И летит, летит по небосклону "глубоко порядочный" Коля, подобно ослепительной ракете рассыпая за собой феерический хвост квартир, путевок и дач.
Летит-то он летит... Сядет-то он сядет...
Вопрос: когда?
1935
КРИТИКА ЗА НАЛИЧНЫЙ РАСЧЕТ
- Вы редактор?
- Я.
- Редактируете?
- Редактирую.
Посетитель присел к редакторскому столу, с благоговением положил локти на корректуру и долго смотрел на редактора детскими голубыми восторженными глазами.
Наконец он воскликнул:
- Прямо удивительно!!
- Что удивительно?
- Удивительно, до чего у вас это самое ловко получается. Другой редактирует, редактирует, а ни черта не выходит. А у вас - прямо-таки замечательный журнал.
- Ну уж, и замечательный, - застенчиво пробормотал редактор. - Журнал как журнал.
- Нет! Именно замечательный! - с жаром воскликнул посетитель. - Не отпирайтесь. Верите ли, это мое самое любимое чтение. У нас дома его все буквально запоем читают. И жена, и бабушка, и домашняя работница, и детишки.
- Ну что вы! Зачем же детишкам и бабушке читать запоем "Вестник кооперативной товаропроводящей сети"?
- А вот представьте себе! Культурная бабушка. Не по летам развитые малютки. Вы недооцениваете значения вашего прекрасного органа. Мы его четвертый год выписываем.
- Помилуйте, да он существует всего три месяца!
- Тем более. При столь высоком качестве каждый месяц можно смело считать за год. Впрочем, не будем отклоняться. Мне нужно с вами поговорить. Я буду краток. Два слова.
Посетитель суетливо вскочил, глаза у него утомленно сверкнули, и он заговорил граммофонным голосом:
- Идя навстречу все более и более растущим потребностям, наша организация, не щадя затрат, решила организовать специальный институт для обработки общественного мнения и создания прочных литературных репутаций. Нет больше плохих журналов! Нет больше слабых писателей! Нет больше скучных романов! Если у вас наблюдается острый упадок таланта, хроническое идейное заикание, стилистическое бессилие, вялый язык и политическая близорукость, не впадайте в отчаяние. Вам стоит только позвонить то телефону пять шестьдесят два - пятьдесят один (Москва, Пушечная улица, дом номер пять) в наш всемирно известный Критико-библиографический научно-исследовательский институт, и мы немедленно вышлем опытного агента для подписания договора на систематическое обслуживание вашего многоуважаемого журнала недорогой, снисходительной, изящной, авторитетной критикой, которая в течение нескольких месяцев восстановит в глазах советской общественности вашу пошатнувшуюся репутацию, создаст вам широкий круг поклонников и навсегда избавит от необходимости утомительной самокритики.
Институт может подвергнуть критическому анализу ваш журнал за все время его существования и даже за первый квартал текущего года.
Институт может на основе критического анализа дать сжатую статью и в течение тридцати дней опубликовать ее или по вашему указанию в руководящих органах печати, или в своем журнале "За большевистскую критику".
Институт гарантирует вам свое участие во всех общественных мероприятиях, связанных с оценкой журнала (докладчики, подбор рецензий и прочее).
Институт обязуется, если в печати появятся отзывы, не совпадающие с оценкой института, бесплатно подвергнуть материал вторичному анализу.
Цены умеренные.
Один авторский лист журнала 20 рублей.
Два " " " 40 рублей.
Три " " " 60 рублей.
Энциклопедиям, многотомникам, крупным научным трудам и прочим оптовым покупателям скидка.
Институтом привлечен обширный штат опытных рецензентов как по общим, так и специальным вопросам литературы, науки, искусства и спорта.
Восторженные рецензии обеспечены. Масса благодарностей. Тайна гарантируется...
Посетитель вытер вспотевший лоб и положил на стол договор.
- Подписывайте - и репутация вашего журнала обеспечена. Ну?
- Знаете ли, - замялся редактор, - журнал у нас новый, денег мало... Мы не можем.
- Не можете? - зловеще спросил посетитель. - Хорошо-с. Увидим.
- Что же мы увидим? - ужаснулся редактор.
- Увидим, как ваш журнал погибнет в пучине общего молчания и равнодушия. Честь имею кланяться.
- Подождите! - крикнул надтреснутым голосом редактор. - Не уходите! Один вопрос. Вы, кажется, сказали, что вы можете за небольшое вознаграждение дать сжатую статейку в любой руководящий орган советской печати по нашему указанию?
- Можем. А что?
