Анна неуверенно произнесла:
- Мы задумывались тут, Георгий Денисович...
Но Косяченко не дал договорить.
- А мы подумали, Анна Андреевна, крепко подумали, - решительно перебил он свою собеседницу. - Нашли для вас мужика. Как за каменной стеной будете...
И тут же сам засмеялся - должно быть, ему понравилось шутливое это выражение.
- Кто да кто? - заинтересовалась Анна.
- Да уж будьте уверены... - Косяченко выждал минуту. - Щадилов... Слышали?
- Щадилов... Откуда это?
- Да вы его знаете. Второй секретарь из Борска.
Ничего особо хорошего Анна о Щадилове не слышала, но и возразить ничего не могла.
- Маленечко зазнался у себя в Борске, напортачил с мясом, вот и решили к вам, - объяснил Косяченко.
- А зачем к нам, если напортачил?
- Пусть не зазнается!
- Зачем же...
- Да вы не бойтесь, он крепкий мужик, в случае чего может нажать, при вас в Суроже в самый раз будет...
Она пыталась возразить:
- Если Щадилов, мы у себя получше найдем...
Голос Косяченко посерьезнел:
- А вы не спорьте, Анна Андреевна, обком все взвесил, а убрать никогда не поздно. На конференцию к вам приедет Узюмов, он и захватит Щадилова...
Косяченко испортил Анне настроение. Она плохо знала Щадилова, но уже одно то, что Щадилова посылали в Сурож в наказание за какие-то провинности, мало ее устраивало. Однако Косяченко говорил столь решительно, что она не осмелилась отвергнуть неожиданно свалившуюся как снег на голову кандидатуру.
На следующий день она поделилась новостью с товарищами, но никто не выразил ни особой радости, ни недовольства.
Неожиданно в райкоме появился Костров. Его-то Анна уж никак не ожидала.
- Был в Калачеве, у текстильщиков, - объяснил он. - К вам не собирался, но по дороге решил завернуть...
В Калачеве находилось несколько крупных ткацких фабрик, "по дороге" выглядело очень относительно, Калачево стояло в стороне. Однако появлению Кострова Анна обрадовалась.
Костров поинтересовался:
- Отчет готов?
- Читали на бюро, утвердили.
Анна подала Кострову папку с отчетом.
Костров небрежно перелистал несколько страниц.
- Не боитесь?
- Боюсь, - призналась Анна. - Все в порядке, и боюсь.
Костров снисходительно усмехнулся:
- Привыкнете.
Он прошелся вдоль кабинета быстрым своим пружинящим шагом и остановился у окна.
- Ну, а как со вторым секретарем? Устраивает вас Щадилов?
Он, конечно, знал уже о звонке Косяченко. Кострову Анна и подавно не собиралась возражать. Почему-то она чувствовала себя в присутствии Кострова девчонкой. Давно уже и не считала себя, и не была девчонкой, но в присутствии Кострова почему-то терялась - настолько для нее велик был его авторитет. Но и лгать не хотелось. Конечно, она не могла не считаться с мнением обкома, она подчинится любому решению, но пусть все-таки знают, что она подчиняется, но не принимает это решение душой.
- Нет, - произнесла она почти что с отчаянием. - Не устраивает он меня, Петр Кузьмич!
Кострову нравилась прямота этой женщины.
- Вы не стесняйтесь, - поощрил он Анну. - Говорите прямо, как думаете. Я для того и заехал, чтобы вы могли высказаться начистоту.
- На что нам Щадилов? - сказала Анна. - В Борске недотянул, а у нас справится? Петр Кузьмич! Я бы партработников, у которых слаб авторитет, не задерживала на партийной работе. Пошлите Щадилова по специальности, а если не знает ничего, пусть поучится.
Костров опять усмехнулся.
- То-то и беда, не дотянул, а перетянул, администрировать любит. Вот мы и надумали его сюда. Вы женщина, характер у вас помягче, Щадилов поможет в случае, если придется нажать...
Анна бросила на Кострова недовольный взгляд.
- А я, думаете, не нажму?
Глаза Кострова смеялись.
- Нажмете?
- Нажму.
- Работать, конечно, вам... - Костров задумался. - А если не Щадилов, кого тогда?
Анна осмелела.
- А вы позвольте нам самим выбрать.
- А кого?
Анна назвала:
- Ксенофонтов.
Костров пытливо смотрел на Анну, он не припоминал, о ком это говорит Гончарова.
- Ксенофонтов?
- Из Сурожской РТС, - пояснила Анна. - Механик и секретарь партийной организации.
- Фамилию будто слышал, а не припоминаю, - Костров прищурился. - Чем он знаменит, этот ваш Ксенофонтов?
- Честностью, - ответила Анна. - Честностью, прямотой.
- Серьезные качества. А вы давно его знаете?
- Пятнадцать лет. Я жила у Ксенофонтовых на квартире, когда приехала в Сурож. Он еще мальчик был.
- А недостатки?
