Первым отчетом, работу над которым Толстой довел до конца, был «Отчет об использовании пожертвованных денег с 3 декабря 1891 г. по 12 апреля 1892 г.». Работу над этим отчетом Толстой начал 14 апреля 1892 г., о чем он писал жене в тот же день: «…Вечером мы подготовляли с Митрофаном Васильевичем [Алехиным] отчет. Считали приход и расход, и всё ясно и сходится… Я пришлю вам отчет, оставив en blanc то, что вы впишете».3 («Вписать» нужно было пожертвования на имя С. А. Толстой.)
Толстой работал над отчетом в течение всей следующей недели. «…Отчет надо докончить»,4 – отмечает он в письме к жене 19 апреля. «…Я его перепишу и пришлю на днях»,5 – добавляет он в письме от 21 апреля. В тот же день Толстой обращается к А. Н. Дунаеву и T. Л. Толстой с просьбой уточнить статьи расхода.6
22 апреля отчет был окончен, и Толстой писал жене: «…Посылаю отчет, который можно напечатать, как он есть, без тех подробностей, которые можно бы еще прибавить. Он составлен так, что дает действительный и точный отчет о нашем деле и употреблении денег, хотя и не имеет полной бухгалтерской точности… Отчет… дает понятие жертвователям о том, как употреблены и употребляются их деньги. Это главное. Если Таня еще с тобой, просмотрите с ней вместе, и если можете что прибавить – прибавьте, особенно в жертвованиях вещами, но не изменяйте стоившего нам большого труда этого отчета. Лучше же всего, если что можно написать подробнее, то написать прибавление подробностей в другом отчете».7
Не получая несколько дней ответа на это письмо, Толстой снова пишет жене 26 апреля 1892 г.: «Не знаю, как вы с Таней решили с моим отчетом; не нашли ли таких неправильностей и пропусков, что решили прежде исправить. Если так – делайте. Я одно изменение имею сделать…»8
Упомянутое изменение (поправка в цифрах) С. А. Толстая внесла, так как отослала отчет лишь 28 апреля.9 Отчет вышел в свет 30 апреля 1892 г. в № 117 «Русских ведомостей», в разделе «Среди нуждающихся», отведенном газетой для материалов о голоде.
В настоящем издании статья печатается по тексту, опубликованному в «Русских ведомостях», с выверкой по рукописям.
1. Автограф первой половины статьи («предисловия» к собственно отчету). Написан в ученической тетради (16 лл. в 4°), где он заполняет с обеих сторон 6 лл. Карандашные авторские поправки. Начало: «Деятельность наша со времени последнего нашего отчета…»; конец: «…во время учебных вакаций. Л. Толстой. 15 апреля».
2. Рукопись состоит из двух частей: первая часть – копия с рукописи № 1 рукой М. Л. Толстой и В. И. Скороходова, с поправками и вставками Толстого. 7 лл. в 4°. Эта часть рукописи неполная: некоторые листы переложены в рукопись № 3. Вторая часть статьи – собственно отчет – автограф. 3 лл. в 4°. Начало: «Деятельность наша со времени последнего нашего отчета…»; конец: «…пожертвования хлебом и вещами были следующие».
3. Копия с рукописи № 2 рукой М. Л. Толстой и В. И. Скороходова, с поправками и вставками Толстого. 20 лл. в 4°. Начало: «Деятельность наша со времени последнего нашего отчета…»; конец: «…будем иметь время, Лев Толстой. <10> 20 апреля 1892 г.». (Дата рукой Толстого.)
Рукопись несколько отличается, главным образом в начале, от первопечатного текста. Печатается вариант № 1.
Кроме указанных рукописей, в рукописный фонд статьи входит черновой материал – набросок «Отчета с 3 ноября 1891 по 12 февраля 1892 г.». Автограф. 2 лл. в 4°.
ПРЕДИСЛОВИЕ К ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТОМУ ТОМУ ПОЛНОГО СОБРАНИЯ СОЧИНЕНИЙ.
В настоящем томе печатаются художественные и публицистические произведения Л. Н. Толстого за 1891—1894 годы. Среди них – рассказы «Хозяин и работник», статьи о голоде, «Предисловие к «Крестьянским рассказам» С. Т. Семенова», неоконченные художественные произведения: «Кто прав?», «Мать», «Петр Хлебник» и др. Идейная проблематика большинства вошедших в этот том работ Л. Толстого непосредственно связана с вопросами, возникшими в жизни России в связи с охватившим страну в 1891—1893 годы голодом.
