все друг с другом враги.
- Еще бы... - Вадим вдруг резко повернулся к Игорьку: - А ты - чтоб никаких заиканий об увольнении. Понял? Из-за тебя ведь, мудака, завертелось. Мы его по пьяни и прикончить могли.
- Причем - легко! - подтверждает Андрюня.
Игорек виновато поджимает губы:
- Да я, конечно, парни... Я с вами...
В кандейке жарко и душно; лучше б, ясное дело, сидеть сейчас на любимом диване в брехаловке, но путь туда нам заказан. Теперь мы для актерской братии самые злые враги. Даже женщины смотрят ненавидяще. По лицу директора, Виктора Альбертовича, заметно - он что-то решает насчет Вадима, Андрюни и Лехи (меня, надеюсь, он к избивателям Лялина не причисляет) и, по всем догадкам и слухам, решает не в их пользу... А может, это и неплохо, что их поувольняют, примут новых, меня же возьмут и сделают бригадиром. Как-нибудь по-новому себя почувствую, да и зарплата немного выше...
В начале шестого (только мы установили декорации) заявился Димон. Его сперва и не узнали - изменился он конкретнейше за неполный месяц. Из коренастого, нагловатого паренька превратился в худого, ссутуленного, мнущегося человечка.
- Здорово, парни? - именно спросил он и стал совать нам темную, покрытую ципками руку. - А меня, хе, вахтерша пускать не хотела.
- Н-ну дак, - неодобрительно отозвался Вадим. - Как живешь-то?
- Да-а, хе-хе, не особенно...
Спустились в кандейку, Димон вытащил из кармана пузырь "Минусы".
- Давайте по сотне граммулек. Я на полчаса заскочил. Хе, соскучился... За встречу, а?
У Андрюни глаза сразу же загорелись, а Вадим, наоборот, посмурнел: не одобряет пьянство во время работы.
- На пятерых и не почувствуем, Вадь, - успокаиваю. - Если что - догоняться будем только после спектакля.
- Ну, хрен с вами, разливайте!
Игорек пить отказался и, задыхаясь от сигаретного дыма, покинул кандейку. Мы по очереди заглотнули порцию из единственного стаканчика. Андрюня, первым приняв на грудь, преобразился и стал рассказывать:
- Тут, Дименций, столько событий - башка лопнуть готова! Короче, отмечали тихо-мирно день рождения Таньки Тарошевой, набрались прилично, все вроде путем, уже собрались в автобус залазить, и тут молодой этот наш, вон который ушел... он вместо тебя, кстати...
Послушав про избиение Лялина и последствия этого избиения, Димон завистливо вздохнул:
- Да-а, весело вы живете... Бухгалтершу-то не обули еще?
- Отменили, - рубанул бригадир и стал наливать водку в стаканчик. - И так геморрои со всех сторон. Потом, может, когда...
- Ничо, зато пидора проучили, хе-хе. А мне вот, - Димон вновь горько вздохнул, - а мне и похвастаться нечем... Зря я отсюда уволился.
- Что, - говорю, - не катит на кладбище с трупами?
- Да что трупы, трупы не главное...
- Давай, давай, расскажи!
Димон выпивает, дышит в рукав своего потасканного полупальтишки, дожидается, пока выпьют остальные, и затем, перемежая цепочку слов вздохами и чесанием головы, рисует картину своей новой жизни:
- Четыре человека бригада. И босс сверху, Леонид Георгич. Работаем каждый день. Можно день-другой прогулять, ну, хе, проболеть официально, только денег за это, ясно, ни копья не получишь. А за день, бывает, по три могилы заказывают. Летом, говорят, нормально, а сейчас, бля... Почва на полметра как кость. Покрышки если жечь - прогревается, только где их набраться. Ходим вдоль трассы, ищем... Еще эти, из дома инвалидов, достают - дохнут один за другим. Их впритык, гроб к гробу ложим, хе-хе, траншеей такой. И ни копья навара с них, да и с нормальных - бутылку водяры сунут на всех и по полотенцу. У меня этих полотенец уже хоть продавай... Один раз, правда, хоронили богатого, так дали каждому по сотке, "Столичной" пузырей пять, нарезки... А, бля, пашем-то... Вон, все руки стер ломиком. - Димон показал нам свои изуродованные клешни и спрятал, зажал их между колен. - Зарплаты, хе, не видали еще. Хотя б талончики... Звоню сюда каждый день - мне же расчет выдать должны - сегодня наконец-то четвертую часть выдали...
Ознакомительная версия.
