Немного позже к делянке подошли Маша, Федя и Санька. В руках они держали корзины, обвязанные сверху рогожками.
- Ну как? - озабоченно спросил Федя. - План выполнили?
- Где там! - пожаловалась Маша. - Семь кур поймала, а две в крапиву убежали. Уж я гонялась, гонялась за ними, все ноги обстрекала...
- А я своих, как миленьких, взял прямо с нашести, даже не пикнули, доложил Санька. - Только вот петух-дурак крик поднял.
- Тогда начнем! - сказал Федя.
Ребята развязали корзины и выпустили кур на посевы. Куры расправили помятые крылья и недовольно закудахтали.
Подошла Лена.
- А мы кур мобилизовали! - бросилась к ней Маша.
Лена посмотрела в сторону колхоза и нахмурилась:
- А мать с бабкой знают об этом? Позволили?
- Не очень еще знают, - уклончиво ответила Маша.
А куры между тем все еще продолжали кудахтать, словно жаловались друг другу на столь необычное утреннее путешествие и удивлялись, почему это кругом нет ни навозных куч, ни заборов, а одно лишь широкое зеленое поле.
- Не найти им жучков, - вздохнул Санька.
- Найдут, должны найти, - сказал Федя, не сводя с кур глаз.
- Миленькие... дурочки, ну, идите, не бойтесь! - умоляюще шептала Маша, осторожно тесня кур поближе к посевам.
- Маша, оглянись! - шепнул Федя.
По межнику с хворостиной в руках мелкими шажками семенила Машина бабушка - Манефа.
- Ах, негодники! - кричала она. - Чего удумали!..
- Бабушка, - побежала ей навстречу Маша, - мы тебе на опыте докажем... Куры знаешь как черепашку любят... лучше зерна.
- И слушать не хочу... Неси домой наших кур! - шумела Манефа.
Но тут бронзовый петух, принесенный Санькой, склюнул одну черепашку, другую, потом запрокинул голову и горласто возвестил, что на новом месте есть чем поживиться.
- Пошли, пошли! - запрыгал Федя и зачем-то закричал петухом, да так громко и непохоже, что едва не спугнул всех кур.
Манефа принялась сзывать кур, но те, увлеченные охотой за черепашкой, не обратили на нее внимания.
- А шут с ними! - Манефа махнула рукой. - Пусть покормятся.
- Бабушка, ты не убивайся, иди домой, - уговаривала ее Маша. - Мы их к вечеру целехонькими доставим.
- А ястреб в небе? А лиса за кустиком? - не соглашалась Манефа. - Нет уж, сама покараулю.
Поглядывая по сторонам, она постояла около кур, но вскоре заскучала, подошла к ребятам и, кряхтя, принялась собирать черепашку.
Узнав, что на хлеба напала черепашка, Катерина не выдержала, поднялась с постели и тихонько побрела в поле.
Сначала она даже встревожилась: детей на делянке было много, и ей показалось, что они только помнут пшеницу. Но, присмотревшись, Катерина убедилась, что все шло как надо.
Ребятишки двигались цепью и собирали черепашку кто в пустую консервную банку, кто в берестяной кузовочек, кто в бутылку.
Время от времени они подбегали к межнику, высыпали черепашку в яму и заваливали землей.
То и дело слышались голоса:
- Заходи справа, окружай!
- Не давай пощады!
Малыши носили воду и кричали на все поле:
- Кому воды родниковой, кому воды!..
У Катерины дрогнуло сердце.
- Заботники мои дорогие! - шепнула она и хотела было приняться за работу, как вдруг заметила среди посевов кур. Они жадно клевали черепашку.
Подбежали Лена и Санька.
- Это ты с курами-то придумала? - спросила Катерина у Лены.
- Да нет... Ребята наши. А правда неплохое подспорье? Мы после обеда еще кур принесем.
- Чего лучше, - улыбнулась Катерина.
- А ты почему поднялась? Доктор что наказывал? - Санька строго посмотрел на мать.
- Весь народ в поле, а я отлеживаться буду! Вот зима придет, за все и отболею.
- Нельзя, тетя Катя! Идите домой, - сказала Лена. - Без вас управимся.
- Да что вы меня уговариваете, как маленькую! - обиделась Катерина.
- Я бригадир сейчас. Могу и приказать, - шутливо пригрозила ей Лена. - Саня, веди ее домой!
- Я вот замок на калитку повешу, - пообещал Санька.
- Силой берете, озорничаете, - усмехнулась Катерина и, доверчиво опираясь на плечо мальчика, побрела к дому.
Глава 36. ГРАД
День выдался на редкость душный, безветренный, и мальчишки не находили себе места. Спастись можно было только на реке. Сюда они и собрались. Кто нырял, кто плавал саженками, кто прыгал с обрыва.
Санька проделал перед ребятами свой излюбленный номер - водолаза под водой. Всунул в рот камышинку, в руки взял большой, тяжелый булыжник и, погрузившись в воду с головой, прошел по песчаному дну реки. Потом он вылез из воды и лег рядом с Федей на горячий песок.
