ризницы выпрыгнула, а за ней ещё две, но их из автоматов расстреляли, выжила она одна), да пары мужиков недорасстрелянных, которых на следующий день откопали под грудой трупов…
И таким образом на суде каждый свидетельствовал сам за себя, что он не при делах.
Добровольца повесили, остальных отпустили.
Прочих свидетелей кровавой бани судили в послевоенной Германии, откуда они родом, и те жили долго, но не очень счастливо и умерли не в один день…
Отпустите меня в динозавры, а? Всего сто лет назад Джеймс Джойс мог писать роман без единой сцены насилия (один синяк одному пьядалыге не в счёт) и — читается с упоением.
Ну отпустите, а? Я тоже хочу в предрассветную тишь с К. Паустовским с удочками выходить, ну на худой конец проскакать где-нибудь на розовом коне…
За что мне знать всё это? За что? Ну отпустите!
Я больше не буду… мамой клянусь, не буду!
(Чьей мамой-то?.
Какая разница чьей — лишь бы отпустили…)
А на новый год Ивана позвали праздновать вместе со всей семьёй, на кухне.
Пили светлое Эльзасское вино. Хозяева пели, Этьен смеялся.
Когда Иван засобирался к себе на сеновал, Мадлен ухватила фонарь. Он испугался, что Эмиль всё поймёт, ведь он уходит сытым и Мадлен там нечего делать.
— Pas! Pas! — сказал Иван.
Эмиль спросил: «Qu'est-ce qui ne va pas?»
— Il a peur que tu devines que je le baise, — сказала Мадлен.
Эмиль засмеялся и хлопнул Ивана по плечу:
— Fou Ivan! C'est une bonne femme, Ivan. Elle m érite plus que toi et moi. Madeleine m érite tous les m âles du monde. Allez, mec, allez!.
Когда Мадлен ушла от него, унося тусклый свет фонаря, Ивану вдруг даже слеза навернулась от стыда и обиды, что до чего он такой fou Ivan, ну прям полный Ванька-дурак, и никогда, как ни бейся, ему не понять эту грёбаную Европу…
Всплакнул, или всё же сдержался Иван-Россиянин в наступающем 1945?
Как-то вот упустил я спросить, а теперь уж и не с руки…
* * *
Пазлик # 22: Пресечение Процветания
— Так, тут у вас, как я вижу, признания в содомии… что уже по всей Европе обратилось в заеложенное, общепринято проходное место… эдаким нынче мало кого раскачаешь… хотя же и без него как-то непривычно — что за признание без содомии?. Ладно, пусть останется…
Ну-ка, а тут что?. «при посвящении в рыцари брал в рот у посвящающего..» ха! Свежо! И воображение подстёгивает… это пойдёт… однако же это вот: «плевал отсосанной спермой на крест распятия»… тут, знаете ли, чересчур, надо и меру знать какую-то! Нет, в этом месте совсем уж явный перебор! Неподготовленный слушатель начнёт слюну глотать от неожиданности… да и подражатели, в конце концов, найдутся — сейчас их столько развелось всех этих сатанистов… зачем же им ещё и подсказки делать-то?. Это признание снимите и пусть подпишут заново.
— Так что — их теперь снова перепытывать?
— Ну это как получится. Нам не до деталей и, кстати, первоначальную версию непременно уничтожить…
(Вот! Вот что и стало причиной разночтений в wiki, именно наличие двух документов с показаниями одних и тех же обвиняемых.
Не уничтожил, сука, решил, как видно, подчистить и толкнуть переписчикам Нового Завета в каком-нибудь монастыре, на выручку от такого вот куска пергамента, почти свежего, загульная вечеря в харчевне — обеспечена…
А заодно не исключим, что в сейфах Ватикана найдётся и третий пергамент на эту тему — это ещё та контора, но вместе с тем и суверенное государство размером в 40 с половиной га и фиг ты у них чего допросишься для алтаря наук общественного достояния.
Относительно же представленного выше диалога, приоткроем завесу вразумительности — он представляет собой выдержку из стенографической записи замечаний Папы Римского Клемента 5-го по делу тамплиеров, они же, Нищие солдаты Христа и Храма Соломонова, которую составил неизвестно кем подосланный грамотей под личиной безграмотного монаха-премонстратензианца.)
Клемент 5-й: В таких делах лучше пере-, чем недо-, знаете ли. 1310 год, как никак! Полное падение нравов, пропащий век, утраченное поколение… развращены до кончиков ногтей, готовы не задумываясь перенять любую безнравственную гадость у тех развратных, пошлых, загнивающих Итальянцев!
И это в чём угодно! Напропалую распевают их песенки, канцоны из Сан-Ремо! Тьфу! Как будто наши им уже чем-то не тем намазаны! А или чем плоха вот эта, например, её мой дед в одном ВИА с Кобзоном бацал:
Вышел друид на крыльцо
почесать своё яйцо…
Ведь сразу ж чуешь нашенский, истинно галльский дух!
(Дальнейший, правый нижний, угол листа пергамента, увы, ахти, и к сожалению — оборван.)
Ну. чё? Порезвился, а? А теперь пахай, сука! (Цитируя известный хит и клип старушки Бритни.)
(Ланна, иИ –
паа-Ехали!).
Шахматный Этюд На Троих:
1) Нищие Солдаты Христа и Храма Соломонова (рыцарский орден),
2) Филип 4-й Французский (кличка Красавчик, он же Железный),
3) Клемент 5-й (Папа Римский).
Кратким образом орден назывался «Храмовники» и учредился он в Португалии в 1119 г. для охраны Европейских Паломников в Святую Землю, куда те стремились в целях познавательного ознакомления с архитектурной и религиозной жемчужиной, достопримечательностью Иерусалима — Храмом Соломона.
Охранять требовалось от разбойников-грабителей-насильников-убийц различных национальностей и вероисповеданий. Времена тогда были глубоко и сурово средневековые, что и вызывало настоятельную потребность оберегания путешественников при их передвижениях.
Рыцари ордена охранителей являлись боевой ударной силой по меркам той эпохи и отличались не только ратной выучкой (даже кони их были обучены рвать противника в бою), но и высоким боевым духом.
Им не полагалось отступать, пока силы противника не превзойдут их числа в соотношении 3 к 1, да и то лишь по приказу их командира.
Рыцари являлись «вершиной айсберга» в структуре ордена.
Рыцарь вступивший в орден становился монахом. Он одевал белую рясу с нашивкой большого мальтийского креста алого цвета. Ему не позволялось жениться, обручаться или включаться в какой-либо ещё орден на стороне.
Не мог брать в долг больше, чем в состоянии вернуть.
Остальную часть айсберга составляли храмовнические священики (обмундирование из зелёных ряс и никогда не снимаемых перчаток, за исключением момента раскладки причастия по ртам верующих) и конница.
Каждому коннику полагались две лошади; обращаясь один к другому, служивые использовали слово «брат», цвет рясы чёрный или коричневый, с учётом их принадлежности к тому
