Сережа. Еще больше люблю.
Маруся. Погоди немножко, и я поумнею.
Сережа. Не смей.
Маруся. Ты не велишь?
Сережа. Запрещаю. Правда. Довольно. Не надо ни о чем думать. Не думай.
Маруся. А вдруг я сойду с ума.
Сережа. И отлично.
Маруся. Ты велишь?
Сережа. Да.
Маруся. Что-то я уж очень полюбила слушаться! Я…
Звонок.
Сережа. Не открывай.
Маруся. Не откроем.
Сережа. Спрячемся на сегодня.
Маруся. Здесь дом. Как в детстве – помнишь? – здесь не ловят.
Звонок.
Вот человек! Ничего не понимает.
Звонок.
Сережа. Звони, звони! Нам от этого еще уютней.
Чередование длинных и коротких звонков. Маруся вскакивает.
Маруся. Сережа! Да ведь это он!
Сережа. Кто – он?
Маруся. Ну как ты не понимаешь? Наш Юрик! Слышишь? (Хохочет.) Он передает азбукой Морзе: «Ю-р-о-ч-к-а м-и-л-е-н-ь-к-и-й я-в-и-л-с-я».
Хохочет, выбегает в прихожую и возвращается с Юриком, очень молодым человеком, года, может быть, на два всего старше Маруси. Он чуть прихрамывает. Очень незаметно. Весел. Не сводит глаз с Маруси. Так пристально рассматривает ее; что Сережу и не замечает сначала. В руках огромный сверток.
Сережа, это Юрик!
Юрик на миг перестает улыбаться, взглядывает на Сережу и тотчас же будто забывает о нем. С наслаждением глядит на Марусю.
Помнишь, я рассказывала, Сережа? Он на два класса меня старше был. Чем он увлекается, тем и весь детдом, бывало. Это он научил нас принимать азбуку Морзе на слух.
Юрик. Забудем прошлое, перейдем к настоящему.
Маруся (хохочет). И голос прежний! Вот славно-то. Да положи ты сверток свой.
Юрик. Невозможно, рассыплется. Неси скорее кастрюльку, или тазик, или коробку – любую тару. Это подарок тебе!
Маруся. Какой?
Юрик. Черешни купил. Первые. Из Средней Азии или с Черного моря. Три кило тебе в честь первой встречи после разлуки.
Маруся. С ума сошел!
Юрик. Благодарить надо, а ты оговариваешь. Беги за кастрюлькой, не мучай человека!
Маруся. Ну и Юрик! Чудеса! Как мало другие люди меняются, не то что я! (Убегает.)
Юрик (Сереже). Ох, намучился я, пока искал Марусю. В общежитии никто ее адреса не хочет говорить, все какой-то незнакомый народ. А кто знакомый – в кино ушли. А прибежал сюда – не открывают. Ближе друга нет у меня, чем Маруся, хоть и старше был на два класса. Вместе эвакуировались. Меня на вокзале Финляндском на прощание в ногу ранило. Осколком. Я маленький, а она еще меньше, все воду носила мне. И вдруг потерял ее.
Вбегает Маруся с кастрюлькой.
Маруся. Ну, давай пересыпай. Что ты на меня так глядишь? Лицо запачкано, что ли?
Юрик. Эх ты, дитя, дитя, взглядов не понимаешь. (Пересыпает черешни.) Одна гражданка обиделась, что много беру. А я ей: «Ну можно ли ссориться возле такого радостного продукта! Не пшено ведь!» Ну и мастерица ты прятаться. Хорошо, Валя Волобуева дала твой адрес.
Маруся. Валя?
Юрик. Она. Я спрашиваю, как ты живешь, а Валя: «Сами увидите».
Маруся. Ты теперь кто? Он, Сережа, кончил школу, не стал держать в вуз, а пошел в геологическую экспедицию, коллектором. Потом на Камчатку уплыл. Я, говорит, засиделся. А теперь ты кто?
Юрик. А теперь я понял, что если так много ездить взад и вперед изнежишься. Да, да! Привыкнешь каждый день новеньким кормиться. Не-е-ет! Хватит. Я поступил на «Электросилу» и буду держать в Электротехнический на вечернее отделение.
Маруся. И учиться и работать?
Юрик. У меня такая идея, что если я себя немедленно не возьму в руки, то выйдет из меня бродяга. Я испугался. Себя потеряешь, тебя потеряешь. Почему в адресном столе нет твоего адреса?
Маруся. Есть. (Хохочет.)
Юрик. Смотри! Мария Илютина в Ленинграде не проживает!
Маруся. Зато проживает в Ленинграде Мария Николаевна Орлова. Ну чего ты отступил, как от призрака! Я Орлова! Я замуж вышла! Юрик! Ты чего?
