всех людей – такие глаза!
Люди зыркают на него – на меня, на меня – на него. А он ни глазом, ни ухом – все тянет и тянет меня вперед. Сосредоточенность и целеустремленность во всем. Он явно идет куда-то. Наверно, ему стыдно показать, что он идет просто так…
И я, тоже вот, – гуляю с собакой…
У нее сегодня день рождения. Тетка приготовит торт…
А еще я могу – не пойти к тетке…
09.02.1960
После речи дедушки Во, ровно в 12, звякнули шампанским.
Был роскошный стол.
Хвалили отдельные вина, их букет и выдержку. Пили из хрусталя мелкими глотками. Хвалили отдельные закуски. Кушали икру и апельсины-ананасы. Описание того, что кушали, – слов на 100.
У мужчин образцово торчали белоснежные манжеты.
Дамы держали длинные мундштуки в длинных пальцах.
Время от времени говорили, что все славно, но пробовал ли кто такойто сорт вина, такую-то закуску. И если не пробовал, то не пробовал ничего в жизни.
Кто-то что-то кушал у знаменитого Шейнина-Моисеева-Ботвинника.
Все кушали Шейнина-Моисеева-Ботвинника.
Танцевали.
И говорили, что чудесная музыка, просто славная. Но кто не слышал такой-то вещи, тот не слышал ничего.
Что за музыка была у Шейнина-Моисеева-Ботвинника!
Вина становилось мало.
Женщины невозмутимо покидали стол и выстраивались у туалета.
У мужчин торчали манжеты.
Кто-то принес из бабушкиной комнаты часы с кукушкой. На него зашикали. Обиженный, он ушел на лестницу.
Где-то на кухне уединившиеся манжеты пили стаканами перцовку. Нюхали горбушку.
В кухне тоже ничего не осталось.
Два манжета толклись у хозяйкиных духов.
В три часа один кандидат, разговаривая о способах заварки кофе, упал замертво.
Жена выскочила из темного угла дивана и начала беспокоиться вокруг. Из того же темного угла вышел бледный дух, поправляя манжеты.
Обиженный человек принес с лестницы огнетушитель и представил его как доказательство.
Вызывали такси.
Кто-то пробовал еще упасть, но все поняли, что тот прикидывается.
Кто-то потерял манжету. Ползал.
– Адрес… Адрес свой потерял! – плакал он. – На манжету, уходя, записал… и потерял! Кто знает теперь, кто я такой?!
Никто не знал.
– Как меня зовут?!
Такси вызвали.
Кандидата погрузили на заднее сиденье.
Бледный дух махал ручкой.
Шофер был мужчиной.
Ехали.
Жена оглянулась на заднее сиденье: муж был еще там.
– Мужественная профессия… – сказала она шоферу.
Шофер рыгнул.
– Голубчик, вы всегда такой мрачный?
– Приехали дамочка.
Кандидат сохранял бесчувственное состояние. Вызвали неотложку.
Врач был мужчиной.
Распевая, он пощупал пульс через манжету и приложил ухо к пиджаку.
– Ер-р-рунда! – сказал он. – Проспится. Ничегошеньки с ним не будет. Такого не бывает, чтобы что-нибудь было.
– Я так испугалась, доктор…
– Чеп-пух-ха! Стоило вызывать… Разве ж это случай? Это не случай. Вот только что был случай, так это случай! Жена с мужем друг дружку бритвами порезали… Только что оттуда.
– Благородная профессия… – вздохнула жена.
Врач поцеловал ей ручку:
– Вызывайте, как только сочтете нужным…
И долго искал галоши.
Видимо, тогда он и наблевал в передней.
09.02.1960
За рулем.
Дорога впереди в ниточку. Машина раздвигает дорогу, разрывает лес. Лес разлетается, улетает двумя струями слева и справа.
Поворот.
На лужайке за обочиной – колеса.
Машина, как жук, – кверху лапками.
Чужая машина. Не своя машина.
«Вот это да! Вот этот пропорхал!..» – Вообразил. Возникла сказка происшедшего. Диагноз.
«Тот ехал. Тот затормозил. Того занесло. Тот повернул – еще больше занесло.
Заносило, заносило…
И тот полетел.
Перевернулся, перевернулся… Раза два перевернулся.
Не меньше ста была скорость!
Интересно.
А где же пассажиры?
Никого людей. Впрочем, пассажиров могло и не быть.
А шофер?..»
Машина остановилась. (Долг автомобилиста. Интерес профессионала-любителя.)
Все равно никого.