- Гроза будет, - сказал Федя, посматривая на облака, которые собирались на горизонте то в высокие башни, то в огромные скирды.
- А ты почему знаешь? Облака, они и обмануть могут, - заметил Санька.
- Я не только по облакам... Другие приметы есть. Смотри вот: клевер листочки складывает, ласточки над самой водой летают. А цветы как пахнут... они всегда перед дождем так.
Горячий песок обжигал тело, и мальчишки снова полезли в воду.
Девяткин, измазав все тело черной жидкой грязью, сидел у самой воды и занимался тем, что забрасывал всех вылезающих из речки ошметками грязи. Больше всех, как заметил Санька, доставалось Феде. Тот дважды пытался выбраться из воды, но каждый раз Девяткин залеплял ему живот и грудь черной, как деготь, грязью, и Федя вновь лез в речку обмываться.
- Терпи, казак! - добродушно хохотал Девяткин. - В Стожарах грязь целебная, как на курорте. Принимай ванны.
- Ты играй, да не заигрывайся, - подошел к нему Санька. - Чего пристаешь, как репей?
- В опекуны записался! - Девяткин презрительно сплюнул сквозь зубы. Дружка, как телка на веревочке, водишь...
Федя пошарил в корягах, потом подплыл к Девяткину и протянул ему влажный губчатый зеленый комок:
- А вот эту штуку знаешь? Тоже целебная.
- Скажешь еще! Тина какая-то...
- Серьезно говорю. Как натрешься, так кровь и заиграет. Испытай вот...
Девяткин недоверчиво отодвинулся:
- Очень нужно!
- Эх, ты, тины испугался! - засмеялся Санька.
Федя еще на прошлой неделе познакомил Саньку с этой речной губкой-бодягой. Сейчас Санька взял бодягу у Феди из рук и потер себе грудь, но не очень сильно. Грудь вскоре порозовела.
- Хорошо! - похвалил Санька. - Сейчас бы наперегонки с кем! - И кинул губку Девяткину: - Ну, и теперь слабо?
Подзадоренный Девяткин поднял губку, зачем-то понюхал и осторожно провел ею по груди.
- Сильнее надо! Как мочалкой в бане. - И Санька, не жалея сил, обеими руками принялся натирать Девяткину грудь, плечи, спину.
- И ничего нет такого... Выдумали тоже! - отдувался Петька, поворачиваясь то одним боком, то другим.
Прошло несколько минут, и тело Девяткина густо покраснело. Вдруг он вскочил, закрутился на месте, словно его обожгли крапивой, и бросился на Саньку и Федю:
- Вы что... сговорились?
Те со смехом прыгнули в речку.
- Голова! Это же бодяга! Ею люди от простуды лечатся! - кричал из воды Санька. - Крепче спирта действует.
А Петька, ругаясь, катался на берегу, вскакивал, швырял в Саньку и Федю грязью и снова валился на песок.
- В воду лезь, в воду! - посоветовал ему с другого берега Федя. - Все пройдет.
Девяткин бултыхнулся в речку, и жжение вскоре утихло. Но он еще долго сидел в воде и на чем свет ругал Федю и Саньку, которые не иначе как сговорились против него.
К полудню громоздкая, неуклюжая туча, подернутая фиолетовой дымкой, повисла над Стожарами.
Резкий порыв ветра пригнул траву к земле, покрыл реку частой рябью, взвихрил сено на верхушке стога.
Сверкнула белая молния, с высоты с сухим треском ударил раскат грома, словно где разорвали огромный кусок коленкора, и тяжелые косые струи дождя, как стрелы, пронзили реку.
Река закипела, забулькала, на ней заплясали фонтанчики воды.
- Тревога! - закричал Федя и бросился к участку.
Мальчишки побежали следом. Дождь, тяжеловесный и плотный, захватывал дыхание, слепил глаза.
От околицы, во главе с Машей и Зиной, мчалась группа девочек. На пригорке Маша поскользнулась и, как по льду, прокатилась по скользкой, грязной дорожке.
Все ворвались на участок. Посевы вздрагивали, клонились к земле.
- Побьет "коншаковку", побьет! - закричала Маша, бегая по участку, и вдруг яростно погрозила грозовой туче маленьким кулаком: - Погоди же ты, черная, погоди, лохматая!..
- По ней бы из орудия прямой наводкой, как вот по фашистам, или из "катюши", - мрачно сказал Санька, - враз бы разнесло. Но чем помочь посевам сейчас - никто не знал. И тут Федя вспомнил, как спасают от ливня рассаду в парниках.
- Ломай шалаш! Закрывай посевы! - закричал он.
Через минуту от шалаша не осталось и следа. Мальчишки, словно щиты подняв над головой кто лист железа, кто кусок фанеры, кто дощатую дверцу, прикрыли клетку с "коншаковкой". Но щитов все же было мало. Санька с тревогой озирался по сторонам.
За изгородью на пригорке, прибитые ливнем к траве, лежали длинные дорожки холстов. Под кустом сидела бабка Манефа, как видно не успевшая собрать их до дождя.