Юрик. Это моя манера радоваться и восхищаться. (Сереже.) Вы и есть – он?
Маруся. Да. Сережа. Можно, он будет называть тебя Сережа?
Сережа. Можно.
Юрик. Поздравляю, Сережа. Ну, я рад.
Маруся. Еще бы!
Юрик. Очень рад. Если бы ты не замужем была – я пропал бы с досады.
Маруся (хохочет). Это еще почему?
Юрик. Не смейся. Я в тебя влюбился, когда перешел в восьмой класс, – и на всю мою жизнь. Понимаешь теперь, как хорошо, что ты замужем?
Маруся. Почему?
Юрик. Потому что я и сам женился, между прочим.
Маруся (хохочет). Ты? Да ты еще мальчик!
Юрик. А ты кто?
Маруся. А я – Мария Николаевна. Познакомишь с женой? А какая она? Блондинка? Или черненькая? А зовут как? А где работает? Или она учится?
Юрик. А вот познакомишься с ней – все узнаешь.
Маруся (хохочет). Подумать только: Юрик – женат.
Юрик (Сереже). Вот всегда так и было. Смеется! Есть такой закон, еще не открытый наукой: в ребят из своего детдома не влюбляются. Я, бывало, намекаю ей на свою любовь, а она хохочет. А я мучаюсь.
Маруся. Юрик, не барахли.
Юрик. Вот вечно так. Не верила моим мучениям. Да и правильно. Такие мучения здоровому и веселому человеку только на пользу. Стоишь на вахте. Погода беспощадная, камчатская, а вспомнишь Марусю – сразу делается все многозначительно. И на этом кончим. До свидания, молодые супруги.
Маруся. Как до свидания? Год пропадал – и вдруг…
Юрик. До свидания, друзья, до свидания. Тебе сегодня не до нас. Я не в укор говорю, – сам знаю, что такое любовь! Забыла ты весь мир, притаилась – но не тут-то было! Самый верный из друзей проник к тебе в дом хитростью. Что же делать? Разве от жизни уйдешь? Разве от нее спрячешься? Никогда! Пожелаю я вам, друзья, вот чего: пусть случится чудо, пусть врывается к вам жизнь только так, как я сегодня: с дружбой и лаской и полными руками. Будьте счастливы! Будь счастлива, сестричка моя единственная!
Маруся целует его.
Жалко! Такая нежная, такая маленькая – и вдруг ты, Сережа, ее муж. Эх, грубый мы народ, мужчины. Не обижайте ее, Сережа, не обижайте. Эх, Маруся!
Освещены только куклы и листок календаря, на котором стоит 27 июня.
Кукла и медвежонок (поют):
В доме восемь на Сенной
Поселились муж с женой.
И не только поселились,
Но как дети подружились.
Хохот, шум. Куклы замирают, как неживые. Календарный листок исчезает.
Декорация та же. Столы сдвинуты – и оба письменных, и еще какой-то третий, очевидно, кухонный. Все они покрыты двумя скатертями. Поверхность получилась неровная. Но гости, расположившиеся за столами, чувствуют себя отлично. Шумят.
Ужин приближается к концу. Сережа садится у проигрывателя. Маруся и Юрик меняют приборы. Никанор Никанорович пробует откупорить бутылку шампанского, что ему не удается.
Собрались: Леня, Шурочка, ее муж Миша, Валя Волобуева – Марусина подруга по университету, Ольга Ивановна.
Ольга Ивановна (Лене). Довольно. Кончено. Детей тут нет. Я гуляю.
Леня. И совершенно правильно делаете.
Ольга Ивановна. Сегодня Марусе двадцать лет. И она ровно три месяца замужем. Целый квартал – шутка сказать! Я гуляю и никого не воспитываю. Сегодня у меня выходной. Никанор Никанорович, что же шампанское? Я речь хочу сказать.
Никанор Никанорович. Пробка сидит как припаянная.
Шурочка (хохочет). Как припаянная! Ох, умереть. (Хохочет.) Попробуй дерево припаяй!
Леня. Вы поворачивайте пробку вокруг оси.
Шурочка. Вы Мише моему дайте, Никанор Никанорович, он сразу откроет. У него руки железные.
Валя. Дайте я попробую.
Никанор Никанорович. Ни за что! Сережа, поставьте какую-нибудь пластинку, пусть слушают, а мне не мешают.
Сережа. Слушаю. (Ставит пластинку.)
Ольга Ивановна. Довольно. Я гуляю. Об этом и речь скажу. Я никого не воспитываю. Верите ли, в эвакуацию еду на телеге. Правлю лошадью. И кричу ей: «Я тебе что сказала! Что за непослушная девочка!» Нет, хватит. Сегодня за столом взрослые. Поговорим о любви. Скажите, Маруся и Сережа счастливы?
