6.08.84. Ла-Манш ночью у острова Силли, гладкий, сияющий под застывшими перистыми облаками, с неполной Луной и Юпитером, пробивающимся сквозь них. Не хочется уходить с палубы.
Мама на меня обижалась: почему я так мало внимания обращаю на природу, на ее красоту и величие, и гармонию. Видно, всему свое время, потому что сегодня в памяти вспыхнули слова Гете: "Причина, по которой я в конце концов охотнее всего общаюсь с природой, заключается в том, что она всегда права, и ошибка возможна только с моей стороны".
Бывает, горизонт не виден, и тогда море сливается с небом в единое целое. Сейчас все четко разделимо, и все-таки - не хочется разделять небо и воду, потому что в крошечной капельке мирового вещества, водной поверхности планеты, отражается весь бесконечный мир, и мы - в нем. А главное, мы понимаем, что составляем часть Единого...
Продолжение записей на "Магнитогорске".
21.08.78. Посидел на лавочке около бассейна. Совсем стихло, кое-где на воде - маленькие пенные вспышки. Сырое низкое небо.
Две птицы пролетели невдалеке. Не чайки - верный признак близкой земли.
22.08.78. Утро. Вчера я подумал, что Он в этом рейсе добр ко мне. А ночью пришло в голову: как мы самонадеянны. Какое Ему дело до меня? Или до всех нас? Просто у Него сейчас такое время - период отдыха. Но и в этом великолепном покое Он имеет огромную власть над нами. С Ним нельзя ссориться. Он не любит панибратства. Его надо уважать.
"Океан-батюшка" - так называли его наши предки-поморы, а они-то уж знали толк в мореходстве. Был Океан им грозным и суровым отцом, беспощадно наказывал за фамильярность, милостиво разрешал дорогу отважным и осторожным.
И вот так, с прописной, большой буквы, писалось в старинных книгах это слово - Океан.
22.08.78. 18 ч. 30 мин. Подходим к скале Бишоп. Туман сгущается. Все верно, морякам знакома эта закономерность: чем сложнее условия плавания, тем больше трудностей подкидывает нам природа. Мудрая закономерность, так устроено, чтобы обострить внимание, усилить бдительность - без всяких инструкций и циркуляров.
20 ч. 30 мин. Зацепились за Бишоп и остров Силли. Формально океан кончился, идем Ла-Маншем, но по правому борту до земли, до Антарктиды, 6600 миль, 12000 километров...
На прощанье океан приготовил нам подарок - свечение воды. От форштевня расходятся две дымчатые полосы, постепенно белеющие к краям, а по краю неширокий нежнейший бордюр, голубовато-зеленый, переливчатый, будто пропитанный светом. И по бортам загораются такие же зелено-голубые точки.
23.00 На экране радара отбивается мыс Лизард, южная оконечность Англии, - удивительно четко, рельефно, даже склоны гор, кажется, заметны. Три судна сзади тоже идут с океана, втягиваются в узкость, к земле, к причалу.
Рано или поздно все приходят к причалу. Преодолев тысячи миль, ветер, зной, туман, пережив тоску и скуку, - и находят отдых. Чтобы завтра опять уйти в океан.
Я собирался закончить записи в дневнике предыдущей фразой. Но то ли привык и не хочется расставаться с ними, то ли заговорило вечное сомнение пишущих (а вдруг не все, что хотел, высказал?), то ли огорчила необходимость прощаться с Ним, - вот и взялся за блокнот.
Наверное, последняя причина важнее других. К тому же Он сегодня конкретно и осязаемо напомнил о себе.
Вчерашний день провели в Роттердаме, до обеда была стоянка, меньше двенадцати часов. А сегодняшнее утро встретило нас сильным и крепчающим ветром от норд-веста. Северо-западный ветер - самый нехороший в этом море, неглубоком, хмуром, всегда свинцово-сером. Кровавые войны и свирепые шторма проходили над ним, потому, наверно, оно такое мрачное.
К обеду стало заметно покачивать, а после ужина, уже в подступивших сумерках, мы обогнали небольшой теплоход. Советский, но названия на борту не удалось разобрать. Трудно бедняге приходилось: пропустив "Магнитогорск", он круто взял влево, на волну, и закувыркался так, что корпус до палубы временами исчезал за волнами. Уходит подальше от берега...
Волны идут с океана. И ветер. Океан хорошо передохнул, дал нам возможность спокойно сбегать туда-сюда и теперь разгулялся.
А слева навстречу идут суда, многим из них, конечно, предстоит та же дорога, которую прошли мы.
Доброго вам пути, мореходы!
МОРЕ ЖИЗНИ
(Эпилог)
И все-таки море
Останется морем,
И нам, друг, с тобою
На вахту пора!
