- Вообще - все... Два года не так просто забыть, - повторил я.
Али Хорава выпил еще и снова налил мне. Я быстро проглотил водку - мне почему-то захотелось напиться...
- А сколько тебе лет, сынок? - спросил он неожиданно.
- Скоро двадцать.
- Двадцать лет - это немало! - сказал он и стал набивать трубку. - Но ты мне не ответил: с чем тебе жаль расстаться?
Али Хорава поднял голову и пристально взглянул на меня. Освещенное луной его худое, испещренное глубокими бороздами лицо напоминало каменное изваяние.
В глазах старика угадывалась какая-то невысказанная мысль.
Меня пронзило подозрение.
- Уважаемый Али, - начал я осторожно, - вы чего-то не договариваете... Скажите мне прямо...
Он, видно, не ожидал такого вопроса и поэтому смутился. Чтобы скрыть смущение, он начал раскуривать трубку. Потом тихо произнес:
- Я жду, что ты сам мяв скажешь все... Давно жду!
- Чего вы ждете, уважаемый Али? - вырвалось у меня.
- Эта девушка - несчастная девушка... - сказал Али, и голос его задрожал. Я похолодел.
- Уважаемый Али, вы могли сказать мне об этом дома... Зачем вы взяли меня в море? - Я налил себе водку и выпил.
- Море - мой дом, Автандил Джакели... Море - чисто, как ничто другое на свете. Море не терпит пыли, грязи, мусора... Оно очищает и тело людей и выбрасывает грязь на берег... Гляди! - Али Хорава зачерпнул рукой воду и рассеял ее в воздухе. Фосфоресцирующие брызги светлячками засияли в темноте. - То, что я тебе скажу, - это правда, как само море. И от тебя я должен услышать только правду!
Я опять потянулся к бутылке. Али, не говоря ни слова, взял у меня бутылку и забросил в море.
- Хорошо, уважаемый Али, я скажу вам все... Я пришел в дом Феридэ и ушел оттуда чистым, как море!
- Селу об этом неизвестно. Село не видело, что ты делал в том доме...
- Клянусь вам, уважаемый Али! Матерью клянусь!
- Феридэ - честь нашего села, дочь нашего села. Тот, кто снимет с нее траурное платье, должен стать совестью и сыном нашего села.
- Я люблю Феридэ больше жизни!
- Когда ты успел, сынок, столько прожить и так полюбить?
- Дядя Али... Уважаемый Али... - У меня пропал голос, одеревенел язык. Я зачерпнул горсть воды и выпил. Соленая вода обожгла горло.
- У тебя, сынок, вся жизнь впереди, а Феридэ уже прожила полжизни... Ты еще ребенок, а Феридэ уже вдова... Феридэ нужен сильный и верный покровитель, ты же сам пока нуждаешься в покровительстве... Феридэ может спасти настоящая любовь, тебе же любовь представляется в лице красивой женщины... Феридэ - женщина простая, деревенская, и с тобой в городе она никогда не будет счастливой... Я знаю, ты чистый, честный парень, но ты слишком пока молод. Ты еще не испытал бури в море, и море еще не просило у тебя души. Ты еще не попадал в пасть к киту и не возвращался невредимым из его желудка... Я прошу тебя, перебори свои двадцать лет, одолей свою страсть и возвращайся домой с миром! Так будет лучше, сынок, поверь мне! Все на свете имеет пару, и человек должен искать себе пару!.. Посмотри на небо:
день и ночь Луна гоняется за Землей, а она, матушка наша Земля, каждое утро ждет не дождется восхода Солнца... Так-то, сынок!..
Али Хорава умолк.
- Дядя Али, дорогой, уважаемый Али, - начал я, стараясь не расплакаться, - Феридэ для меня все! Я люблю ее так сильно, как только можно любить человека!
Большей и лучшей любви я не представляю... Если я потеряю Феридэ... Не делайте этого, уважаемый Али, пе губите меня, не мешайте моему счастью!..
Я зарылся головой в колени и разрыдался. Долго плакал я. Потом я почувствовал прикосновение сильной руки Али Хорава. Старик ласкал меня, как ласкают потерявшегося на улице плачущего ребенка.
- Нет, сынок, нет. Ни в чем я твоему счастью не мешаю и губить тебя, видит бог, не собираюсь... Просто опытный я человек и погоду угадываю неплохо, и я хочу предостеречь тебя, Автандил Джакели: быть завтра на море буре, выйдет вода из берегов и как бы не утонул ты, сынок!.. Вот и все. А теперь вытри слезы, солдат!.. Ну-ка, заводи свой мотор! Эх ты, впервые в жизни возвращаюсь с моря без рыбы! Давай, сынок, не мешкай, через час начнется шторм!
Али Хорава, ты мудрый и опытный человек! Ты угадал: завтра на море поднимется буря, закипит море, вырвется вода из берегов. Но Автандил Джакели не утонет! Пусть море просит душу Автандила Джакели - он не отдаст ее! И в пасть к киту не попадет Автандил Джакели! Лодка Автандила Джакели плывет к берегу.
Автандил Джакели благодарен тебе, Али Хорава!