Вдруг смех. Послышалось?
Увидел…
На холмике сидит человечек. Смотрит на машину кверху лапками. Прыскает.
«Странный очевидец. Все-таки надо узнать.»
– Здорóво!
– Здорóво! Ха! – сказал сидящий. – Здóрово? Ха-ха!
– Здóрово! Ведь шел-то как! На сто.
– Наверно. Ха-ха-ха!
– Вы видели?
– Видел… Ах-ха-ха-ха!
– Наверно, подвели колодки?
– Ах-ха-ха! Курица… Ха-ха-ха!
– Ведь не меньше двух раз перевернулся?
– И-ах-ха-ха! Четыре… – трясся человечек. – И-и́х-хи-хи́!
– Что ж тут смешного! – возмутился автомобилист. «Все бы этим пешеходам поскалиться». – Жертвы были?
– Их-хи-хи́-хи! – визжал человечек, тыкая пальцем в сторону перевернутой машины. – Были… Иг-ги-ги́-ги!!
– КТО? СКОЛЬКО?
– И-и-и́г-ги-ги-ги-ги́! Курица… И-и́х-ха-хи́-ху-хó!
– Как?
– И-их-ха-хи́-ху-хó! Хотел объехать… Уа-ах-ха-хи-хи́-ху-хó! Уа-ах!
– А как же пассажиры?!
– Уóх-хоу-хоу! – лаял человечек. – Пассажиров нет. Уóх-хоу-хоу! хох!
– То есть как?!
– Уóх-хох! Фьи́ть-фьють… И-ах-хи́-хи-гý-го-гó! Фьюи́ть! – свистело в человечке.
– Бессердечный человек, – сказал автомобилист. – А шофер?
– Гý-гу-гó-го-ги́-ги-ги́! Бýль-бульк! – булькало в человечке. – Ох-гу! Ух-го! Ах-гы-ы-ы! – ухал он. – Иги́ги… Хохи́хи… Пш-ш-ш! Вш-ш-ш! – выпустил воздух человечек. – Шофер?!.. Гóги-гýги! Их-хи-хý-хи! Буль-бульк… Уап-пи-пи́! Бу-бо-ба! Фьють-фьють! Х-х-х… ЭТО Я!!!!!!!!!..……
11.02.1960
В энской районной газетке была нехватка стихов. Кое-как перебивались на армейских собкорах.
Однажды – честь честью патриотических стих. В редакции обрадовались. Стих прошел.
Все нормальные люди читают нормально. А стихов не читают.
А вот какой-то псих читал стихи снизу вверх по заглавным буквам.
Искал.
Нашел: по диагонали читалось «ИВАНОВ – ДУРАК».
Иванов был большой человек.
Газетку разогнали. Столько-то человек, кормившихся ею, осталось без куска.
Эти люди:
стали писать стихи,
стали читать стихи.
СЕНСАЦИЯ!!
Весь мир потрясен вестью. 500 лет мы неправильно читали Вийона. Все стихи Вийона надо читать не так, как они написаны.
Их надо читать:
снизу, по диагонали, ходом коня, третьими буквами, четвертыми буквами третьего слова с конца пятой строки снизу.
Биография Вийона совсем не такая, а другая, зашифрованная.
А как обстоит дело с другими?
С другими обстоит так же.
Тыщи лет люди не так читали стихи.
Наивные увлечения прошлого: игра в 15, футбол, Шерлок Холмс.
Все читают стихи. Общий ажиотаж. Детективность стиха.
Страшные истории из жизни великих людей. Их теневые стороны.
Тираж поэзии подскочил до невиданных высот.
Современная поэзия перестроилась. Ушел в историю наивнейший по технике акростих.
Поэты строили дачи.
Поэтессы удачно выходили замуж.
Кроссвордисты, ребусисты терпели крах…
Но переквалифицировались:
«В этом стихе про зиму, найдя ключ, вы прочтете совет по домоводству».
Литературоведение с ужасом осознало, что оно шло не тем путем.
И оно пошло новым:
Надсон оказался словарем всех русских ругательств при соответствующем чтении.
Барков – лириком.
Классики были пересмотрены. Чистка.
Гражданские поэты были довольны: стало куда помещать идейное содержание.
Возникла проблема. О…..: его не удавалось расшифровать. Это был один из самых драматических моментов.
Открылась группа врагов.
Жертвой пал Щ. Стихи его, при соответствующем прочтении, таили в себе порнографические откровения.
Всюду:
в трамваях и парках,
на улице и в очередях,
сидели,
стояли
