Тут я немного задумался. Думаю: твою мать... Или мне голову напекло - я же без головного убора, - или я плохо знаю людей. Стоит передо мной голый папуас, живот чешет, но рассуждает как вполне зрелый политик. Говорю:
- Как - в отставку? Ты же присягал... Это предательство!
Он пожал плечами, продолжая одной рукой задумчиво чесать, а другой делая так, как делают воспитанные люди, когда в ответ на каверзный вопрос хотят сказать "вы знаете...", чтобы выиграть время.
- Вы знаете, сэр, я долго думал: быть или не быть - после вас. Вы человек славный... Но я все-таки решил: быть. В этом нет ничего дурного, инстинкт самосохранения. Здравый смысл. Я ухожу. Можно сказать - катапультируюсь... Думаю, с моей стороны это тоже сильный ход. Хороший политик - это абсолютно беспринципный политик.
Что тут скажешь? Я мог бы ему возразить: что хотя с какой-то точки зрения оно и так - быть лишь частично беспринципным глупо, - но нельзя, чтобы беспринципность слишком бросалась в глаза. Это ты, Минька, упустил, ты против меня еще зеленый. Какие-никакие принципы и у политика должны быть, а не только - по обстановке. К примеру: врожденный либерализм, как у меня, мне когда-то и жена об этом говорила, или, наоборот, - приверженность твердой вертикали; приоритет народного над элитарным или наоборот, без разницы, - иногда и права богатых не стыдно защищать, если народ не против. Богатые тоже люди - народ же телевизор смотрит. Но если народ начнет роптать, вот тут смотри в оба, как он ропщет. Если пищит - и пусть пищит, не страшно. Но нельзя пропустить момент, когда зрелый политик должен грудью встать на защиту прав народа - всех поразгонять, невзирая на заслуги, кого-то посадить, какого-нибудь козла... Народу особенно нравится, когда сажают козлов, их всегда возле себя иметь надо на этот случай. А не козла - как посадишь? Он сам тебя сожрет. Не тронь говно - оно и не воняет. Эх, Минька... Иногда хочется куда-то убежать, жить в хижине... Но вот тогда обязательно сожрут, власть нельзя отдавать, пока ноги держат.
Но, думаю, разве может усвоить такие тонкости простой туземец? Или - не такой простой? Что-то же он, собака, понимает... Иногда мне кажется, что он чей-то шпион. Бред. Не надо мне было пить. Но с другой стороны, думаю, столько лет он возле меня - мог кое-чему и обучиться.
- Сэр... По-моему, вы хотели что-то сказать.
Говорю:
- Пошел ты знаешь куда...
- Знаю, сэр.
- Все-то ты знаешь, паразит, двадцать лет возле монарха. Таких нельзя отпускать в отставку. Таких надо мочить... Чтобы не разглашали. Но это я так, мысли вслух. Скажи мне, Миня, как начальник службы моей безопасности: летчик уже на острове или нет и у меня еще есть время? Скажи честно...
- Нет, сэр, летчика еще никто не видел. Но он вот-вот должен появиться. Это же закон. Закон острова... Я понимаю, что это жестоко, но я обязан говорить монарху правду. Разве не так?
Я сделал себе еще один коктейль. Минька стоял передо мной и смотрел честными глазами.
- Хочешь, Майкл, один совет на дальнейшее, когда ты будешь служить другому хозяину? Это заблуждение, что королю всегда надо говорить правду, чтобы он, основываясь на ней, принимал правильные решения в экономике и в политике. Чепуха... Монарху надо говорить то, что поддерживает в нем боевой дух. Мне это сейчас так необходимо... Ни о какой твоей отставке я слышать не хочу. Это политиканство! Я еще король и могу разжаловать тебя до рядового - нужен ты тогда оппозиции? Оппозиции нужна фигура при регалиях. Будешь бегать по острову и предлагать всем свои услуги, как гомосексуалист. Учти это. И откуда, не пойму, в тебе этот цинизм? От цинизма до предательства один шаг.
И вдруг он говорит:
- Я не циник, сэр. И не предатель. Человека нельзя называть предателем, пока он не предал. Тут надо подождать... Знаете, сэр, я передумал, я тоже не люблю предателей. Я остаюсь с вами.
Я сказал:
- А зачем же тогда ты все это городил - про здравый смысл и все такое, что тебе подсказывает здравый смысл?
А он сказал:
- Сам не знаю. Мысли вслух. Мысли, сэр, игра ума. Я пошутил.
И он подмигнул мне, монарху. Черт с ним, думаю, кто надо мной сейчас не шутит. Даже Жаклин, старая интриганка. Что я ей сделал? Не просыхаю... Испортил ей жизнь... О, Господи, как же мне все это каждый день слышать? Я не могу жить в условиях постоянной травли и психологического террора! Говорю:
- Ну, раз такое дело и ты не уходишь в отставку, давай все-таки выпьем, Минька. Какой тебе смысл теперь бросать, во всяком случае - так резко? Резко нельзя, организм может не так понять и от неожиданности отреагировать неадекватно - инфаркт или еще что. Бросать надо постепенно. Так как?