Пархоменко и Луговой спали мертвым сном. Я прилег, не раздеваясь, на койку. В висках стучала кровь, в ушах звенело. Я закрыл глаза, и тотчас же передо мной возникла вереница знакомых образов. Они приближались, удалялись, смешивались. Потом на миг видение исчезло, и вдруг завертелась, закружилась знакомая карусель, только вместо фарфоровых слонов сейчас все, и я в том числе, сидели в лодках. Бушующее море подбрасывало нас на страшную высоту, лодки исчезали в пенящихся волнах, потом вновь появлялись, вновь взлетали на гребни огромных волн, и так без конца...
Мать... Отец... Або... Дед... Дядя Ванечка... Дадуна...
Феридэ... Щербина... Мевнунэ... Они поднимались высоко, до звезд, потом, сорвавшись, метеоритами падали вниз и исчезали в морской пучине. И вот на огромной волне осталась лишь моя лодка... Волна подбросила ее высоко, так высоко, что меня обдало теплом мерцающих звезд. Я протянул руки, желая схватить хоть одну из них, и тут лодка провалилась подо мной, и я остался один в небе с протянутыми к звездам руками... Объятый ужасом, я зажмурился, и долго потом ветер носил меня на своих крыльях в этой бездонной пустоте от одной планеты к другой, и везде нас встречали безмолвие и холод погасших жизней, и ветер все носился в поисках звезды, которой он мог бы доверить мою жизнь и мою судьбу...
Феридэ стояла в саду и осторожно перекладывала мандарины из подола в большую плетеную корзину. Я подошел к ней и, не здороваясь, присел рядом с корзиной на землю. Покончив с делом, она отряхнула платье и села.
Теперь между нами была корзина, полная мандаринов.
Феридэ начала очищать мандарины.
- Я ухожу сегодня в полдень, - сказал я.
Она не ответила.
- Вчера ночью Али Хорава взял меня в море.
- Пошел сарган, - проговорила она.
- Да, пошел сарган, только он вышел в море пе за рыбой.
Феридэ насторожилась. Я молчал.
- Что же ему понадобилось? - не выдержала она.
- Али Хорава - умный человек. Он знает все. - Я умолк.
Передать Феридэ, совести и дочери села, что я еще слишком молод для того, чтобы любить ее, что должен перебороть себя и уехать отсюда без нее?..
Покончив с мандаринами, Феридэ подняла с земли и начала ощипывать обломок ветки, Молчание длилось несколько минут.
- Али Хорава был и у меня, - заговорила наконец Феридэ.
- Что он хотел? - спросил я, чувствуя, как сердце подступает к горлу и начинает шуметь в висках.
- Али Хорава хочет, чтобы Феридэ была счастлива.
Он знает, что ты хороший парень, что ты сирота, что ты очень еще молод, и он боится, что тебе не осилить мою любовь...
- А ты? Ты тоже боишься? - спросил я и замер в ожидании ответа.
- Да. Боюсь, - произнесла Феридэ после долгого молчания.
Я облизнул пересохшие губы, машинально потянулся к неочищенному мандарину. Кисловатый сок возвратил мне дар речи.
- Почему Феридэ?..
- Не знаю, Авто...
- Что еще сказал Али Хорава?
- "Если ты любишь этого парня, если ты уверена, что он не может жить без тебя, - заклинаю тебя богом, иди с ним, будь ему добрым другом и хранителем". Вот что сказал Али Хорава...
- Что же ты? Что ты ответила? - голос мой задрожал.
- Я? Я ответила... - Феридэ заломила руки, взглянула на меня полными слез глазами. - Уходи, Автандил Джакели, иди своей дорогой, не мучай меня...
- Феридэ! Я не знаю, что ты и Али Хорава называете настоящей любовью... Я знаю одно: никого, никогда я не любил и не полюблю сильнее тебя... И жить без тебя я не могу!
- Слушай, парень, что тебе от меня нужно? Пожалей меня! Бот уже год нет мне покоя и сна!.. Или ты хочешь, чтоб я сожгла все и бросилась в море? Сжалься надо мной?.. Уходи!..
- Если ты меня не любишь, скажи об этом сама!
Другим я не поверю! Скажи мне сама: "Авто, я не люблю тебя!" - И я уйду... Сейчас же уйду!..
- Уходи, Aвто... Если ты любишь меня, уходи...
Я встал и без слов направился к воротам. Выйдя на дорогу, я оглянулся последний раз: Феридэ сидела на том же месте, зарывшись головой в колени. Плечи ее вздрагивали...
У нас на заставе неписаный закон: в честь каждого демобилизованного устраивать торжественный обед. Разумеется, так было и в день моего ухода. На кухне приготовили отменный обед, сварили винный кисель. Меня, одег того в парадную форму, усадили за офицерский стол. Было произнесено три тоста: за наши Вооруженные Силы, за нашу заставу и за меня. В ответном слове я торжественно поклялся быть до конца верным присяге и при первом же зове Родины стать бок о бок со своими боевыми друзьями на защиту границы. Потом я попрощался с ребятами и получил по пинку от каждого.
