Председатель комиссии взглянул на металлическую задвижку, на женщину и захохотал:
- Рассохлась? Как же это я раньше не догадался. Дождик ведь был, она и рассохлась, и поржавела... А на вышках, значит, ангелы стоят? - повернувшись к заключённому Харламычу, переспросил председатель комиссии.
- Ангелы, - ответил Харламыч.
- Ну и срок когда заканчивается?
- Через одиннадцать месяцев и семь дней.
- Как дальше жить собираетесь?
- Заявление написал, чтоб срок продлили...
- Что? Как это продлили? Почему?
- Потому что нет там воли, на той воле нет порядка. Нет воли без земли.
- А кто вам мешает выйдя на свободу взять землю и создать такое же хозяйство, только на свободе? Обзавестись семьёй?
- Эх гражданин начальник, вот и я никак не пойму. Кто же нам в России мешает дать каждому россиянину по гектару земли? Никак не пойму? Россиянам российская земля принадлежит или не россиянам?
- Сейчас, согласно закону, принятому Государственной Думой, землю может купить каждый чело- век, - сообщила женщина-депутат.
- А если нет у меня таких денег, чтоб купить всего один гектар земли, значит, и Родины у меня нет? Так получается - нет и не будет? А если Россия - моя Родина, то у кого я должен покупать её? Получается, что кто-то захватил всю мою Родину, всю, до единого гектара, и теперь с каждого россиянина выкуп требует. Бандитские штучки какие-то получаются. И не по закону это и не по понятиям. Вот вы, гражданин начальник, - обратился Харламыч к председателю комиссии, - генерал, по лампасам вижу. Так, освободите нашу Родину от того, кто захватил её и выкуп требует. Или и вы тоже будете платить выкуп за свой кусочек Родины?
- Заключённый Харламыч, прекратить разговоры, - вмешался Николай Иванович.
Он увидел, как побагровел шрам на щеке в прошлом боевого генерала, как сжались его кулаки. Шагнул генерал к заключённому, стоят они и смотрят в глаза друг другу. Смотрят и молчат. Потом тихо сказал генерал:
- Покажи хозяйство своё, россиянин, - и добавил, совсем тихо, словно про себя: - свой кусочек Родины за колючей проволокой.
Харламыч показывал членам комиссии молодой сад с завязями плодов на ветках, угостил их смородиной, малиной. Грядки с помидорами, больше двух соток засеяно было у Харламыча огурцами. Пруд, вырытый лопатой, показал. Рядом с прудом - аккуратно сложенные бочонки.
- А вот и главное ноу-хау Харламыча, - пояснил членам комиссии Николай Иванович, указывая на бочонки. - Сто пятидесятилитровых бочонков огурцов он ежегодно засаливает. Отменная засолка у него получается, непревзойдённая. И хранение оригинальное придумал. Бочонок заполнит огурцами с рассолом, законопатит его и в пруд, под воду. Так и хранятся они до весны. Как только закупщики из ресторанов московских приезжают, Харламыч ледок раздолбит и тащит бочонок к КПП, мы продаём по пятьсот рублей за бочонок. Двести пятьдесят Харламычу полагается, а остальное - на нужды тюремные.
- И сколько же вашему учреждению дохода приносит каждое хозяйство? спросил один из членов комиссии.
- В среднем около ста тысяч в год, - ответил Николай Иванович, - но половина, как положено по контракту, работающим на участках уходит.
- Сто тысяч? - удивился член комиссии. - А всего у вас сто восемьдесят гектаров, значит, от них вы ежегодно чистого дохода получаете девяносто миллионов?
- Да, получаем.
- Значит, и у заключённых по пятьдесят тысяч в год получается?
- Да, так выходит.
- У нас в стране более миллиона граждан в местах лишения свободы содержатся. Вот бы всех на такую оплату перевести. Такой доход стране был бы, да и преступников, судя по всему, значительно бы поубавилось.
- Перевести... всех? - вступил в разговор другой член комиссии, - тут вопрос иначе стоит. Как бы эту зону не прикрыли. Нас зачем сюда направили? Разобраться. Ненормальности какие-то получаются - заключённые в лучших условиях живут, чем свободные люди. А эти заключённые, ведь как ни говори, преступники. Да и что вы будете делать, Николай Иванович, когда у этих людей срок освобождения подойдёт?
Начальник колонии не задумываясь ответил:
- Была бы моя воля, так я после освобождения оставил бы за каждым из них хозяйство. Проволоку убрал и на новое место перенёс, новую зону обустраивать стал.
При докладе в Министерстве члены комиссии сообщили о том, что ими нарушений инструкций по содержанию заключённых не выявлено.
