считаете себя самыми умными?
– Ладно, не сердись, – примирительно улыбнулся Мальцев. Положил руку на мое плечо и притянул к себе. – Я не хочу с тобой ссориться. Особенно из-за него.
Я непроизвольно обняла Матвея за талию. Вместе мы стали смотреть на Дворцовый мост, который вот-вот должны были развести.
– Но если он вдруг тебя обидит, я его убью, – внезапно проговорил Матвей.
Я с удивлением подняла голову и посмотрела на Мальцева.
– Почему он вдруг должен меня обидеть?
– Потому что я знаю его лучше, чем ты.
Я хотела все-таки допытаться, что они все от меня скрывают, но тут к нам подскочила довольная Соня со связкой шаров в руках.
– Посмотрите, что мне подарила Дарина! – воскликнула Аверина.
– Значит, она Дарина, – кивнул Матвей.
– Очень классная девчонка! А еще со связями, – склонившись к нам, сообщила Соня. – Обещала провести в один ресторан, в который так просто не попасть. Ты, Матвеюшка, умеешь заводить полезные знакомства.
Матвей свободной рукой приложил палец к губам, чтобы Соня помолчала.
– А ты умеешь испортить нам с Катей романтический момент.
– Ой, простите! – хихикнула Соня.
– Ты что такое говоришь? – возмутилась я, пихнув локтем Матвея.
Соня еще звонче рассмеялась.
– Обожаю вас! – с восторгом выкрикнула она.
Пытаясь удержать в руке связку шаров, Аверина изобразила пальцами сердце, через которое стала смотреть на нас, будто через объектив. Матвей сделал вид, что позирует: прижал меня еще крепче и склонил голову к моей, будто мы могли не уместиться в воображаемый кадр.
– Все равно не умещаетесь в моем сердце! Кучнее, кучнее!..
– Переста-ань! – со смехом возмутилась я.
Соня все-таки не удержала шары, большая связка взметнулась вверх и медленно поплыла по ночному черному небу навстречу гирляндам созвездий.
– О не-е-ет! – завопила Соня, задрав голову. Она так эмоционально провожала шары, как олимпийского мишку на закрытии игр.
Я отошла от Матвея, обняла Соню и погладила ее по голове, чтобы Аверина так сильно не расстраивалась. Вдвоем мы, задрав головы, смотрели на связку шаров до тех пор, пока она не исчезла совсем рядом с моей желтой луной, которая сегодня преследовала нас всюду.
Когда мосты развели, Соня обняла меня и шепнула на ухо:
– Все-таки с Матвеем ты смотришься лучше.
В понедельник во дворе меня поджидала Дина. Мы уже давно не ходили в школу вдвоем, поэтому встреча с подругой у подъезда моего дома удивила. С утра было прохладно, поэтому я накинула на плечи толстовку Матвея, которую не успела отдать, но планировала вернуть в школе.
– Катя, привет! – первой поздоровалась Дина.
– Привет! – откликнулась я, убирая в карман наушники. Я-то уж настроилась на одинокий путь до родной альма-матер. – А ты уверена, что мы можем общаться? Нигде в кустах не поджидает Виташ?
Не могла скрыть насмешку в голосе. Каждый раз, когда Дина смотрела на меня виноватым взглядом, я заводилась с пол-оборота.
– Ну перестань! – взмолилась Динка. – Знаю, я не имею права к тебе сейчас лезть, но я не представляю, к кому еще обратиться с такой просьбой…
– Что случилось? – насторожилась я.
– Ты не против прогулять первый урок? – спросила Дина.
Школу я ненавидела, особенно под конец учебного года. Прогулять ее, да еще и в весеннюю прекрасную погоду, – заманчивое предложение. Но все-таки разговоры вокруг да около раздражали. С чего вдруг Дина решила возобновить наше общение?
– Может, сначала объяснишь мне… – начала я.
Динка закивала:
– Да-да, конечно. Ты ведь помнишь Свету? Ну, из нашего дачного поселка.
Свету я, конечно, помнила. Если бы не Света, Дина никогда и не встретила бы этого ужасного Виташа.
– Конечно, помню. А что с ней?
Глаза у Дины вдруг заволокло слезами.
– Это кошмар какой-то, Кать! Ты представляешь, она чуть с собой не покончила. Таблеток наелась из-за одного козла.
– Из-за какого козла? – ахнула я. Такое в мою картину мира никак не вписывалось.
– Из-за самого настоящего! Не, он человек, конечно, не козел, но просто нелюдь! Влюбил ее в себя и совратил. А потом выяснилось, что это на спор… – Дина всхлипнула. – Это еще в пятницу было, вечером. Ее еле откачали. У нас весь поселок на ушах стоял. «Скорая» туда приезжала, представляешь? А сегодня я к ней собираюсь, сказали, что уже можно прийти навестить ненадолго. У нее, кроме бабушки, нет никого. Хочу продуктов разрешенных принести, но боюсь одна идти, понимаешь? А вы ведь тоже немного знакомы…
– Ну хорошо, пойдем, – кивнула я растерянно, все еще пытаясь переварить новость. – Раз тебе страшно, давай вместе.
Мы взяли в магазинчике фрукты, соки, печенье.
– А это примут у нас? – спросила я.
– Не знаю. Попробуем всучить… А что за толстовка на тебе? – поинтересовалась Дина.
– Матвей дал, мы в выходные гуляли все вместе.
– Ты теперь тусуешься с Вовой?
– Мне же больше не с кем тусоваться, – уколола я подругу.
– А как же Давид?
Я застопорилась с ответом. Чувствовала, что с Давидом у нас все сложно: я пока не могу ответить ему той взаимностью, на которую он рассчитывает. А если завести с Диной разговор про отношения, то подруга обязательно выскажет свое экспертное мнение, основываясь на опыте с Виташем. Слушать такое для меня – настоящее наказание, поэтому я лишь кратко ответила:
– Мы присматриваемся друг к другу, все хорошо.
Дина поняла, что напряжение между нами никуда не девалось и на контакт с ней идти я не хочу. Мне было так неуютно, что я уже пожалела, что согласилась пойти вместе с ней.
В приемные часы мы расположились в скверике на территории больницы. Света вышла к нам спустя десять минут. Выглядела она бледной и очень замученной.
– Света, как ты? – взволнованно спросила Дина.
– Как человек, которого вытащили с того света, – слабым голосом отозвалась девушка.
От ее слов у меня мурашки пробежали по коже. Я старалась не пялиться на Свету, но все-таки то и дело бросала на нее взгляд. Она всегда была худенькой, но сейчас казалась прозрачной, как призрак. Только окрашенные в розовый волосы добавляли Свете немного жизни.
– Хорошо, что вы пришли, у меня в палате одни старушки. И разговоры у нас только о том, кому сколько жить осталось.
Дина сидела с сочувствующим выражением лица, а я даже не знала, что сказать. При взгляде на Свету у меня от жалости сжималось сердце. Если по пути в больницу я испытывала только шок и недоумение от рассказанной Динкой истории, то сейчас мне словно передалось отчаяние, которое испытывала Динка, а потом и страшное безразличие к жизни, читавшееся в глазах Светы.
Долго говорить Света