Голод был одним из проявлений крайнего обострения социальных противоречий, особенно резко обозначившихся в России в 90-е годы. В. И. Ленин писал в 1902 году в статье «Признаки банкротства»: «Хищническое хозяйство самодержавия покоилось на чудовищной эксплуатации крестьянства. Это хозяйство предполагало, как неизбежное последствие, повторяющиеся от времени до времени голодовки крестьян той или иной местности… С 1891 года голодовки стали гигантскими по количеству жертв, а с 1897 г. почти непрерывно следующими одна за другой… Государственный строй, искони державшийся на пассивной поддержке миллионов крестьянства, привел последнее к такому состоянию, при котором оно из года в год оказывается не в состоянии прокормиться»10.
1891—1894 годы явились значительным этапом в жизни и творчестве Л. Толстого. Именно в эти годы он особенно ясно осознал социальные причины тяжелого положения трудового народа. В эти годы он пришел к несомненному выводу, что долго строй насилия и угнетения продержаться не может, что «дело подходит к развязке». «Какая будет развязка, – писал он 31 мая 1892 года Г. А. Русанову, – не знаю, но что дело подходит к ней и что так продолжаться, в таких формах, жизнь не может, – я уверен»11.
Толстой не увидел пути, который должен был привести к этой «развязке». Не революционная борьба масс за свои права, а добровольный отказ господствующих классов от привилегированного положения представлялся ему средством спасения от всех социальных зол. В этом сказалась слабость Толстого, выразителя взглядов политически отсталого патриархального крестьянства. Но величайшей заслугой писателя остается то, что «он сумел с замечательной силой передать настроение широких масс, угнетенных современным порядком, обрисовать их положение, выразить их стихийное чувство протеста и негодования»12. Это стихийное чувство протеста многомиллионных масс крестьянства против помещичье-капиталистического гнета, малоземелья, податной зависимости, против темноты и забитости, экономического и политического бесправия с огромной силой и искренностью выразил Толстой в произведениях, созданных им в период 1891—1894 годов.
В творчестве Толстого 1891—1894 годов центральное место принадлежит публицистике. К этому времени относятся широко известные статьи о голоде, которые явились горячим откликом писателя на всенародное бедствие.
Чтобы вполне понять и оценить все значение общественной и писательской деятельности Толстого этого времени, необходимо иметь ясное представление о той обстановке, в какой ему приходилось писать и действовать.
Уже летом 1891 года в газетах стали появляться тревожные известия из различных губерний России о надвигающемся голоде. Однако ни правительство, ни земства, ни официальная печать не проявляли беспокойства. В одной из статей августовской книжки консервативного журнала «Русский вестник» сообщалось: «Теперь недород хлебов поразил более десяти губерний, и никому не приходит в голову мысль о непосильности для государства борьбы с голодом… Печать исполняет свою обязанность, спокойно обсуждая меры необходимой помощи». Либерально-народническая «Русская мысль» так же «спокойно обсуждала меры необходимой помощи» и все свои упования и надежды возлагая на «чуткость» правительства. «Русские ведомости», в свойственном им тоне «умеренности и аккуратности», тоже старались не «пугать» общественное мнение надвигающимся голодом и горячо протестовали против запрещения вывоза хлеба за границу. Даже в ноябре 1891 года, когда многие губернии охватил жесточайший голод, «Русская мысль» оптимистически утверждала: «Итак, нет причины отчаиваться и опускать руки; пусть только пойдут широким руслом частные пожертвования – и наиболее острый кризис без особого труда будет осилен».
Земства, взявшиеся за организацию помощи голодающим, возглавлялись помещиками и интеллигентами, настроенными либерально, а часто и консервативно. Они не только не требовали от правительства серьезной помощи, но в своих статистических сведениях всеми способами «сокращали едоков» – число крестьян, нуждающихся в продовольственной или денежной ссуде. А губернская администрация находила обычно преувеличенными или излишними и эти урезанные требования и часто уменьшала размеры помощи, а то и вовсе отказывала в ней.
Отношение Толстого к средствам борьбы с голодом, в котором он видел огромное народное бедствие, было крайне сложным и противоречивым. С глубоким возмущением отнесся он к лицемерному обсуждению мер помощи народу, ограбленному и доведенному до крайней нужды теми самыми людьми, которые теперь собирались «опекать» своих «меньших братьев». В Дневнике он записывает: «Все говорят о голоде, все заботятся о голодающих, хотят помогать им, спасать их. И как это противно. Люди, не думавшие о других, о народе, вдруг почему-то возгораются желанием служить ему. Тут или тщеславие – высказаться, или страх; но добра нет»13. Толстой отвергает, как нелепую, мысль о возможности прокормить народ за счет подачек богачей.
