Однажды в гости к своим родителям, теперь постоянно живущим в своём поместье, приехал Эдик. Он уже три года учился в престижном американском университете. Ему предстояла сложная медицинская операция. Наверное, от заморской воды и питания произошли неполадки с печенью и почками. Перед операцией Эдик и решил недельку погостить у родителей. Зинаида, мать Эдика, предложила ему:
- Сынок, может, сходим к нашей местной целительнице. Вдруг поможет.
- Да ты что, мама, в каком веке живём? Там, на западе, медицина давно на высочайшем уровне. Что надо вырежут и заменят. Не беспокойся. Не пойду я к разным бабкам-знахаркам. Это ж позапрошлый век.
- Так я тебе и не предлагаю к бабкам. Давай сходим, ты помнишь, девочка маленькая из детского дома на краю нашего посёлка на удивление всем сама подаренный ей гектар земли обустраивала?
- А, эта малявка-то? Помню немножко.
- Теперь она не малявка, сынок, а очень уважаемый человек. За выращенное её руками две цены менеджеры платить готовы. А за её сборами травными из отдалённых мест приезжают. Хоть и рекламы она никакой не даёт.
- Откуда ж у малявки знания?
- Так она же с первого класса каждое лето на своём участке проводила, а каждую зиму ежедневно книжки разные по садоводству и народной медицине читала. Детский ум острый, всё хорошо воспринимает. Из книжек она многое, конечно, почерпнула. Только люди говорят, больше она сама понимала. Ещё говорят, растения её понимают. Она с ними разговаривает.
- Ну и малявка! Сколько же она денег за лечение берёт?
- Иногда берёт, но бывает и бесплатно подлечит. Я вот прошлой осенью около пруда её встретила. Так она мне в глаза посмотрела и говорит: "Тетя Зина, у вас белки глаз не такие, возьмите вот травку, отвар сделайте и пейте, пройдет". И прошло. А белки действительно у меня были не такие, потому что печень болела. Теперь не болит. Пойдем, сынок, сходим, может, и твоей печени поможет.
- Так у меня, мама, не только печень. Уже диагноз поставлен - мне почку удалять будут. И тут никакие отварчики не помогут. Впрочем, пойдём сходим, интересно на поместье малявки посмотреть. Говорят, будто на рай оно похоже.
***
- Да! Здорово она обустроилась, - не сдерживая восхищения, сказал Эдик, когда они с матерью подошли к поместью Сони. Пока в посёлке люди все силы строительству коттеджей да заборов каменных отдавали, она действительно рай создавала. Ты смотри, мама, какой забор из зелени вырастила!
- Ты бы сад её видел, ещё не так бы восхитился. Только очень немногих в свой сад она пускает, - заметила Зинаида.
Приоткрыла калитку и позвала громко:
- Соня, если ты дома, выйди. Соня, ты дома?
Дверь из домика - бывшей строительной бытовки - растворилась, и на крыльцо вышла девушка. Плавным жестом она убрала за плечи тугую русую косу. Увидела Зинаиду в сопровождении сына, и на щеках её вспыхнул румянец. Она застегнула верхнюю пуговку кофточки, обтягивавшей упругую грудь, мягкой, лёгкой и в то же время грациозной походкой молодая красавица спустилась с крыльца и направилась по дорожке к калитке, где стояли Зинаида и Эдик.
- Здравствуйте, тетя Зина. С приездом вас, Эдуард. Если хотите, войдите в мой дом или сад.
- Спасибо за приглашение, с удовольствием войдём, - ответила Зинаида.
А Эдик ничего не сказал и даже не поздоровался.
- Ты знаешь, Соня,- продолжала говорить Зинаида по дороге к саду, проблема у сына моего, операция ему предстоит. Хоть и в Америке оперировать будут, а всё ж беспокойно мне, матери, как-то.
Соня остановилась, повернулась и спросила у Эдика:
- Что же болит у вас, Эдуард?
- Сердце, - сдавленно ответил Эдик.
- Как сердце? - воскликнула Зинаида. - Ты же говорил печень, почка. Врал, значит, успокаивал?
- Не врал. Но теперь сердце, мама, бьётся, вот потрогай, как бьётся, и, взяв руку матери, прижал её к своей груди, - слышишь, сейчас вырвется и взорвётся, если ты не уговоришь эту красну-девицу замуж за меня немедленно выйти.
- Ну и шутник, - засмеялась Зинаида, - чуть мать не напугал до смерти.
- А я не шучу, мама, - серьёзно ответил Эдик.
- Ну если не шутишь, - весело продолжила Зинаида, - так знай, к Соне уже половина посёлка сватов для своих сыновей засылала. Да всё безрезультатно: не хочет она выходить замуж. Вот и спроси, почему не хочет, а мать не подставляй.
Эдик подошёл к Соне и тихо спросил:
- Соня, почему вы не вышли ни за кого замуж?
- Потому, - тихо ответила Соня, - потому что я тебя ждала, Эдик.
- Вот шутники, вы чего над матерью насмехаетесь?
- Благословляй нас мама, немедленно, я не шучу, - твёрдо сказал Эдик и взял Соню за руку.