Много лет назад, рано проснувшись, я пришел на вахту к старпому. Над морем стояла роскошная средиземноморская заря. Солнца не было, но в нежно-апельсиновом цвете неба уже угадывалось его появление и скорое наступление ясного дня. Старпом стоял в уголке рубки, у откидного столика, и что-то писал, перелистывая толстую кипу бумаг.
"Хорошая у вас вахта, - сказал я, пребывая в лирическом настроении. Встречающие солнце!" Старпом оторвался от столика, дико взглянул на меня, ответил не сразу: "А-а! Какое там солнце, продотчет не получается..." И опять уткнулся в бумаги.
Неудобно мне стало, конфузливо. Не однажды уже попадал впросак, выражая свои чувства, противоположные тем, что обуревали моряков. Для меня отход в рейс - праздник, для них - будни. Когда в феврале семьдесят восьмого года нас завернули из Норвегии обратно в Италию, мы, временные моряки, радовались, а штатные, настоящие, приуныли. Ворчал бодряк-доктор, вспоминая дочку: "Галка так ждала!" Дневальная Люда просто в голос рыдала: "Любимый приходит в Ленинград!" И пока мы сутки шли малым ходом в надежде, что начальство переменит свое суровое решение, без конца в салоне обсуждались возможные варианты захода в Союз. Но когда уже легли курсом на Неаполь, все смолкли. Надо было работать.
И работали, но каждый в душе торопил время, как торопим мы его и на суше, - ждем праздника, отпуска, лета. Время нас покорно слушается и само бежит быстро-быстро, а мы его опять подгоняем, торопясь к тому, что и так придет неминуемо и безжалостно. К старости нашей.
Ничего особенного, думал я в том рейсе, нет в морской работе. Такая же, как и прочие. Великое море жизни - вот главное. А то море, что вокруг меня, - мертвая материя. Мертвая? Но ведь она движется. Не по своей воле? Но и не по нашей. Все вместе - воздух, земля и вода дает систему, которая находится в постоянном движении. А существует определение живого как того, что движется по своей воле. Значит, море живое.
Вот до каких антинаучных выводов доходишь, когда у тебя есть время подумать, поразмышлять среди уходящих за горизонт волн, под огромным и просторным небом, слушая стук двигателя и шорох волн, обегающих корпус судна...
Лето 1997 г.
Эту книгу я практически закончил еще год назад. Но тут жизнь подкинула новое. Недавно мне казалось, что друзья - в прошлом...
Ага! Снова вопрос: а кто такие друзья: Много объяснений есть. Но главное - это те люди, которым ты интересен сейчас, сегодня, которые тебя помнят и которым ты нужен хотя бы на кратком сегодняшнем жизненном этапе.
Мои старые друзья завязли в собственных проблемах. Разных. Одни борются за жизнь, от них ничего требовать не могу ( да и мысли не возникает). Другие - в деловых хлопотах, им жить и семьи кормить. Третьи вообще молчат и не возникают.
Увы, почти все они поражены одним пороком (для меня это порок). Считают, что все былое - история, и к ним не относится. Бог им судья.
А мне повезло. Год-два назад случайно попал в компанию бывших мореходов, хотя и не "наших", а рыболовных. Когда-то существовало противостояние рыбных и торговых мореманов. Сейчас - нет. Так как "рыбных" просто уничтожили. Ликвидировали их "Эстрыбпром" ("Океан" по другой терминологии). Распродали имущество по дешевке, разворовали. И разогнали народ-труженик. Какую-то теорию предложили - невыгодно, мол, содержать океанский рыбфлот, слишком высокие расходы и т.п.
Но люди, работники остались. И объединились. Им повезло - начальник бывшего рыбного порта оказался ЧЕЛОВЕКОМ. Не отверг работяг, помогает, как может.
Люди организовали Общественный совет. Избрали Президента. Встречаются часто. Устраивают коллективные поездки - на рыбалку, за грибами. В День Рыбака им дают автобус, и они ездят по кладбищам, поминают ушедших друзей. На все празднования "красных дней" собираются в Доме флота и поют песни. Мелочь?
Кто так подумает - тот сам мелкий человек. Я уже второй год примкнул к ним. Пою, ловлю рыбу, собираю грибы. Но главное - общаюсь с морскими в прошлом людьми. Очень разными. Но неважно, потому что каждая такая встреча отрада для души. Остался коллектив. Грустно, что он временный, помрем рано или поздно. Но пока мы живем и хорошо относимся друг к другу.
И какие песни они поют! Одна из них - в эпиграфе: "И нам, друг, на вахту с тобою пора!" Это и есть наша вахта - не зарываться лишь в быт, в семейные только заботы. БЫТЬ ВМЕСТЕ!
Хотя больше вспоминаем прошлое, но это облегчает настоящую, теперешнюю жизнь.
Я с ними. Меня приняли помимо прошлых заслуг. Благодарен за это. Так и надо! Быть вместе.