- А как же сообщения о том, что преступники живут в лучших условиях, чем многие свободные граждане? - спросил министр.
- Жизнь свободных граждан улучшать надо, - заметил председатель комиссии, - землю людям дать надо. Не на словах, а на деле.
- Ну это не в нашей компетенции, - отмахнулся министр, - давайте по существу.
- А по существу вот что: необходимо внедрять данный опыт всем вверенным нам учреждениям, - твёрдо заявил председатель комиссии.
- Я тоже с этим согласна, - поддержала председателя женщина-депутат Государственной Думы, и добавила: - а ещё я твёрдо решила внести в Государственную Думу на рассмотрение законопроект о выделении каждой желающей российской семье в пожизненное пользование гектара земли для обустройства на нём своего родового поместья.
***
Дума приняла закон. В едином порыве миллионы российских семей стали высаживать сады и лесочки на своей родовой земле. И расцветала Россия...
В каком году произошло такое? Что? Ещё не произошло? Почему? Кто мешает? Кто не даёт расцветать России?
Закон для депутатов,
избранных народом
Я понимал: дедушка Анастасии владеет не только небывалыми психоаналитическими способностями, но и конкретной информацией о социальном устройстве разных государств. Но насколько конкретно он может знать о государственных институтах? Ведь он живет в тайге; радио, телефона, телевизора здесь нет. Так откуда к нему может поступать информация, скажем, об органах власти нашего государства? Ниоткуда. Следовательно, конкретной информацией он не владеет. И все же я спросил:
- Вы знаете, что в нашем государстве, в России, существует такой орган, как Государственная Дума?
- Знаю,- прозвучал ответ.
- А кто и как в ней работает, тоже знаете?
- Да.
- Про каждого депутата знаете?
- Про каждого.
- И какие законы они издают, вам тоже известно?
- Не только какие законы они издают, но и какие издадут - заранее известно. Ну что ты удивляешься опять, Владимир? Это простейшая задачка для жреца, она и интереса-то не вызывает.
- Да удивляюсь потому, что не понятно, каким образом вы можете знать и о каждом депутате, и о том, какие законы будут изданы государственной Думой в ближайшее время? Это мистика какая-то непостижимая.
- И мистики никакой здесь нет, и задачка примитивнейшая.
- А пояснить вы можете это явление? Ну, такую информированность.
- Могу, конечно, всё предельно просто здесь. Смотри.
Еще пять тысяч лет назад Совет у фараонов был. В Римской империи сенат. Боярская дума - у царей. Ну что ещё сказать? Названья разные, но суть всегда одна. Не от названья ведь закон будет зависеть, а от того, каким воздействиям подвергнут депутат. В каких бытовых условиях он был заключён и на какую перспективу обречён. А все условия для них запрограммированы уж давно. Программу эту зная, просто знать и наперёд: и что, и как они решать будут способны.
- При чем же здесь закон и депутатский быт? Как связан может быть он с глобальнейшей программой? К тому же, что вы сами можете знать о быте современного депутата?
- Да очень просто. Конечно, я не буду говорить о том, как спит, что ест и во что одевается один, другой иль третий депутат. Не нужно это мне, да и не интересно. Но я о значимом скажу.
Приходят в депутаты люди, как раньше, так, уверен, и сейчас, интриг преодолев немало. Это раз. Когда они стремятся к власти, в зависимость попадают многие к тем, у кого есть над материальным власть. Но и пройдя все испытания, они находятся в тисках. От значимой их информации пытается отсечь программа и удаётся это ей.
Что получает депутат? Я думаю, уверен, как и раньше, так и сейчас, он получает кабинет отдельный, жилище новое, сейчас, наверное, - машину. Ещё помощников двух или трех, а кто-то и побольше.
- Да, так примерно. И что же, всё это соответствует программе, которая разработана тысячелетиями назад?
- Конечно, соответствует. Но подожди, дай дальше мне сказать. Проверь, не ошибусь ли в современном. Вот дальше, думаю, что каждый день как люди многие работают, работать должен депутат. На заседанье в зал ходить, законы издавать.
- Да, так.
- И срок для них для каждого определён - четыре года или пять...
- Сейчас четыре.
- Пусть четыре. Как срок пройдёт, он снова должен избираться. Но и до срока нового избранья каждый думает о нём.
- Да, думает.
- Постой, постой, а ты откуда это знаешь? Ведь удивлялся же, когда сказал тебе, что мне известно, какие законы будут изданы. А сам вот утверждаешь, будто знаешь о том, что думают депутаты о будущем своем. Ты ясновидцем что ли стал? Иль предсказателем маститым?