- В таком случае вот вам двадцать рублей, и будьте любезны, напечатайте в ближайшем номере газеты сжатую статейку о том, как работает ваш институт.
1935
ОДНОФАМИЛЕЦ
- Вы уволены.
- Почему?
- Как чуждый элемент. Вы родом из станицы Динской?
- Да.
- Ну, значит, вы дворянин Малышевский из станицы Динской, помещик.
- Я действительно Малышевский, действительно из Динской. Но тем не менее не помещик, а, наоборот, сын казака-хлебороба.
- Докажите.
- Хорошо.
И человек отправился из станицы Крымской в станицу Динскую за доказательством своего крестьянского происхождения. Сделать это было очень легко, так как в сельсовете имелись все необходимые документы о том, что сын казака-хлебороба, учитель Малышевский никакого отношения к помещикам той же станицы не имеет.
Учителю Малышевскому тотчас же были вручены все нужные документы.
И отправился человек обратно, довольный, что все так быстро разъяснилось, и, радостный, положил на стол начальства свои документы.
- Вот. Теперь вы видите, что я не помещик?
- Этого мало. Нужна официальная справка.
- Хорошо. Будет официальная справка.
И стал человек ждать официальной справки.
А тем временем с работы успели уволить двух его сыновей как классово чуждых и примазавшихся помещичьих сынков.
Тем не менее официальная справка все-таки пришла, и человек гордо явился к начальству:
- Теперь видите?
- Вижу-то я вижу, но, знаете ли, все-таки, согласитесь, как-то не того... и помещик - Малышевский, и вы - Малышевский... Получается некрасиво...
- Ну, хотите, - взмолился человек, - я вам представлю свидетельство красных партизан, знающих мое безупречное прошлое?
- Хочу.
- Хорошо.
И пошел человек к красным партизанам, которым помогал во время деникинщины, и принес от них бумагу, характеризующую его с лучшей стороны.
- А бумага заверенная?
- Заверенная.
- Ну что ж, ничего не поделаешь... Видно, придется вас обратно на работу принимать... Ладно, работайте.
Восстановили человека, восстановили сыновей его. Пошло все хорошо. Прошел год. И вдруг - бац!
- Вы уволены.
- Почему?
- Как бывший помещик.
- Я не помещик.
- Докажите.
- Я ж вам в прошлом году уже доказывал.
- Докажите в этом.
- Хорошо.
И пошел человек опять в станицу Динскую.
- Дайте справку, что я не помещик.
- Не дам.
- Почему?
- Потому, что вы - Малышевский.
- Ну так что ж из этого?
- Раз Малышевский, значит, помещик.
- Да нет же! Хлебороб. У вас в архиве есть мое метрическое свидетельство. Посмотрите.
- Не смотрел и смотреть не желаю.
И пошел человек обратно. И в слезах обратился к самому высшему своему начальству:
- Товарищи! Ведь вы же знаете по прошлому году, что я не помещик. А меня все-таки уволили. Помогите!
- Не помогу.
- Почему?
- Потому, что все ваши документы - фальшивки, а сам вы - обманщик.
- Я не обманщик.
- Нет, обманщик. Вы утверждаете, что вы не Малышевский, в то время как я отлично знаю, что вы Малышевский.
- Я не отрицаю, что я Малышевский.
- Ага! Ну, а раз Малышевский, значит, помещик.
И пошел человек, шатаясь, к себе домой.
Таковы обстоятельства, в которых в данную минуту находится Малышевский, старый учитель с тридцатилетним стажем, до последнего времени работавший на консервкомбинате имени Микояна в станице Крымской методистом.
Как же могло на глазах у всех произойти это неслыханное безобразие?
Как могло случиться, что на глазах у всех два старых хороших педагога товарищ Малышевский с женой (тоже старая учительница) - оказались на старости лет выброшенными за борт?
Вы не знаете, как это случилось, товарищ Кравцов, председатель Динского стансовета, дававший безответственные разноречивые справки?
А вы, директор комбината, подписавший приказ № 425 от 13 августа 1935 года, где документы товарища Малышевского названы ложными и честный человек представлен в виде грязного афериста, - вы (не имею чести знать вашего имени), вы не знаете, как это случилось?
А вы, представители заводской общественности?
На ваших глазах произошло самое страшное в нашей стране преступление: беспредельно унизили человеческое достоинство. Что же сделали вы для того, чтобы не допустить этого?
Мы не сомневаемся, что честное имя учителя Малышевского будет навсегда восстановлено и виновные будут сурово осуждены.