- Резок. Упрям. Нетерпелив...
Костров понимающе кивнул.
- Вызовите-ка сюда вашего Ксенофонтова.
- А может быть, к нему проехать? - предложила Анна.
- И то ладно, - согласился Костров. - Посмотрю кстати РТС.
Анна пошла вместе с Костровым к выходу.
- А вы не ходите, - остановил он ее. - Я один, не надо мне представлять Ксенофонтова.
Анна с нетерпением ждала возвращения Кострова. Он отсутствовал около часа. Вернулся серьезный, насупленный. По-хозяйски сел у стола. Молчал. Анна не могла определить, с каким решением он вернулся. Что он высмотрел в мастерских? Она не выдержала.
- Ну как, Петр Кузьмич?
- Дайте-ка его учетную карточку...
Просмотрел карточку.
Спросил:
- Почему предлагаете его в секретари?
- Его весь город знает. Я агроном. А он механик. Полезно и для сельского хозяйства и для промышленности. И уж очень с аппетитом работает.
Костров опять вскинул на Анну глаза.
Переспросил:
- С аппетитом?
Потом поморщился.
- Не понравилась мне РТС. Тесно, станки старые. Надо расширяться...
- Ксенофонтов не раз выступал с этим вопросом. А в райком попадет нажмет...
Костров еще раз усмехнулся и вдруг согласился:
- Ну что ж, у меня нет возражений. Сегодня сделайте представление, а завтра рассмотрим на бюро...
Он поднялся.
- Как будто не ошиблись. А как сама? Уверены в себе?
Анна смежила веки, покачала головой:
- О себе тоже хотела поговорить.
Костров испытующе взглянул на Анну:
- Колеблетесь?
- Нет. Но боюсь упреков.
Костров разглядывал Анну.
- В чем?
Анна потупилась.
- Вы знаете, Петр Кузьмич... Я уже решила. Не выберут, выгоню мужа. Пьет. Ужасно пьет. Хотела развестись, не позволили. Говорят, перевоспитывай. Других за такие поступки я исключаю из партии. А своего... ни исключить, ни перевоспитать. Любой делегат может сказать: с других требуешь, а у себя...
Все это вырвалось у нее как-то внезапно, она и не собиралась говорить об этом с Костровым. Но она действительно часто думала, не уйти ли ей и вправду с партийной работы. Алексей ее срамит, лежит у нее на совести нестерпимым грузом.
Она безвольно опустилась на стул.
- Как быть, Петр Кузьмич?
- Не распускаться!
Он выкрикнул это резко, отрывисто, даже зло. Взял за плечо, грубо, бесцеремонно, - Анна никогда не подумала бы, что у Кострова такие жесткие, такие беспощадные пальцы, - взял за плечо, поднял, поставил перед собой.
- Что вы нюните? - отрывисто спросил он. - У вас пьяница, у другого жена мещанка, у третьего сын не задался... Так из-за этого изменять себе? Воспитывайте! А не поддается. - судите. Но не опускайте рук. Не опускайте, понятно? Теперь нечего отступать...
Этот крик задел Анну за живое.
- Я не отступаю, - проговорила она, сдавленным голосом. - От работы не отказываюсь. Я никакой работы не боюсь. Пойду всюду, куда пошлет партия. Но ведь я возглавляю райком. Могут упрекнуть. Я на сессию, а его в милицейской машине везут. Стыдно. Пошлите дояркой, свинаркой. На любую стройку. Вы увидите...
- А кто вас упрекает? - резко оборвал Костров. - Свинаркой... саркастически повторил он. - А нам надо, чтобы вы были первым секретарем.
XLIX
Беспокойно провела Анна ночь перед конференцией. Ей хотелось выспаться, но заснуть не дал Алексей. Вернулся он домой необычно рано и трезвый. В последнее время это редко случалось. Анна было подумала, что он щадит ее, боится сорвать ей доклад. Но именно для того, чтобы сорвать доклад, он и пришел на этот раз трезвым.
- Нам нужно поговорить, - сказал Алексей.
- А может, лучше выспаться? - спросила Анна.
- Успею...
Он еще раз потребовал от нее, чтобы она ушла с партийной работы. Ни больше, ни меньше. Чтобы отвела свою кандидатуру при выборах райкома. Он хотел вернуться вместе с Анной в деревню. Не обязательно в "Рассвет". В любой колхоз. Он хотел, чтобы Анна вновь превратилась в агронома и в равной степени занималась собственным домом и полеводством. Он хотел, чтобы Анна была такой, как десять дет назад.
- Пойди лучше выпей, - сказала Анна, - Пьяный ты умнее.
- Ты, откажешься? - повторил Алексей.
- И, не подумаю, - ответила она.
- Значит, я ничего для тебя не значу? - спросил он.
- Значишь, - сказала она. - Все еще значишь, но теперь не так уж много.
- Партия тебе, конечно, дороже, - насмешливо сказал Алексей.
- Ты не ошибся, - подтвердила Анна.
