меня занес случай, оказалось очень забавным. Захудалый, скорее всего, заброшенный дом имел две комнаты. Меньшая была спальней, где я провел сутки в постели, а более просторная – залом, в котором находилась старая кирпичная печь, а также кое-какая мебель: диван, шкаф и стол. Деревянный пол четверти зала был разобран, а доски от него стояли по углам. Выглядел дом нежилым. Видимо, в него заходят, только чтобы протопить печь, согревающую стену спальни. Кухни как таковой тоже не было, возможно, ранее ею была общая комнатушка между залом и спальней. Еще из помещений в доме была маленькая прихожая при выходе с боковой дверью, ведущей на застекленную веранду с присыпанным пылью хламом.
На этом всё. Удобства роскошного номера заканчивались. Ни ванной комнаты, ни туалета в доме не было, ровно как и кранов с водой. Причем не было и намеков на то, что некогда, во времена молодости той постройки, такие удобства здесь были. Освещение в доме было в виде обычных лампочек без светильников, по одной на каждую комнату. Они печально свисали в голых патронах.
Меня встретил Кирилыч.
– А, поднялся! Как здоровье?
– Отлично, я даже близко не ожидал такого эффекта. Где ты этому научился? – очень заинтересованно спросил я.
– Длинная история, я ещё учусь, подмечаю и записываю. Может и рассказать, но тяжело говорить на твой языке, стар я. – Он с досадой махнул рукой, и добавил: – Давай позавтракаем.
– С удовольствием! Я голоден как никогда ранее.
На завтрак было несколько яиц, хлеб и молоко, причем яйца мы выпили в сыром виде по специальной технологии. Делается небольшое отверстие в верхней части яйца, а дальше внутрь сыпется немного соли и надпивается, как из стопочки, опять немного солится и немного надпивается, и так до полной пустоты скорлупки. Завтрак был очень прост, и его было намного меньше того, к которому я привык. Но перебирать не приходилось.
– Кирилыч, я бы хотел пожить здесь некоторое время. У меня есть немного денег на проживание и питание. Вдвоем всё равно будет веселей, может, языку вашему меня научишь. Что скажешь?
– Одному веселья хватает, но я не против. Скоро зима, двоим легче дрова готовить. И тебе укрыться лучше места не найти. А условия выдержишь ли?
– Я выдержу, не беспокойся. Покажи, где мне можно разместиться, где помыться, где туалет, кухня.
– Размещайся там, где ты спал. Я там почти не сплю, ночь я работаю на ферма. Сторож. А дома поспать – то я на диване в зале, там дела не закончены.
– Да, я видел, ремонт пола.
– Нет, это не ремонт, подземный ход делал, – очень серьезно ответил Кирилыч.
Я не стал уточнять, путает ли он слова или просто слегка двинутый, тем более после случая с живой и мертвой водой от этого человека можно было ожидать всякого. Мы вышли на улицу. За нами сразу же увязались три дворняжки, одну из которых я уже знал. Недовольно рыча на постороннего, они пару раз гавкнули, но как только Кирилыч их обругал на своем языке, сразу же притихли, настороженно за мной наблюдая.
Он подвел меня к изогнутой металлической трубе, торчащей из дощатой крышки метрах в двадцати от входа в дом:
– Здесь вода.
Он провернул пару раз по часовой стрелке выходящее из крышки железное кольцо, и из изгиба трубы пошла вода, сделал обороты в обратную сторону – и закрыл воду. Я удивленно смотрел на это все. Раньше я удивлялся, разглядывая привычное мне окружение новым взглядом. Тут же новым взглядом пришлось смотреть на совершенно незнакомые вещи, что вызывало бурю эмоций. Заглянув под крышку, я увидел, что с двухметровой глубины выложенной из кирпича ямы поднимается труба, отводком встроенная в проходящую мимо магистраль водопровода. А железное кольцо – не что иное, как обычное окончание жесткого металлического штыря, приделанного другим концом к барашковому крану на дне ямы. Мудреность конструкции завораживала – почему бы не вынести кран наверх, как у нормальных людей, подумал я. Но задал более важный для меня вопрос.
– А горячая вода где?
– Летом в озере, зимой в тазу. Что нагреешь, то твое, – деловито произнес Кирилыч, и, уже возвращаясь к дому, добавил: – По-маленькому – где станешь, там и туалет, всё равно удобрение, а по-большому – туалет там.
Он показал в дальний левый от дома край двора и угрюмо буркнул себе под нос, показывая пальцем на стоящую у входа в дом лопату:
– Только лопату с собой бери.
После подземного хода любая сказанная им вещь выглядела так, будто он надо мной с серьезным видом подшучивает, хотя со временем можно будет и это выяснить.
Я достал из рюкзака кошелек и предложил некоторую сумму Кирилычу:
– На продукты и за беспокойство.
Он посмотрел на меня, взял небольшую часть предложенных денег.
– Хорошо, куплю что надо. Осваиваться, здесь всё открыто. Собаки тебя не трогают, но ты резко не дергайся, не пугать их.
Я остался один. При всей с виду неблагоприятной обстановке мною был получен именно такой результат, какого я хотел, уезжая из дому. Конечно, кресло у камина, хорошая ванна или сауна со стеклянной дверкой из гостевого крыла дома моих родителей мне бы сейчас не помешали. Но, по сути, я получил эконом-вариант желаемого. Мои близкие остались в безопасности, я остался под влиянием своей фигурки, любые ниточки, дающие даже мизерный шанс меня найти – оборваны. Даже начни Кирилыч кричать во всеуслышание, что к нему прибился странный тип иностранного происхождения, из такой глубокой задницы, как та, где мы находились, его вряд ли услышат. А ко всему, он очень скромный, скорее всего, неглупый и неординарный человек, относящийся к деньгам без пристрастия. Мое положение было очень выгодным, и теперь я мог всецело отдаться влиянию фигурки, наблюдать ранее не заметные мелочи нашего мира, открывать новые горизонты внутри себя, больше понимать и чувствовать. Взамен же от меня только потребуется больше внимания уделять быту. Если вспомнить мой первый вариант плана с рюкзаком и палаткой, то там шансов протянуть больше пары недель не было, а тут я намеревался перезимовать.
Я сделал ревизию своих промокших в рюкзаке пожитков. Найдя таз, постирал все вещи, поражаясь, сколько усилий требуется для стирки, в моем мире казавшейся элементарной. Уважительное почтение к благам цивилизации посетило мой не приспособленный к простому труду организм.
Немного прибравшись в спальне, насколько это было возможно, я занялся изучением новой обстановки. Начал с холодильника. Открыв дверцу, обнаружил, что он рабочий. О чём однозначно свидетельствовали сталактиты льда, выпирающие из его верхней части. По конструкции было ясно, что морозильная камера, находящаяся сверху, в давние времена закрывалась отдельной крышкой, а убегающий из нее холод под своей тяжестью охлаждал весь остальной шкаф. Но крышка
