Косье в руках скрипело.
И солнце жгло,
И дело шло,
И все, казалось, пело:
Коси, коса,
Пока роса,
Роса долой
И мы домой.
Здесь ритм труда звучит в четком чередовании четырехстопных и трехстопных строк ямба, в регулярном возвращении рифмующих окончаний, в членении многих стихов, распадающихся на равные полустишия:
В тот самый час //
воскресным днем...
Трава была //
травы добрей...
Таков завет //
и звук таков...
И солнце жгло, //
и дело шло...
Ритм еще и в том, что каждая строфа-четверостишие представляет собой законченную фразу. В каждой из таких фраз-строф ровно по 30 слогов (8 + 7 + 8 + 7 = 30), и многие слова внутри строф скреплены сходными звуками, которые соединяют эти слова между собой, делают словосочетания как бы неразрывными, безусловными, неизменными:
Таков завет и звук таков...
Здесь повторяются все звуки: таков - таков, завет - звук. "Роса ручьем..." - эти слова скреплены начальным согласным р.
Покос высокий, как постель,
Ложился, взбитый пышно,
И непросохший сонный шмель
В покосе пел чуть слышно.
Здесь особенно много звуковых скреп: в словах "покос высокий" - слоги кос - сок; в словах "покос - постель" звуки по-с - пос, а еще как добавляет к слову "постель" недостающий ему звук к:
Покос... как постель.
А дальше:
...взбитый пышно,
И непросохший сонный шмель
В покосе пел чуть слышно.
И с мягким махом...
Насыщенная звукопись усиливает ощущение ритмичности. Это, так сказать, малый ритм, или, если назвать его научным термином, микроритм.
Но есть и другой, более широкий, заложенный в композиции этого эпизода. Он построен так: 3 строфы, то есть 30 + 30 + 30 слогов, и затем как бы припев, народная присказка, четыре короткие строки:
Коси, коса,
Пока роса,
Роса долой
И мы домой.
Затем снова 3 строфы, то есть опять 30 + 30 + 30 слогов, и снова тот же припев. Значит, композиционная схема такая: 3 строфы - припев, 3 строфы припев.
А в припеве концентрированы в чистейшей форме ритмические свойства каждого из четверостиший, которые там рассредоточены, а здесь собраны в фокус. Это такие свойства: распадение исходной стиховой строки на два равных полустишия (подкрепленное и графически); глубокие внутренние рифмы, связывающие конец полустишия с концом стиха, то есть четвертый слог с восьмым (коса - роса, долой - домой); звуковые скрепы, соединяющие между собой слова: коси - коса - пока - роса - роса - долой - домой... Это, наконец, редкий по четкости ритм, при котором реализуются все ударения метрической схемы; все слова - двухсложные, несущие ударение на втором слоге:
__ _/_ __ _/_ __ _/_ __ _/_
__ _/_ __ _/_ __ _/_ __ _/_
Итак, композиционными средствами создан большой ритм, или, если назвать его научным термином, макроритм. Впрочем, мы рассмотрели только один эпизод из поэмы "Дом у дороги" - он и сам подчинен еще более обширному ритмическому закону, по отношению к которому макроритм рассмотренного эпизода будет микроритмом. Но это уже особый вопрос, которого мы здесь касаться не будем.
Разумеется, и проза обладает своим ритмом. Но это ритм композиционный, столь же трудноуловимый непосредственно, на слух или на глаз, как трудно было Константину Левину уловить ритмичность чередований труда и отдыха,- он ее чувствовал, но не осознавал. В эпизоде из "Анны Карениной", который мы цитировали, есть несомненный ритм, мы его бессознательно чувствуем, но чтобы отдать себе в нем отчет, надо подвергнуть текст обстоятельному анализу. Ритм стихов, воспроизводящий в данном случае ритм трудового процесса, дан нам в непосредственном ощущении и осознается мгновенно - на слух и на глаз. Очень точно писал об этом С.Я.Маршак:
"Как спорый и ладный труд человека, как его походка, пляска, пенье, плаванье, так и стихи подчинены ритму и согласованы с дыханием.
Потому-то они и обладают замечательной способностью передавать движение, работу, борьбу,- если только это не изнеженные, лишенные мускулов, стихи".*
______________
* С.Маршак. Ради жизни на земле. Об Александре Твардовском. М.,
"Советский писатель", 1961, с. 19.
Стих может воспроизводить любые ритмы - и простые, и очень сложные. К простым относятся, например, ритмы марша. Редьярд Киплинг так передает движение британских солдат, шагающих колонной по африканской пустыне:
День - ночь - день - ночь - мы идем по Африке,
День - ночь - день - ночь - всё по той же Африке
(Пыль - пыль - пыль - пыль - от шагающих сапог!)
