Списывала прогулы на заботу о папе. Ромка дежурил в больнице денно и нощно, покупал лекарства, помогал с кормлением, мытьём и переворачиванием, а иногда просто развлекал папу разговорами. Оксана Леонидовна тоже заглядывала, но не каждый день и из-за работы не могла сидеть долго, а вот тётя Глаша приехала всего два раза и наотрез отказалась остаться в городе:
– А дом как же? – восклицала она. – Тебе теперь тем более натуральные овощи нужны будут, свои с грядки. В магазинах ваших одна химия. Что за помидоры такие в ноябре? Тьфу! И помидорами-то не пахнут…
– Я ведь этим летом помочь не смогу. – Папа подвинулся к краю кровати и серьёзно посмотрел на тётю Глашу. – Ну зачем тебе? В городе воду из колодца таскать не надо: сама из крана бежит – горячая. Туалет тёплый.
– Не хочу, Коля! Вот даже не уговаривай. Что мне твой туалет? У вас на дорогах зимой грязнее, чем у нас осенью.
Так она и укатила в свою деревню, выпросив «повозиться в земельке ещё хоть годочек». Может, и правду деревню любила, а может, нахлебницей в городе стать боялась и за папой ухаживать не хотела. Кто ж её разберёт теперь, только вот Оксана Леонидовна в тот день сильно обиделась:
– Могла бы и помочь брату-то, – в сердцах говорила она, повязывая на шею шарф. – Пенсионерка ведь. Сейчас зима. Куда торопится? Хоть бы деньги на сиделке сэкономили… Ты ведь тоже не трёхжильный. На учёбу бы вернулся…
Ромка молчал. Папе постепенно становилось легче. Его лечащий врач начал поговаривать о выписке: папа уже как две недели одевался сам и по вечерам даже прогуливался вдоль коридора, правда, пока медленно и опираясь на стену. И Ромка искренне этому радовался, но возвращаться в университет не стремился. В январе он не сдал ни одного экзамена, причём даже не завалил, а просто не явился. Декан отчаянно протягивал ему руку и был готов принять всё потом, в марте или даже позже. Преподаватели его жалели, однокурсники сочувствовали. Только вот их сочувствие и помощь Ромка ни в какую принимать не хотел.
С медициной он решил порвать окончательно, причём сразу и одним махом. Начал просматривать объявления о работе и чаще всего подчёркивал те, что содержали слова: «Продавец бытовой техники» и «Офис-менеджер».
«Теперь точно всё, – вздыхала я, пока он старательно обводил в кружочек «особенно интересные предложения», – ещё чуть-чуть и документы заберёт, если до этого его не отчислят. В конце концов, и у декана однажды терпение лопнет, и тогда…»
А вот что последует за этим «тогда», мне совсем не хотелось думать.
***
– Послезавтра Вас выписывают. – Вид у Ромки был довольный, как у кота, греющегося на солнце. – Конечно, на работу пока выходить рано. Некоторое время побудете дома. Но коллегам Вас навещать не запрещается. Мы с Костей тоже зайдём. Кстати, я утром Татьяну Сергеевну встретил. Она Вам привет передавала. Спрашивала о здоровье. Что-то про учеников рассказывала. Вроде кто-то из 11 «А» заскочить хотел.
– Пускай, – папа улыбнулся и поудобнее устроился на подушке. – Вчера Галина Ивановна заходила. Апельсины принесла. Даже детей привела. Правда, их охранник не пустил. Но они мне в окошко покричали. Смешные. Одним словом – шестиклассники.
Усмехнувшись, Ромка кивнул, а затем подошёл к окну и раздвинул шторы, которые повесили только вчерашним утром. С неба падали крупные хлопья снега, но день, по-видимому, был тёплый. Несколько молодых ребят зашли в больницу без шапок.
– А вообще неплохо бы заняться скандинавской ходьбой. Говорят, она здорово помогает. Главное – не переусердствовать. Потихоньку. И увеличивать нагрузки надо постепенно.
Папа потёр подбородок, выдавил улыбку и тоже посмотрел в окно. Чаще всего, снегопад его забавлял, но иногда наводил на грустные размышления.
– Рома, – начал он минуты через две, хорошенько прочистив горло, – ты можешь найти того человека и привести ко мне?
– Какого человека? – Ромка приподнял брови и вернулся на приставленный к папиной кровати стул. Судя по взгляду, он совершенно не понимал, что папа от него хочет.
– Того человека, который приходил к тебе в квартиру за неделю до суда. – Папа наморщил лоб и потёр переносицу, отчаянно пытаясь выудить из памяти нужно имя. – Кажется, его звали Антон. Да, Антон Демидов.
– Экстрасенс что ли?
Ромкины губы изогнулись в улыбке. Скорее всего, он воспринял папины слова, как шутку, а потому громко расхохотался. Антон Демидов больше не вызывал в нём раздражения, во всяком случае, до того момента, пока он не понял, что папа не шутит.
– И о чём Вы хотите с ним поговорить?
– О Наташе, конечно.
– О Наташе?
Папа снова кашлянул и снова выдержал паузу. Посмотрел в окно, полюбовался снегопадом и только потом встретился глазами с Ромкой.
– Помнишь, после похорон ты говорил, что ощущаешь её присутствие? Везде. Словно она всегда рядом.
– И что?
– Она рядом. Она действительно всегда рядом с нами.
– То есть, Вы хотите сказать, – Ромка хохотнул и отбросил назад чёлку, – что теперь тоже видите призраков?
– Не вижу, – папа отстранённо покачал головой, – но чувствую её присутствие. Она в палате. Где-то здесь. Там. Там или там… – И он по очереди показал на каждый из углов, кроме того, где действительно стояла я. – Понимаешь, когда моё сердце перестало биться, сначала наступила темнота. Кромешная. Я как будто уснул, а когда проснулся, увидел тебя, склонившегося над моим телом. Ты давил на мою грудь и пытался запустить сердце. Я слышал всё: все звуки, разговоры, шептания, плач, твоё прерывистое дыхание. У тебя дрожали плечи от усталости, пот с лица лил градом, но ты не сдавался. Всё давил и давил. А она… Наташа сидела напротив тебя и гладила мои волосы.
– Наташа? – Ромкины глаза округлились. Он резко соскочил со стула и отошёл к стене. Самой дальней от папы. Во взгляде его промелькнули сначала жалость, потом страх. Жуткий, до дрожи. Именно так прохожие смотрели на «Демидыча», когда тот впервые увидел меня у столба Саввы.
– Наташа! В том самом белом платье, в которое обрядила её твоя мать. Волосы распущены по плечам. Немного прозрачная. Я разговаривал с ней. Ты даже не представляешь, как сильно она тебя любит…
– Николай Андреевич, я…
– Я не закончил, – голос папы зазвучал громче. – Я видел свет и видел свою жену в этом свете, за ней мать с отцом. Понимаешь? А Наташа никуда не ушла. Она здесь, с нами… Мне нужен этот человек. Надо найти его. Я знаю, где он живёт. Выяснил как раз перед заседанием, благодаря родителям одного ученика. Я ведь пришёл только под конец
