и почистив зубы, Тоня почувствовала облегчение.
– Где же Даша моя?
Она стала вспоминать, что вроде ей звонили, вроде как ее дочь в больнице. Тревога поднялась во всем ее существе и окончательно разбудила и отрезвила. Пройдя в кухню, она брезгливо окинула все свое хозяйство взглядом:
– На это сейчас нет времени.
Выпив крепкий кофе, женщина оделась и поспешила в школу…
В кабинет директора пробивались утренние лучи солнца, простая мебель составляла убранство всего пространства, кругом чистота и порядок. Ольга Андреевна сидела на своем кресле в строгом, как всегда, жемчужного цвета жакете и юбке.
– Ну что же Вы, Антонина Евгеньевна? До чего Вы довели и себя и дочь?
– Ольга Андреевна, давайте сейчас не будем, хорошо? – женщина сидела на краешке стула и нервно поправляла свое платье, которое было словно из ее прошлой жизни и как-то не вязалось с потрепанным внешним видом. – В какой больнице Даша?
– Мы сегодня, из-за Вашего равнодушия к своему ребенку будем ожидать проверочную комиссию. А это как-то не входило в мои планы, знаете-ли. – с раздражением ответила директорша.
У Тони в голове как будто разрывались тысячи плотных коротких пружинок, она с трудом удерживалась от стона головной боли. Сердце гулко стучало во всей груди и в животе. Ей трудно давался этот диалог. Она завидовала этой такой правильной и безукоризненной директрисе:
«Ну конечно, у тебя муж не погибал в аварии, отчего бы не быть такой цацой», – думала с завистью она. Антонина изначально решила про себя, что не даст волю чувствам перед ней, но не рассчитала свои силы.
– Что Вы за мать, хочу я понять? – Ольга Андреевна завелась.
Антонина обхватила руками свою голову и все ее тело затряслось от рыданий. Ольга Андреевна, не ожидавшая, что ее слова так ранят, засуетилась, налила воды в стакан из графина и поднесла плачущей женщине.
– Тоня, успокойся, успокойся, прошу тебя. – вдруг перейдя на ты, по-доброму проговорила она.
Ольга Андреевна села рядом с Антониной и обняла ее.
–Мы с тобой обязательно поговорим обо всем, что не дает тебе покоя. А сейчас я вызову водителя, и мы вместе отправимся к нашей девочке, договорились?
Тоня выдала что-то вроде улыбки, и как ребенок согласно закивала головой. Говорить она не могла сейчас.
Асем в спешке бегала по квартире и собирала игрушки и фрукты для своей подруги.
– Мам, мамочка, я медведя отвезу Дашке, ладно? Она любит с ним сидеть и рисовать!
Папа и мама ее уже стояли на пороге, Антон не пошел сегодня на работу.
–Ладно, ладно, бери что хочешь, только давай побыстрее, доча.
Лида прибежала в коридор, уже начала обуваться, как что-то вспомнила и побежала обратно:
– Я сейчас, минутку!
– Я машину пока выгоню, – сказал Азамат и вышел на улицу.
В палате стояло три кровати, но Даша была одна. Она давно проснулась и лежала, неподвижно глядя в потолок. Ее спрашивали о самочувствии, как ей спалось- в ответ тишина. Принесли завтрак.
– Ну давай, милая, надо поесть, медсестра попыталась приподнять ее на подушках и подала кашу. Даша, не глядя на нее, отвернулась на бок.
– Так не годится, девочка моя, – пожилая женщина, невысокого роста и круглых форм, переваливаясь с ноги на ногу, обошла кровать, опять предлагая тарелку с кашей.
В эту минуту открылась дверь палаты, и вошли Ольга Андреевна и Антонина.
Антонина со страхом подошла к кровати дочери.
– Дашенька.
Даша продолжала смотреть в одну точку, никак не реагируя на приходи матери.
– Как же ты похудела, родная моя, – продолжала мать.
Бледное лицо Даши действительно очень осунулось, но похудела она еще год назад, когда потеряла отца и мать, в какой-то степени, только Антонина этого не замечала раньше. Бледно-голубые глаза не выражали ни одной эмоции. Ее белые, почти прозрачные руки лежали поверх одеяла, синие венки просвечивали сквозь кожу. Тоня опустилась на колени перед кроватью и взяв тоненькую руку дочери стала целовать ее. Медсестра- тетушка Дуня, промокнула свои глаза платочком, Ольга Андреевна сидела на соседней кровати и со слезами на глазах наблюдала эту душещипательную сцену.
–Доченька. Доченька. – это все, что могла произнести женщина. Дверь опять открылась и в палату вбежала Лида с громким криком:
– Дашка! Дашка!
Полина и Антон остановились на пороге, прикрыв за собой дверь.
– Здравствуйте, Ольга Андреевна, – поздоровались оба родителя.
–Здравствуйте. – ответила она, привстав, – хорошо, что вы пришли, – добавила она шепотом.
Увидев маму своей подружки, Лида остановилась и зло посмотрела на нее:
– Вы не очень-то хорошая мама для Дашки. – по- детски правдиво проговорила она.
–Лида, – в голос воскликнули и папа, и мама ее и директор школы.
– Ничего, – поднявшись с колен, посмотрев на всех присутствующих, сказала Антонина тихо. – Ничего, девочка права. Мать, на шатающихся ногах отошла и присела на свободную кровать.
Асем приблизилась к Даше.
– Даш, – протяжно и шепотом обратилась она к ней. Та впервые отреагировала, взгляд подружек встретился, Лида заулыбалась. – А я думала, что не увижу больше тебя.
–Лида, я хочу к папе.
Взрослые с тревогой переглянулись, мама Даши вздрогнула. Тетушка Дуня сидела в уголочке и тихонько плакала, старой женщине было не по силам такое вынести.
Лида обняла Дашу за ее тонкие плечи и серьезно сказала:
– Нет, Дашка, папе я тебя не отдам, поняла меня?
В это время зашла Тамара Павловна, заведующая отделением, и стала с интересом наблюдать за происходящим.
Мама Даши с благодарностью посмотрела на маму Лиды, женщины вступили в короткий молчаливый диалог.
Даша внимательно всмотрелась в свою подружку:
– Поняла. Лида, ты останешься со мной?
–А я и не собиралась уходить! Ты от меня теперь не избавишься! – озорной тон девочки невольно взбодрил всех.
– Пусть они уйдут, – проговорила девочка.
Лида как маленький герой встала и посмотрела на всех взрослых в палате. Все по-одному стали потихоньку выходить из палаты. Последней была Антонина, она робко взглянула на свою дочь, потом на ее подружку.
– Спасибо тебе, – с трудом проговорила она и также покинула помещение.
Закрывая за собой дверь, она услышала голос дочери:
– Лида, я хочу рисовать.
– Я знала! – с радостью проговорила ее верная подруга, – я знала, и поэтому все принесла. Представляешь, прямо на пороге подумала.
Тамару Павловну одолевали двоякие чувства: с одной стороны, она конечно была рада, что ее мать объявилась, и она по опыту понимала, что женщина покончит со своим прошлым и возьмется за ум и за дочь, с другой стороны ей очень запала в душу эта Дашенька, и она где-то в глубине своих желаний думала о том,