- И я не шучу, тётя Зина, - серьёзно сказала Соня.
- Не шутите... Значит и ты, Соня... Не шутишь... Так, если не шутишь, чего ж тётей зовёшь, а не мамой называешь?
- Хорошо. Буду называть мамой, - дрогнувшим голосом ответила Соня и, сделав шаг к Зинаиде, остановилась в нерешительности.
Зинаида была не в силах осознать сразу, что произошло - розыгрыш, шутка? Она серьезно переводила взгляд с лица Сони на лицо сына и снова... В какой-то момент она поняла серьёзность намерений молодых людей и, поняв, метнулась к Соне, обняла её и заплакала:
- Соня, Сонечка, доченька, я поняла, вы серьёзно.
Вздрагивали и плечи Сони, прижавшейся к Зинаиде, и она повторяла:
- Да, мама, серьёзно. Да, очень серьёзно.
Потом молодые, взявшись за руки, медленно и никого не замечая вокруг, пошли по улице посёлка к поместью семьи Эдика. А впереди шла Зинаида. Она смеялась и плакала одновременно и непрерывно тараторила, подбегая к каждому встречному:
- Мы пришли... А они: раз - и влюбились друг в друга... А я: раз - и благословила... А сначала думала - шутка. А они: раз - и влюбились. А я им говорю... А они мне - свадьбу, мама, сегодня. Люди добрые, как же так можно? Надо ж готовиться, надо ж официально. Так же невозможно.
Когда примерно такой же сбивчивый рассказ услышал от нее вышедший навстречу муж, предприниматель, отец Эдика, он посмотрел на молодых и сказал:
- Ну ты как всегда, Зинаида, тараторишь. И что это значит, свадьбу сделать сегодня невозможно? Да ты посмотри на этих молодых. Не сегодня надо делать свадьбу, а сейчас.
Эдик подошел к отцу и обнял его:
- Спасибо, папа.
- А что там... Спасибо. А что там обниматься. Горько кричать надо!
- Горько! Горько! - закричали собравшиеся вокруг люди.
Эдик и Соня на виду у жителей посёлка первый раз поцеловались. На свадьбу собрались все оказавшиеся дома на тот момент жители посёлка. Импровизированный стол на свежем воздухе накрывали тоже все вместе. Не "гудела", как это бывает на русских пьянках, а пела свадьба до глубокой ночи.
Несмотря на уговоры родителей, поселились молодожены не в коттедже, похожем на дворец, а в небольшом домике Сони.
- Пойми, отец, - говорил Эдик, - построили мы тут дворец с разными пристройками на полгектара. А красоты такой, как в Сонином поместье, и воздуха нет у нас. Снести половину надо.
Предприниматель потом пил неделю. Но на удивление всем стал сносить пристройки. Приговаривая:
- Понастроили тут сдуру, внуки не захотят селиться в таких катакомбах.
Счастливая жизнь Сони и Эдика...
Стоп! Это я уже начал рассказывать о будущем. И оно обязательно будет прекрасным. А в настоящем? В настоящем в городе Харькове есть хороший детский дом. И девочка Соня в нём. Пошла Соня уже в третий класс, но гектара собственной земли у неё нет, так же, как и у Тани, Сережи, Кати... и у других сотен тысяч детей из детских домов. Украинская Рада ещё и вопроса на повестку дня не поставила: давать ли в пожизненное пользование жителям своей страны, включая детей-сирот, по гектару земли для обустройства на нём родового поместья. И Белорусская Дума не поставила, и Российская... Простят ли их дети? Смогут ли простить сегодняшние депутаты сами себя?
Зона будущего
Николай Иванович - начальник исправительной колонии особого режима, а в просторечии - тюрьмы, уже пятый вечер не уходил из своего кабинета вовремя. Когда заканчивался рабочий день, он отключал телефоны и ходил по кабинету в размышлении взад-вперёд. Иногда он садился за стол, брал в руки зелёную папку и уже в который раз перечитывал её содержимое.
От имени группы осуждённых граждан, заключённых двадцать шестой камеры, отбывающий срок наказания по статье 931 Уголовного кодекса Российской Федерации обращался к нему с немыслимым на первый взгляд предложением.
Осужденный по фамилии Ходаков предлагал взять для колонии сто гектаров заброшенных или неиспользуемых пахотных земель. Эту землю обнести колючей проволокой, установить вышки по углам, в общем, сделать всё положенное для предотвращения побега. На этих ста огороженных гектарах будут работать, занимаясь сельским хозяйством, девяносто заключённых. Заявления желающих находились в этой же папке.
Так вот, эти заключенные своими заявлениями обязались кормить всю колонию овощами, отдавая на нужды колонии половину выращенного ими урожая. Вторую половину они просили передавать их семьям. В этом не было ещё ничего невозможного. В разных колониях заключённые работают на производствах. В одних мастерят что-нибудь несложное в деревообрабатывающих цехах, в других организованы швейные производства, и заключённые шьют простые вещи, телогрейки, трусы, получают за свой труд небольшую оплату. Оплата небольшая ещё и потому, что их труд малопроизводителен.
