не дотянулись до боков. Я сидела на его спине в шпагате.
Однажды я совершила ошибку, чуть не стоившей мне жизни. Мы с подругой объезжали кобылу. Она было слегка нервной и видимо знакома с кнутом. Потому что когда подруга сидя верхом на ней, попросила подать ей прутик, и я зашла сзади и протянула палку, лошадь с испугу, лягнула меня. Удар пришёлся под дых. Под самые рёбра. Спасла меня моя же рука, которая попала между копытом и животом. Кисть потом немела и болела месяц.
Но особенное место в моей тогдашней жизни занимали собаки. В
каждом доме, а сменили мы их с полдюжины, пока маме не дали двухкомнатную квартиру, с нами жили собаки. В память и душу запали две. Один огромный пёс – помесь охотничьей и дворняги Динго и дворняга Лейси. Динго был так силён, что я запрягала его в санки и он возил меня, вызывая невероятный восторг. Прожил он года три. А потом его застрелили прямо на моих глазах. Вёлся отстрел бездомных собак. И мужики не стали разбираться на счёт принадлежности Динго. Это сейчас, если бы на глазах ребёнка убили животное, вся общественность была бы в шоке и поднялась бы буря возмущения, а тогда никому в голову даже не приходило оградить меня от жуткой картины жестокой расправы над любимцем. Его подстрелили, добили, ударив головой о колесо грузовика и швырнули в кузов в кучу таких же бедолаг.
А Лейси была умнейшей из всех собак, каких мне довелось знать. Маленькая, изящная, с закрученным, лохматым хвостом. Её глаза были почти человеческими. Казалось,что она понимает каждое слово и даже больше. Однажды она принесла помёт из четырёх щенков. Троих съели крысы. Сожрали живьём. Даже она не смогла их спасти. От щенков остались только головы. И от этих голов Лейси не отходила ещё месяц. Лежала рядом, почти не ела и не пила. Её тоже застрелили. Горю моему не было предела.
Потом, много лет спустя мама вспоминая, изумлялась тому, как мы вообще выжили в соседстве с такими полчищами огромных крыс?
Выжил только один рыжий с белым пятном на боку щенок. Его назвали Илюшкой. Он был очень толстым и неуклюжим. А ещё невероятно ленивым. Однажды мы его потеряли. Только что был в доме и нет! Пол дня кричали, искали, звали. А когда уже отчаялись и мысленно схоронили, он вдруг нехотя выполз из под газовой плиты! Лениво потягиваясь и сладко зевая. И мы поняли, что всё это время он слышал наши крики, но не вышел, потому что было лень! Долго мы с сестрой потом вспоминали этот случай и смеялись.
Маленький осколок оконного стекла поблёскивает среди прочего. Он напоминает об одном случае.
Мне двенадцать лет. Мы вернулись домой из города. Ездили за покупками. Войдя в комнату, застали разгром. Все три окна были разбитыми. Кое где повреждены и ставни. Форточки оторваны. Стекло валялось повсюду, усеяло весь пол. Подметая, стёрли об острые края до основания два веника.
Оказалось, что совершила это женщина, заподозрившая своего мужа в измене с моей матерью.
Не знаю были ли обвинения правдой или она ошибалась, но маме приходилось трудно. В городе личную жизнь наладить или сохранить её в тайне легче, чем в селе. Тут же всё как на ладони. Женщине с двумя детьми найти мужа было нереально, поэтому маме ничего не оставалось , как вступать в отношения с женатыми мужчинами. Она автоматически становилась потенциальной жертвой коротких ни к чему не обязывающих половых связей. Её статус разведённой и одинокой женщины не оставлял ей никаких шансов на мало мальское уважение в глазах односельчан. А мы с сестрой пожинали плоды этой ситуации.
Соседи рассказали, что та обиженная жена долго кричала, стоя перед домом о том, что здесь живёт проститутка. А потом закидала окна кирпичами. Интересно, знала ли она, что нас нет дома? Или даже не задумалась о последствиях? Ведь могла поранить нас – детей. Комната была небольшая и осколки или кирпич могли убить. Опять Бог уберёг!
Вообще я – чудом выжившая девочка. Это явно так. В моём детстве было так много факторов риска, что я диву даюсь своей везучести!
Мы с сестрой пережили чудовищные выходки пьяного , крайне буйного отца, пожар, крыс, многократные заболевания педикулёзом, домогательства пьяных соседей и случайных гостей, агрессию односельчан в разных её проявлениях, жизнь в антисанитарных условиях, хождение по лесопасадкам и дальним полям, бесконтрольное купание в водоёмах. И многое другое. Но у Господа на меня явно были планы.
Глава 11 Свой среди чужих, чужой среди своих
Шёлковая кисточка от ковра ласкает пальцы.
На стене дома моих бабушки и дедушки по материнской линии висел плюшевый ковёр с золотыми кистями по краям. Ничем не примечательный, не имеющий ценности. Такого ширпотреба тогда было множество. Но, почему – то, я помню его очень хорошо. На нём был изображён незамысловатый сюжет: лунной ночью, лихой джигит похитил невесту из неприступной крепости и скачет с ней на горячем скакуне. Полумесяц висит в тёмном небе, тонконогий жеребец с расширенными ноздрями несётся во весь опор. Дерзкий жених одной рукой натянул нарядные поводья, а одной рукой обнимает стройный стан восточной красавицы. А вдалеке, из ворот крепости, выезжает стража и гонится за ними. В руках воинов сабли, на головах тюрбаны.
Я сидела часами напротив этого ковра и смотрела на него. Воображение маленького ребёнка разыгрывалось не на шутку. Меня поражали напряжённые, печальные лица беглецов. Я вглядывалась в них и пыталась понять их чувства. Иногда мне становилось жутко от того, что вот – вот погоня настигнет несчастных и их навсегда разлучат. Сюжет застыл именно в самом волнующем моменте этой истории. А мне очень хотелось узнать, уйдут ли влюблённые от преследователей? Будут ли они счастливы? А ещё мне до слёз было жалко лошадь, потому что она была изящной, а седоки изображены не пропорционально большими по сравнению с ней. И я боялась, что такая маленькая лошадка не сможет долго продолжать погоню. А ещё поводья были натянуты так сильно, что у жеребца от боли задралась морда, а уголки губ того гляди порвутся.
У деда были мусульманские чётки для намаза из высушенных косточек финика. Мне очень хотелось дотронуться до них, но я знала, что этого делать ни в коем случае нельзя . Они навсегда остались запретным плодом. А ещё у дедушки
