Вес твоих аргументов - Марина Сергеевна Комарова

Уже оказавшись в душе, я вполне себе отдавала отчет, что теория и практика сегодня не совпадут. Однозначно будет кровать. Но единственное, что я сейчас хочу на ней сделать — выспаться.

Душ немного привёл в чувство. Но горячие струи, стекавшие по плечам и спине, не дали ни бодрости, ни хоть намека на улучшение состояния. Чудовищно хотелось спать. Главное, не уснуть прямо здесь. А то Лебедеву вытаскивать труп из собственной ванной будет уж совсем как-то нехорошо.

Сомнительные мысли несколько развеселили. Не зря тётя Сара говорила, что у меня очень странное чувство юмора.

Вытершись, я накинула халат. Мельком глянула на себя в зеркало. Да уж, печаль и страх. Лицо бледное, круги под глазами, влажные волосы. Такая красота, что пройдёшь мимо — потом две недели креститься будешь. Но Глеб терпит. Наверное, вкус специфический.

Я тут же нахмурилась и отвернулась. Мысли полезли совсем дурные. Что за идиотизм разглядывать себя, будто девочка перед первым свиданием? Никогда таким не занималась и начинать не следует.

Выйдя в коридор, я вдруг поняла, что не знаю, как себя вести и куда идти. Нет, я прекрасно помню, что именно Глеб сказал в машине. Только как это воплощать?

И чуть сама не расхохоталась. То есть сообразить, что всё как и прежде, — слишком сложно. Вот вечно же надо придумать самой себе преграды. Гостевая спальня-то осталась на месте. Теперь надо найти Глеба и поинтересоваться его планами.

Далеко уйти не удалось: Лебедев спустя пару секунд вышел с кухни.

— Есть хочешь? — спросил он так спокойно, будто делал это каждый день.

Его непосредственность и невозмутимость выбили из колеи, и я забыла, что хотела сказать. Но явно не про еду.

— Да нет, благодарю, ты же до этого меня накормил, Глеб.

Неубедительно? Что ты так смотришь? Можно сделать лицо попроще?

Но Лебедев, слава богу, мыслей читать не умел. Потому, не разводя долгих церемоний, через несколько шагов он вдруг оказался возле меня. В серых глазах видна тень беспокойства. И не о ком-то, а обо мне, Вавель Ксении Георгиевне, будущей сотруднице фирмы «Фемида» и…

— Есть пожелания? — спросил Глеб, не отводя взгляда. — Или сразу спать?

Предложение столь заманчиво, что даже взбрыкнувшая было совесть не смогла призвать к порядку. Ведь по идее надо бы расспросить о дне Лебедева, о том, как он оказался в больнице, о спонтанном предложении… или вовсе не спонтанном?

— Прости, я, кажется, и правда на ногах… — начала я.

И не смогла договорить, потому что вдруг оказалась в крепких объятиях. Настолько крепких, что и дышать трудно. Только отстраняться совсем не хочется.

— Не стоишь, верно? — тепло шепнул в макушку Глеб.

Его пальцы ласково коснулись подсыхающих волос, огладили макушку, затылок, спустились к шее.

Я замерла. От прикосновений по телу пробежала волна тепла, обволакивающего, пронизывающего, не дающего возможности отступить даже на шаг. И сказать, мол, Глеб, ты абсолютно прав, я действительно хочу спать, и ты рискуешь через некоторое время остаться с бревном. Большим.

Разумеется, мудро смолчала. Не хватало еще глупостью испортить такой момент. Молча скользнула руками по спине Глеба, ощущая горячую кожу под тканью рубашки. Он ещё не переоделся. Пахнет от него неизменным хвойным парфюмом и еще сохранившейся свежестью майского прохладного вечера.

— Не стою, — еле слышно подтвердила я, прикрыв глаза и утыкаясь носом в шею Глеба.

Силы словно покинули в один миг. Лебедев гладил по плечам, спине, положил ладонь на поясницу, прижимая меня к себе и давая понять, что никуда не отпустит.

Не отпускай, пожалуйста.

Отчаянно не хотелось признаваться себе, что Глеб попросту спас меня от пустого ледяного вечера и такой же ночи. Да, я бы непременно поговорила с Дианкой. Рассказала бы всё про операцию, но только одиночество всё равно никуда бы не ушло. И Дианка… надо ей сказать, но дотерпит до утра. В поликлинике я скинула ей пару сообщений по вайберу, так что подруга всё же кое-что знает. И вообще ей скоро на самолёт.

— Я пойду тогда? — тихо сказала я, с неохотой отрываясь от Глеба и поднимая голову, чтобы увидеть выражение лица. — Ты извини, что так.

— Не говори глупостей, — достаточно резко ответил он, заставив позабыть, о чём думала. Но тут же смягчился. — У тебя был тяжёлый день. Пошли.

И, крепко сжав запястье, потянул за собой.

Удивляться сил уже нет. Ну конечно, привёл не в гостевую спальню — в свою. А тут не так. И кровать больше, и комната просторнее. А ещё полумрак, только ночник горит на тумбочке.

— Ложись, я скоро приду, — шепнул Глеб.

Внутри что-то оборвалось. Нет, всё-таки этого не может быть. Чтоб всё вот так? Спокойно, размеренно, без шуток и неожиданностей. И чувствуется же — говорит правду. И понимает, что сегодня я ни на что не способна. Но при этом не выглядит ни расстроенным, ни сердитым.

Я медленно повернула голову и посмотрела на стоящего рядом Глеба. Золотистый свет ночника сделал его смуглую кожу почти бронзовой. В чёрных волосах же свет тонул, уступая натиску полумрака. Рядом просто стоит божество, обычное и невозмутимое, созданное для железобетонных небоскрёбов, утренней почты и горячего крепкого кофе.

Α ещё — просто сладкого сна.

Глеб не отводил от меня взгляда. Как и я от него. За окном слышались звуки проезжавших машин и шум ветра. Но всё это слишком далеко, не здесь. Оно совсем не мешало прижаться всем телом, обхватить ладонями лицо, выгладить большими пальцами скулы и подбородок. Вдохнуть резко ставший раскалённым воздух и прильнуть к губам в немом, счастливом и благодарном поцелуе.

А потом понять, что отвечают тебе точно так же. И обнимают бережно, ласково, в стремлении поддержать и защитить.

Ни единого слова произнесено не было. Сейчас это всё лишнее. Глеб шумно выдохнул, с сожалением отодвинулся от меня. Несколько секунд внимательно смотрел в глаза. И, видимо, убедившись, что всё сделано верно, лёгким кивком указал на кровать.

Ложись. Жди. Я скоро.

Всё и так понятно. Зачем слова с тем, кто, кажется, умеет читать мысли?

И даже когда он вышел из комнаты, а я медленно опустилась на тёплое одеяло, в голове не было ни единой связной мысли.

Спать. Да, пожалуй, это сейчас самое разумное, что можно сделать. А уже потом думать обо всём остальном. Работа, Диана, Никитка…

Стоило только голове коснуться подушки, как сон тут же