себе. Сама она только через несколько месяцев поняла, что отец не вернется. Поначалу все ей говорили: «Ему сейчас тяжело, но скоро он приедет. Папа никогда тебя не бросит». Но на тринадцатый день рождения он не прислал даже открытки, и девочка осознала, что он вообще забыл о ней. Жаль, что тогда никто не сказал ей об этом честно.
— Мама с папой все уладят, — обещает она Лидии, отпуская ее. — Твои родители не хотят тебя расстраивать.
Эти слова не кажутся ложью. Все же Райан не Кенни.
Вечером, когда Лидия и Тайлер засыпают, Бек открывает бутылку пино-нуар. Дебора, чувствуя натянутость между дочерьми, говорит:
— Я выпью свой бокал наверху.
Нехарактерная для матери деликатность удивляет Бек. А может, мать не так уж и недогадлива. Возможно, Бек просто слишком строга к ней, как и ко всем остальным родственникам.
Когда Бек осторожно входит в гостиную, Эшли валяется на диване. Бек протягивает ей бокал, предлагая присоединиться к ней, и сестра садится и делает долгий глоток.
— Как раз то, что надо.
— Слушай… то, что я сказала раньше, это неправда. Я уверена, что тебе небезразлично прошлое Хелен. Серьезно, я просто вспылила. Ты же знаешь, как я быстро завожусь. Я так не думаю.
— Это извинения?
— Прости меня. — Почему Бек так трудно произнести эти слова, хотя она действительно жалеет о сказанном и знает, что у Эшли нелады с Райаном? — Мне правда очень жаль.
Эшли молча пьет вино, и Бек не настаивает, чтобы она приняла извинения. Наконец старшая сестра откидывается назад и кладет ноги на колени Бек.
— Ты беспокоишься из-за итальянцев? — спрашивает она.
— Нет. Они не отзовут своих претензий, но в суд они не подали и не могут заставить нас продать алмаз.
— А что, если они предадут этот случай огласке?
— Им не меньше нашего выгодно хранить все в тайне. — Бек делает большой глоток вина. — Лидия сегодня сказала мне кое-что. Она слышала, как вы с Райаном ругаетесь.
Эшли резко села, и Бек поняла, что у Райана действительно проблемы.
— Она волнуется, — добавляет Бек.
Эшли роняет голову на руки, и плечи у нее трясутся. Бек терпеливо гладит осветленные волосы сестры, поглядывая на лестницу в надежде, что никто не спустится.
Наконец Эшли успокаивается и поднимает на сестру красные глаза.
— Райана назначили начальником патентного отдела, и, как я поняла, они не справлялись с заявками, поэтому пришлось отдать часть работы на сторону. По какой-то причине обязанности нужно было распределить между несколькими юристами, но Райан поручил все своему другу Гордону.
— Который был свидетелем на свадьбе?
— Ты же помнишь, он и на юридический-то поступил, потому что фамилия обязывала. С работой он не справлялся, так что Райан стал выполнять работу за него и представлял так, будто это Гордон сделал. А увольнять его Райан не хотел, потому что тот разводится и у него сейчас туго с деньгами. Но, поскольку Райан работал вместо него, ему показалось несправедливым, что Гордон получает гонорар за его труды. — Эшли горько смеется. — Несправедливо. Райан так и сказал.
— «Справедливо» и «законно» не всегда одно и то же. — Бек догадывается, что последует дальше — обвинение в мошенничестве, уклонении от уплаты налогов и отмывании денег, если они проводили взаиморасчеты через банк, — но позволяет сестре закончить.
— Гордон платил налоги со всей суммы, потом делился с Райаном. Ну, не то чтобы делился. Райан забирал где-то восемьдесят пять процентов. Я так и не поняла, как это противоречит закону.
Бек могла бы объяснить сестре, что Райан практически получал двойную оплату за свой труд, являясь штатным сотрудником компании. Но она только спрашивает:
— И как их вычислили?
— Какая-то плановая внутренняя проверка. Аудиторы заметили, что вся работа перенаправлялась одному юристу, а не нескольким. Райан не может дозвониться до Гордона несколько месяцев. Подозреваю, что тот оклеветал его перед компанией. На прошлой неделе к нам в дом заявилось ФБР. На выходных Райан встречается с адвокатом. — Эшли крутит на пальце обручальное кольцо. Бриллиант прозрачнее, чем «Флорентиец», идеально круглый, а значит, совершенно расхожий. — Фэбээровцы вручили ему какое-то письмо.
— Повестка в суд, — говорит Бек, и Эшли кивает. Бек не винит Райана за то, что он сделал. Она видела достаточно грубых ошибок — включая собственные, — чтобы понимать: людей нельзя судить за содеянное, не зная толкнувших к нему причин. А мотивы Райана Бек неизвестны. В деньгах он не нуждался; видимо, дело в чем-то другом. Поэтому она сочувствует Эшли: ее муж пытался что-то исправить с помощью денег.
Повестка в суд — либо поблажка, либо жест устрашения. И то и другое не сулит ничего хорошего. Райану нужно вернуть деньги, прежде чем ему предъявят обвинения. Неизвестно, спасет ли его это от тюрьмы — зависит от того, сколько он украл, — но к раскаявшимся закон проявляет снисхождение. И, хотя Бек может дать много ценных советов, сейчас Эшли нужен не юрист, а поддержка сестры.
— Его, разумеется, уволили. Детям мы пока не говорили.
Эшли рассказывает Бек, как в течение недели перед приходом агентов Райан надевал костюм и притворялся, что идет на работу. Она не имеет представления, где он проводил время. Эшли, в свою очередь, старалась не появляться дома — задерживалась в раздевалке после плавания, читала журналы в библиотеке, пока Клара занималась другими клиентами. Она не спрашивала мужа, что он делал целый день, а он сам не делился с ней. Потом однажды ночью — она лежала на кровати, а он на стопке одеял на полу — он сказал ей:
— Тебе с детьми надо ненадолго уехать.
— Почему? Что ты задумал?
— Прекрати предъявлять мне обвинения! Я пытаюсь все исправить.
Эшли села в кровати и посмотрела сверху вниз на мужа, навзничь лежащего на полу.
— Как ты хочешь все исправить? Тебя уволили и, скорее всего, арестуют. Расскажи мне, что именно ты можешь сделать?
— Меня не арестуют. Я встречаюсь с адвокатом.
— Надеюсь, это не адвокат по делам о вождении в нетрезвом виде из Лас-Вегаса? — процедила Эшли и тут же пожалела о своей язвительности.
— Он расскажет, какие у меня перспективы. Сейчас главное — вернуть деньги компании.
— Сколько?
— Это моя забота.
— Райан, скажи мне немедленно, сколько ты задолжал.
Муж уставился в потолок.
— Примерно пятьсот тысяч.
— Что? Серьезно? Ты украл полмиллиона?
— Да, сумма немалая. Но, если мы урежем расходы…
— Хочешь сказать, если отказаться от кабельного и выйти из твоего виски-клуба, это покроет долг?
— Если продать дом…
— О чем ты говоришь? Это не только твой дом. Я вкалывала годами, чтобы мы смогли накопить на ипотеку. Я пожертвовала карьерой… Я никогда не хотела бросать работу…
