кирпичная пыль.
Бобби ушла, вернее улетела адским вихрем, а ошарашенный Габи медленно опустился по стенке.
***
Наступили тихие дни.
Габи и Бобби не общались друг с другом, а потом Габи и вовсе почти поселился у Игора! На глаза Бобби он попадался редко-редко, хоть и скучал страшно.
Бобби же поначалу отдыхала от чертиных выходок Плюшевого, но потом стала тревожиться: друг исчез.
«Мацис чертов! Куда же он запропастился?!»
Бобби мучилась кошмарами.
После стычки Габи ей представлялся флаконом ядовитого эфирного масла мациса, и по мере исчезновения Габи, флакон в ее снах пустел и пустел.
И вот ей приснилось, как она держит в руках почти пустой флакон.
В нем осталась лишь капелюшечка, и Бобби желала в последний раз насладиться этой ядовитой каплей. Но Бобби уронила ее на пол. Флакон упал следом и разбился вдребезги.
Бобби, не моргая, глядела на осколки, в которых лежала самая ценная последняя капля Габи – частичка его души. Ее теперь ни за что не собрать.
Бобби проснулась в слезах.
– Габи ускользает от меня… – шептала она.
***
Габи вышел из покоев Игора и решил признаться Бобби в любви.
И будь, что будет! Дальше так продолжаться не может! Эта недосказанность, наверное, ещё хуже, чем тот момент, когда Габи решится отдать любимой свое сердечко-уголёк!
Габи уже сформулировал речь, пока искал Бобби, но все не мог её найти. Он уже стал беспокоиться. Куда же она подевалась?! Неужели сбежала?
Габи вышел к самому центру печки – дрова почти сгорели, очень скоро явится кочерга-убийца, чтобы лишить искр тех, кто не успел уйти на камни.
Неприятный холодок наполнил его сердце: Бобби где-то здесь!
И правда, она сидела на отдельном куске кирпича, что стоял в центре углей! Именно этот кусок и отвалился от кирпичной стены, где вместо него сейчас красуется окошко из рёбер! Хозяевам печки давно надо было бы его вытащить, но, видимо, ленились, и кирпич так и стоял посередине – каменная гора, кочующая в лаве-убийце.
Габи тотчас забрался на кирпич.
– Бобби, – испуганно позвал он, – что ты здесь делаешь?
– Ты?! – она вздрогнула и поднялась на ноги. – Ты зачем пришёл?
Она вытерла щеки и опустила голову.
«Плакала» – подумал Габи.
– Тебя отсюда забрать. Скоро чертедробилка явится.
– И пусть… – она отрешённо глядела куда-то вдаль. – Уходи, Габи, мне тяжело находится с тобой рядом.
– Почему? Я не нравлюсь тебе?
– Нравишься… поэтому уходи.
– Я не понимаю! – его голос стал громче, – я отдам тебе своё сердце-уголек, только не отвергай меня!
– Будь целостным, Габи! Оно мне не нужно! – заплакала она. – Тогда ты исчезнешь!
– Я так устал от этих игр в кровожадных демонов, что, честно говоря, не понимаю, что происходит! Разве ты этого не хочешь? Забрать мое сердце?
– Нет! – она закрыла ладонями лицо и разрыдалась как пятилетняя малышка.
Тут вспыхнули догорающие угли, и одна искорка взлетела и ударила Бобби в лодыжку. Вряд ли ей было больно – будто пёрышком пощекотали – но она громко ойкнула, скорее от неожиданности, и горше разрыдалась. Габи тут же ощутил порыв обнять и пожалеть Бобби, но, испугавшись, что она всё-таки отвергнет его, ехидно сморозил:
– «Ой» говорят, когда больно! – он тут же прикусил язык и жутко разозлился на себя. Обычно подобные надменные шуточки он пускал на чертят, дабы показать, какой он зловредный, но Бобби он никогда такого не говорил.
Вернее, как это не говорил?!
А из-за чего она к стене его приперла, а его душа в ее воображении сгустилась до ядовитого эфирного масла?!
Габи опешил. Он никогда не хотел причинять ей боль. Но прямо сейчас признался себе, что злился на Бобби, ведь она водила его за нос! Как ее понимать?! Но философский внутренний монолог прервала теперь уже разозлившаяся Бобби:
– Да потому что мне больно, черт побери!
Она подошла к Габи и, казалось, была готова скинуть его в лапы чертедробилки, но тут же охмелела от его взгляда.
– Я вижу внутри тебя кусочек самой себя, и я не хочу расставаться с тобой! – тихо-тихо признавалась она не в силах оторвать от него глаз. – Ты как будто родной мне, мое отражение, и ни к одному из других угольков я не ощущала такого. Я лишь хотела их присвоить, а с тобой я хочу быть. Габи, я хочу, чтобы ты жил! Я хочу видеть тебя, слышать, чувствовать… и беречь! Я не хочу, чтобы тебе было больно, не хочу, чтобы ты страдал, я устала от этого! Любовь никак не связана с болью, благодаря тебе я узнала это. Я хочу… как будто слиться с тобой! Не есть тебя, а слиться, – повторяла она. – Я не хочу, чтобы ты исчезал, я желаю вечно обниматься с тобой! А когда надоест, шалить и пакостить местным чертятам, гулять везде, бегать, прыгать, словом, жить! И я мечтаю, чтобы ты мечтал о том же…
– А как же твои экспонаты?! – едва скрывая ликующую радость, спросил Габи.
– К чертям собачьим!
Габи подошёл к Бобби близко-близко и сказал:
– Я очень злился на тебя, поэтому и вел себя по-дурацки… Ты то подпускала к себе, то избегала… Я мечтаю о том же, что и ты. Я люблю тебя, Роберта.
Она, наконец, взглянула на него. Уголки ее губ поползли вверх, а глаза налились лучезарной радостью. Из них побежали нежные слёзы – свидетели счастья, а не горя. Бобби прижалась к его щеке и глубоко вдохнула.
– Я люблю тебя, Плюшевый Габи. Если бы мы были людьми, я бы заботилась о тебе! Я бы гладила тебе рубашки!
«Курочка?! Разве?! А я бы устроил для тебя путешествие на небо к Оперной Певице!» – подумал Габи.
– … а потом мы бы сходили на концерт симфонической музыки!
«Точно курочка…» – думал он.
– … а потом, как побежали бы гулять по заброшкам до утра, и по пути напакостили кому-нибудь. Только по-доброму, мы ведь были бы людьми! Например, стащили бы уточку у местного фермера, поджарили бы ее на костре и сытно объелись!
«Ведьмочка?» – сомневался Габи.
– … я желаю все это делать с тобой, и мечтаю прожить земную жизнь с тобой вместе!
«Неужели!? Я знаю, как называется третье царство – Бобби! Бобби!! Бобби!!!»
– Габи, мне надоело играть в чертей! Я жить хочу!
– Но здесь не те правила! Здесь нужно соответствовать! Давай сбежим?
– Да, давай!
– И я, кажется, знаю, как попасть в другую вселенную! – восторженно прокричал Габи.
– Как же?!
– План безумный, но поверь мне!
Тут раздался грохот – явилась кочерга-убийца. Габи схватил Бобби за руку, прижал к себе и упал вместе с ней в чертедробилку…
***
Хозяин печки мешал угли и все ворчал – два уголька все никак не догорали! Он решил поместить их на совок и выбросить в сугроб. Снег погасит их жар.
Два уголька лежали в сугробе, но тепло их все не угасало.
Что за чудесатые угли!
На снегу они все горели и горели, а с неба на
