Погода серая, но теплая. Все в шляпах, шапки ни одной. Виктору Александровичу и Софье Федоровне привет и поклон нижайший.
Твой А. Чехов.
12 дек.
На обороте:
Вуколу Михайловичу Лаврову.
Москва, Шереметевский пер., в «Русской мысли». Moskau. Russland.
Книппер О. Л., 14 (27) декабря 1900*
3209. О. Л. КНИППЕР
14(27) декабря 1900 г. Ницца.
14 дек.
Актрисочка моя чудесная, ангел мой, жидовочка, здравствуй! Только что приехал в Ниццу, пообедал и вот первым делом пишу тебе. Вот мой адрес: Rue Gounod, Pension Russe, Nice, а для телеграмм — Pension Russe, Nice. Голова кружится от дорожного утомления, сегодня ничего не стану писать, напишу завтра, а сегодня только позволь поцеловать тебя 10 000 раз, деточка моя. Идет дождик, но тепло, удивительно тепло. Цветут розы и цветы всякие, даже глазам не верится. Молодые люди в летних пальто, ни одной шапки. У меня перед окном арокария, такая же, как у тебя, только с большую сосну величиной, растет в земле.
В Вене было скучновато; магазины были заперты, да и ты велела остановиться в Hôtel Bristol’е. Этот отель, оказывается, лучший в Вене; дерут чёртову пропасть, не позволяют в ресторане читать газеты, и все разодеты такими щеголями*, что мне было стыдно среди них, я чувствовал себя неуклюжим Крюгером. Ехал я из Вены на express’е в I классе. Лупили чертовски, как птицы. У меня было отдельное купе.
Ну, будь здорова, дуся моя. Да хранит тебя бог и ангелы небесные. Не изменяй мне даже в мыслях. Напиши, как идут репетиции. Вообще пиши как можно больше. Умоляю.
Твой Antoine.
Целую тебя — пойми это. Кланяюсь в ножки.
Книппер О. Л., 15 (28) декабря 1900*
3210. О. Л. КНИППЕР
15(28) декабря 1900 г. Ницца.
15 дек., на другой день.
Милая моя, как это ни странно, но у меня такое чувство, точно я на луну попал. Тепло, солнце светит вовсю, в пальто жарко, все ходят по-летнему. Окна в моей комнате настежь*; и душа, кажется, тоже настежь. Переписываю свою пьесу* и удивляюсь, как я мог написать сию штуку, для чего написать. Ах, дуся моя хорошая, отчего тебя нет здесь? Ты бы поглядела, отдохнула, послушала бы бродячих певцов и музыкантов, которые то и дело заходят во двор, а главное — погрелась бы на солнышке.
Сейчас я пойду к морю, буду сидеть там и читать газеты, а потом, вернувшись домой, стану переписывать — и завтра уже вышлю Немировичу III акт, а послезавтра IV* — или оба вместе. В III акте я кое-что изменил, кое-что прибавил, но очень немного.
Дуся моя, пришли мне сюда свою фотографию. Будь милочкой, пришли.
У нас много мух.
Встречаю русских. Они здесь какие-то приплюснутые, точно угнетены чем-то или стыдятся своей праздности. А праздность вопиющая.
Обнимаю тебя крепко, целую тысячи раз. Жду с нетерпением письма, длинного письма. Кланяюсь в ножки.
Твой Antoine.
Был сегодня на почте и ничего не нашел. Будь здорова, деточка моя. Я тебя очень люблю.
Чеховой М. П., 15 (28) декабря 1900*
3211. М. П. ЧЕХОВОЙ
15(28) декабря 1900 г. Ницца.
Милая Маша, вот тебе мой адрес: Monsieur A. Tchekhoff, rue Gounod, Pension Russe, Nice или просто — Pension Russe*. Я жив и здоров. В Ницце тепло, окна в комнатах настежь; нужно покупать летнее пальто.
Кланяйся мамаше и скажи, что я купил ей портмоне, очень хороший. Кланяйся также бабушке и Арсению*. Буду писать — и ты пиши*.
Нового ничего, всё благополучно.
Твой Antoine.
15 дек.
* Конечно, и Nice.
На обороте:
Mlle Марии Павловне Чеховой. Ялта. Russie.
Книппер О. Л., 17 (30) декабря 1900*
3212. О. Л. КНИППЕР
17(30) декабря 1900 г. Ницца.
Воскресенье. Числа не помню.
