Незнакомец в спасательной шлюпке - Митч Элбом

принял это как справедливый конец, потому что принял мир как справедливое место. Таким образом я принял, что Бог, или малышка Элис, или какая бы то ни была сила, перед которой мы все отвечаем, справедливо решила мою судьбу.

Я поверил. И в этой вере я обрёл спасение.

Как и обещал Господь.

Внезапно мои руки опустели. Мины больше не было. Над собой я увидел идеальный круг яркого света, а в этом круге находилось всё небо, солнце и его расходящиеся, как иглы дикобраза, лучи. Моё тело поплыло к центру этого круга. Мне ничего не нужно было делать. Поднимаясь, я был уверен в том, что так и выглядит смерть, и ощутил, что здесь нечего бояться. Бог был прав. Парящий рай всегда ожидает нас, его видно из глубины синих земных вод. Что за удивительный мир.

* * *

Через несколько секунд я вынырнул на поверхность, жадно хватая ртом воздух. И в двадцати метрах от себя увидел плот. Малышка Элис стояла, размахивая руками. «Сюда! – кричала она. – Сюда!» И я понял, что уже слышал этот голос раньше – он принадлежал силуэту с фонариком, звавшему меня в ночи, когда затонула «Галактика».

Я подплыл к стропу для посадки, и Элис помогла мне забраться внутрь. Я задыхался, пытаясь выдавить слова.

– Ты была на плоту… тогда… ты спасла меня…

– Да.

Я упал на колени и сознался во всём.

– Я принёс бомбу на яхту, Элис. Это был я. Не Добби. Я планировал её подорвать. Это я виноват.

Слова лились легче, чем я представлял, – как зуб, который после мучительных многочасовых попыток раскачать его неожиданно падает тебе на язык.

– Я был зол. Думал, Джейсон Ламберт – мой отец. Думал, что он непростительно поступил с моей матерью… и со мной. Я хотел, чтобы он страдал.

Я потерял жену, единственного человека, который был для меня важен. Не мог платить за её лечение. Оно стоило слишком дорого, кучу денег, которых у меня никогда не было, но они были у других. Я винил себя. Всё казалось таким несправедливым. Я хотел возмездия за все страдания, через которые я прошёл. Хотел, чтобы Джейсон Ламберт потерял столько же, сколько и я.

– Свою жизнь, – сказала Элис.

– Да.

– Она не принадлежала тебе, и не тебе было её отнимать.

– Теперь я это понимаю, – сказал я, опустив глаза. – Но… – Я медлил в нерешительности. – Поэтому я так и не осуществил свой план. Я не взрывал той мины. Я её спрятал. Прошу, поверь. Кто‑то другой взорвал её. Я не знаю, как это может быть. Это мучит меня с момента, как всё случилось. Мне очень жаль. Очень. Знаю, я виноват…

Я заплакал. Элис мягко коснулась моей головы, потом поднялась на ноги.

– Ты помнишь последнее, что ты сделал в тот вечер на «Галактике»? – спросила она.

Я закрыл глаза. Представил себя в последние секунды на палубе. Хлещет ливень, мои локти упираются в ограждения, голова опущена, я смотрю на тёмные волны. Это был страшный момент. Я думал о том, как подвёл тебя, Аннабель, о том ужасе, на который готов был пойти в своём отчаянии, и о том, каким жалким и пустым человеком я стал.

– Бенджамин? – снова спросила Элис. – Что последнее ты помнишь?

Я медленно открыл глаза, словно выходя из транса. Наконец слёзы покатились по щекам, и я рассказал правду, которую всё это время скрывал от тебя, Аннабель, и от себя.

– Я прыгнул.

* * *

Прошло много времени, прежде чем я заговорил снова. Элис сидела, сцепив руки под подбородком.

– Я больше не хотел жить, – прошептал я.

– Знаю. Я слышала тебя.

– Как? Я ничего не говорил.

– У отчаяния свой голос. Эта молитва громче, чем любая другая.

Я со стыдом опустил глаза.

– Это неважно. «Галактика» всё равно взорвалась. Я видел, как шёл дым из машинного отделения. Видел, как яхта тонула. Я этого не делал. Но это по-прежнему моя вина.

Элис прошла в дальнюю часть плота. Без малейшего сомнения встала на дутый борт. Затем обернулась ко мне.

– Подними голову, Бенджамин. Ты не виноват.

Я медленно поднял глаза.

– Что… Что ты имеешь в виду?

– Мина не взрывалась..

– Не понимаю. Тогда что разрушило корабль?

Она перевела взгляд на океан, вглядываясь в глубину. Внезапно из воды вынырнули три гигантских кита, громадные монолитные глыбы цвета древесного угля, с плавниками, расправленными, как крылья самолёта, – никогда ещё за свою жизнь я не видел существ столь огромных. Когда они погрузились в воду, брызги разлетелись в воздухе и облили нас морской водой.

– Его разрушили они, – сказала она.

* * *

Через несколько секунд небо засветилось. Воздух застыл. Почему‑то я почувствовал, что наше время на исходе.

– Элис. – Я замешкался. – Что мне теперь делать?

– Прости себя, – сказала она. – И воспользуйся этой благодатью, чтобы нести моё слово.

– Как мне это сделать?

– Переживи это путешествие. А как только сделаешь это, отыщи другую отчаявшуюся душу. И помоги этому человеку.

Она повернулась на борту, не отрывая своих маленьких ступней. Потом скрестила руки на груди.

– Стой, – задохнулся я. – Не оставляй меня одного.

Она улыбнулась, будто я сказал что‑то смешное.

– Я никогда тебя не оставлю.

На этих словах я ослабел, уронил руки на мокрое дно плота. В то мгновение я ощутил полное смирение. Элис последний раз взглянула на меня и повторила слова, которые ты, Аннабель, так часто мне говорила.

– Всем нам нужно за что‑то держаться, Бенджи, – сказала она. – Держись за меня.

Она упала с плота без единого всплеска. Я подполз к краю. И не увидел ничего, кроме синей воды.