Отпуска нет на войне!
Восемь - шесть - двенадцать - пять - двадцать миль на этот раз,
Три - двенадцать - двадцать две - восемнадцать миль вчера
(Пыль - пыль - пыль - пыль - от шагающих сапог!)
Отпуска нет на войне!
Брось - брось - брось - брось - видеть то, что впереди.
(Пыль - пыль - пыль - пыль - от шагающих сапог!)
Все - все - все - все от нее сойдут с ума,
И отпуска нет на войне!
Ты - ты - ты - ты - пробуй думать о другом,
Бог - мой - дай - сил - обезуметь не совсем!
(Пыль - пыль - пыль - пыль - от шагающих сапог!)
Отпуска нет на войне!
Счет - счет - счет - счет - пулям в кушаке веди,
Чуть - сон - взял - верх - задние тебя сомнут,
(Пыль - пыль - пыль - пыль - от шагающих сапог!)
Отпуска нет на войне!..
(Перевод Ады Оношкович-Яцына, 1922)
Ритмический строй стихотворения передает тяжелый, равномерный шаг пехотинцев, измученных отупляющим однообразием бесконечного, сводящего с ума походного марша.
А вот совсем другой пример - стихотворение Николая Заболоцкого "Прощание", созданное в декабре 1934 года и посвященное памяти С.М.Кирова. Привожу пока две строфы из трех:
Прощание! Скорбное слово!
Безгласное темное тело.
С высот Ленинграда сурово
Холодное небо глядело.
И молча, без грома и пенья,
Все три боевых поколенья
В тот день бесконечной толпою
Прошли, расставаясь с тобою.
В холодных садах Ленинграда,
Забытая в траурном марше,
Огромных дубов колоннада
Стояла, как будто на страже.
Казалось, высоко над нами
Природа сомкнулась рядами
И тихо рыдала и пела,
Узнав неподвижное тело.
Эти медлительные строки трехстопного амфибрахия с однообразными, мучительно-монотонными женскими окончаниями перекрестных и парных рифм звучат, как траурный марш. Не следует думать, что сплошные женские окончания всегда монотонны - так звучат они здесь благодаря всей совокупности ритмических средств, использованных Заболоцким.
Ритмический строй стихотворения таков, что каждая из этих строк, даже если она и не представляет собой законченное синтаксическое целое, непременно произносится отдельно, с равномерно-торжественной скорбной интонацией. Третья строфа стихотворения Заболоцкого гласит:
Но видел я дальние дали
И слышал с друзьями моими,
Как дети детей повторяли
Его незабвенное имя.
И мир исполински прекрасный
Сиял над могилой безгласной,
И был он надежен и крепок,
Как сердца погибшего слепок.
В "Прощании" отчетлив ритм каждого стиха, то есть ритм метрический это, как мы уже говорили, трехстопный амфибрахий:
__ _/_ __ __ _/_ __ __ _/_ __
Такой размер не новость для русского стихосложения. Но вот его привычный облик - в стихотворении А.Фета "Воздушный город":
Вон там на заре растянулся
Причудливый хор облаков:
Все будто бы кровли, да стены,
Да ряд золотых куполов.
Фетовское стихотворение состоит из трех таких строф-четверостиший, причем движение строфы разнообразится тем, что чередуются окончания мужские и женские: растянулся - облаков - стены - куполов. Дополнительное разнообразие вносится тем, что нечетные строки не рифмованы: растянулся стены.
Другой вариант того же размера - в поэме Н.Тихонова "Киров с нами" (1941):
Разбиты дома и ограды,
Зияет разрушенный свод,
В железных ночах Ленинграда
По городу Киров идет.
Боец, справедливый и грозный,
По городу тихо идет.
Час поздний, глухой и морозный...
Суровый, как крепость, завод.
В отличие от фетовского варианта, здесь рифмуются не только четные, но и нечетные строки; в отличие от варианта Заболоцкого, четные строки имеют у Тихонова мужское окончание; этих особенностей достаточно, чтобы интонационный строй речи оказался совершенно другим: как у Заболоцкого, тут слышится маршевый ритм, но тихоновский марш далек от траурного, он динамичен и мужествен. Повтор мужской рифмы у Тихонова лишен медленности - он звучит, как мерные шаги солдата, гулко ударяющие в мостовую: свод - идет - завод. Заболоцкий же, рискуя быть заунывным, нагнетает одни только женские окончания: слово - тело - сурово - глядело - пенья - поколенья - толпою тобою.
Кроме того, Заболоцкий строит строфу не из четырех, а из восьми стихов, которые соединены по схеме: A B A B C C D D. Эта сложная конструкция возвращается трижды. Читая третью строфу, мы уже совсем отчетливо воспринимаем траурный характер этого ритмического движения.