Вот уже третья ночь, как я в Ницце, а от тебя ни единой строчки*. Что сей сон значит? Как прикажете сие понять? Милая моя Оля, не ленись, ангел мой, пиши твоему старику почаще. Здесь, в Ницце, великолепно, погода изумительная. После Ялты здешняя природа и погода кажутся просто райскими. Купил себе летнее пальто и щеголяю*. Вчера послал в Москву III акт пьесы, а завтра пошлю IV. В III я изменил лишь кое-что, а в IV произвел перемены крутые. Тебе прибавил много слов*. (Ты должна сказать: благодарю…) А ты за это пиши мне, как идут репетиции*, что и как, всё пиши. Оттого, что ты не пишешь мне, и я не хочу писать. Баста! Это — последнее письмо.
Был у меня сегодня художник Якоби*. Третьего дня виделся с Максимом Ковалевским — московскою знаменитостью, получил от него приглашение и скоро поеду к нему обедать, на его даче в Beaulieu. Скоро поеду в Монте-Карло играть в рулетку.
Пиши мне, дуся, не ленись. У тебя куча моих писем, у меня же — ни единого. Чем я тебя так прогневал?
Маша уехала!*
Сообщи Вишневскому мой адрес, буде он пожелает: 9 rue Gounod, Nice (или Pension Russe, Nice).
Здесь очень кормят. После обеда приходится дремать и ничего не делать, а это нехорошо. Надо будет изменить жизнь, есть поменьше.
Публика у нас в Pension’е русская и притом ужасно скучная, ужасно. И всё больше дамы.
Крепко тебя целую и обнимаю мою милую бабусю. Не забывай меня. Вспоминай хоть раз в неделю. Еще раз обнимаю, и еще.
Твой Antoine.
Когда увидишь Льва Антоновича, то передай ему, что в Африку я не поеду* теперь, а буду работать. Скажи ему, что Египет и Алжир я оставил до будущего года.
Ковалевскому М. М., 17 (30) декабря 1900*
3213. М. М. КОВАЛЕВСКОМУ
17(30) декабря 1900 г. Ницца.
Многоуважаемый Максим Максимович!
Я виделся сегодня с Л. Л. Гиршманом, и мы вместе, в присутствии Н. И. Юрасова, решили быть у Вас в среду к 6 1/2 час<ам> вечера. Николай Иванович сказал, что он тоже будет и что, по его мнению, приглашать к обеду В. И. Якоби — не следует.
Вот и всё. Желаю Вам всего хорошего.
Преданный А. Чехов.
Воскресенье.
На обороте:
Monsieur M. Kovalevsky. Villa Batava. Beaulieu.
Чеховой М. П., 17 (30) декабря 1900*
3214. М. П. ЧЕХОВОЙ
17(30) декабря 1900 г. Ницца.
Милая Маша, я забыл, кажется, сказать тебе, что С. Я. Елпатьевский после 1-го января должен передать тебе 1000 р.* Ты ничего не говори ему, он сам даст. А если не даст, то так тому и быть.
В Ялте холодно*, ходят почти в шубах? А здесь тепло, солнечно, цветут маргаритки, розы.
Будь здорова и счастлива. Кланяйся мамаше и бабушке, а также Варваре Константиновне* и двум девицам, яже с нею; поклон нижайший Надежде Ивановне*. Скажи Л. В. Средину, что здесь один сплошной восторг, что тому, кто долго прожил в Ялте, здесь покажется как в раю.
Всего тебе хорошего. Напиши, как и что дом. В Африку, вероятно, не поеду, ибо и здесь хорошо. И работается.
Твой А. Чехов.
17 дек.
Маленький совет. Когда в Ялте будут тебя спрашивать насчет смерти студента Синани, то говори просто — умер, и умалчивай о том, как умер, т. е. ничего не говори о самоубийстве. Это для его родителей.
Напиши, что Арсений думает насчет навоза* и вообще что делается в саду. Побольше напиши. Скажи бабушке, что я привезу ей из-за границы подарок.
Немировичу-Данченко Вл. И., 18 (31) декабря 1900*
3215. Вл. И. НЕМИРОВИЧУ-ДАНЧЕНКО
18(31) декабря 1900 г. Ницца.
18 дек. 1900.
Прости, милый Владимир Иванович, на один день опоздал. Но это ничего.
В III акте последние слова, которые произносит Соленый, суть: (глядя на Тузенбаха) «Цып, цып, цып…»
Это прибавь, пожалуйста*.
Что новенького? Я не получил из России еще ни одного письма.
Будь здоров и счастлив. Всего тебе хорошего, самого лучшего.
Твой А. Чехов.
Кланяюсь всем!
На конверте:
Москва. Владимиру Ивановичу Немировичу-Данченко.
Каретный ряд, Художественный театр.
Monsieur W. J. N.-Dantchinko. Moscou. Russie.
Чеховой Е. Я., 19 декабря 1900 (1 января 1901)*
3216. Е. Я. ЧЕХОВОЙ