- Наливайте, сэр! Выпьем, чтоб дома не журились.
- И откуда только ты все знаешь...
- Как - откуда? От вас и знаю. Всё от вас.
- Тебе покрепче? Чтоб сразу хорошо стало, а то ни два, ни полтора.
- Ну!
Думаю: душевный малый. И как я мог о нем нехорошо подумать?
Солнце уже перевалило через верхнюю точку своей дневной траектории, воздух прогрелся после ночного шторма и дождя. Все кругом сияло: и океан, и лагуна, глянцевые листья на ветвях деревьев. Гора Святого Георга радовала глаз своим изумрудным лесным покровом. Почему гору так назвали, на острове никто не помнит, да и мне как-то один черт. Лишь бы радовала глаз. Мы сидели с Минькой на мягкой траве, выпивали и закусывали. Никто нам не мешал - кто может помешать монарху? Монарху не может помешать даже собственная жена, может только сказать: "Вот не дам жрать - будешь знать, как пить с утра". Или дать по голове чем-нибудь мягким. А я с утра и не пью, жду, когда солнце поднимется над горой Святого Георга. А несколько коктейлей после полудня только улучшают черепномозговую деятельность. Говорю:
- Знаешь что, Минька, давай что-нибудь споем дуэтом, что это мы все о политике да о политике, у меня от нее уже голова пухнет. Все эти перестановки... Иногда сам путаюсь, кто у меня премьер-министр, кто первый вице-премьер, кто - второй.
- Какой премьер-министр, сэр? - говорит Минька. - У нас же нет кабинета.
- Все равно, - говорю. - Давай споем! Что-нибудь такое... На переднем Стенька Разин! Обнявшись, сидит с княжной! И за бо-орт ее бросает в набежавшую волну! Подпевайте, генерал!
- Не могу, сэр, слов не знаю.
- Ну, пой тогда, что знаешь. Но только - про любовь, у меня лирическое настроение. Есть у англичан песни про любовь? И за бо-орт ее бросает!..
- Даже не знаю, сэр, что вам спеть, - говорит. - Вы любите такие песни...
- Какие? Чем тебе не нравится песня? Хорошая песня.
- Ну как же, ведь речь идет, я полагаю, об убийстве ни в чем не повинной женщины?
- Ах-ах, - говорю, - женщины... Ну и что? Утопил Стенька княжну, делов куча. В Англии не мочат красивых женщин? Такие джентльмены? А у нас такой менталитет: я тебя полюбил, я тебя и утоплю, чтобы не отрываться от коллектива. Княжну и мне жалко, но что делать - исторический факт. А ни в чем не виноватых женщин, между прочим, не бывает. Вполне возможно, княжна чем-нибудь Стеньку заразила, про что история не знает или умалчивает. А Стеньке было больно. Сам знаю, что это такое - летать над Охотским морем с острой болью в мочеиспускательном канале. Летал, а что делать. Эх, Минька... Жаль, что ты не знаешь вот эту: "Распрягайте, хлопцы, коней и лягайте спочивать..."
- Почему - не знаю? Знаю, сэр: "А я пойду в сад зеленый, в сад крыныченьку копать".
- Нет, эту песню ты не можешь знать. Не можешь!
- "Копал, копал крыныченьку..."
- А дальше?! Дальше не знаешь!
- Дальше слова забыл. Хотя содержание помню: копал, копал казак крыныченьку и тут к нему вышла - дивчинонька, среди ночи. Стали вдвоем копать, вдвоем легче. Ну как?
Я, конечно, выпивши был, но голова работала нормально. Говорю:
- Слушай, Майкл... Если ты по происхождению англичанин, ты не можешь этой песни знать. Откуда? Ничего не понимаю. А ну еще налей!
И тут он говорит:
- А может, хватит, сэр? Вы уже и так лыка не вяжете.
- Что, что?! - говорю. - Это я... С кем ты разговариваешь! А ну налей, я приказываю!
Но Майкл твердо сказал:
- Не налью, сэр. И не просите. Не забывайте, кто вы есть, - так и государство пропить можно. Но я этого не допущу. Вы меня понимаете, сэр?
Думаю: что я должен понимать? При чем тут государство? Я пью независимо от государства. Говорю:
- Отдай мою баклажку! Я сам налью.
- Не отдам, - говорит, - сэр. Я за вас отвечаю.
- Перед кем?
- Перед историей.
- Кто - ты?.. Да я тебя! Я тебя породил...
Думаю: белая горячка? Все симптомы - помрачение сознания, зрительные и слуховые галлюцинации, бред ревности... С таким диагнозом я когда-то в госпитале лежал, чуть концы не отдал. Если бы не Райка... Она не отходила от меня. Может, все-таки любила? А потом любовь прошла, как все проходит. Но я уже давно не ревную. Пью умеренно... Я все понимал, контролировал ситуацию. Как закричу:
- Да кто ты такой, в конце концов, чтобы мне указывать! Я всегда подозревал, что ты выдаешь себя не за того, кто есть на самом деле. Может, ты черт?
