Г. Розанов старается показать, что христианство не только не отвергает плотской стороны в жизни человека, выражением которой является семья, но наоборот: по Евангелию, будто бы, семья-то и есть истинное и притом единственное воплощение идеала христианской жизни, обусловливающее существование самого христианства. "Только этот взгляд, - говорит г. Розанов, - вводящий семью ко Христу, спасает от
------------
(продолжение сноски со стр.362)
разделения, без противоречий, без сомнений и колебания: и именно все от обрезания, единственно от него, исключительно от него; как мы тоже радуемся все о своих религиозных символах, предметах, знаках, - и никогда не находим, чтобы их было "лишнее", "много". Радость эта доходила до того, что когда замужняя сестра у древнего еврея делалась беременной, то еще до родов, при виде ее поднявшегося живота, ее родной брат объявлял себя уже женихом будущего ребенка, если родится девочка; й от рождения ее до зрелости он был ее женихом и покровителем, и становился мужем, если был ей приятен; а если приятен не был, то она должна была формально расторгнуть это странное "обручение", происшедшее еще до рождения невесты. Таким образом евреи мыслили всякое существо человеческое под углом заботы, "оплодотворяется ли оно", - и без этой заботы не было у них и взгляда на человека, мысли о нем, представления: его, ничего - о нем. Для нас это что-то невообразимое, и, может быть, это вообще уже неповторимо в истории, - хотя "пути Божий и не-"Исповедимы". В. Р-в.
1 Ужасно: стал какой-то "удобной вещью", "комфортом"... О, как понятно происхождение нашей торговой проституции. "У кого есть средства - бери жену", "а если беден - довольствуйся проходящей женщиной". Как понятно - о, как понятно, - что брак совершенно и окончательно Пал в новые времена! И это разъясняет с радостным одобрением монах по духу, автор! Вот где учитесь, вот где всматривайтесь!! Открывается "река времен", - и книга "Люди лунного света" дает компас для распознания заворотов и течений этой реки. В. Р-в.
363
колебаний и даже гибели само христианство". Аскетизм же - "духовное жонглерство" и есть гибель для Христова учения, или, по крайней мере, извращение его.
Что христианство не отвергает семьи - это ясно всякому1, читавшему Новый Завет, но остальные рассуждения г. Розанова решительно парадоксальны. В самом деле, как примирить с ними хотя бы следующие слова Евангелия: "...есть скопцы, которые сделали сами себя скопцами для Царства Небесного. Кто может вместить - да вместит" (Мф. ХГХ, 12); "и всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли - ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную (Мф. XIX, 29). Этих слов совершенно достаточно, чтобы определить состоятельность "новой концепции христианства", поскольку она стремится опереться на Евангелие. Здесь утверждается, с одной стороны, духовное скопчество, т. е. добровольное отречение от брачной жизни, как высший идеал, доступный "могущим вместить"; а с другой - отрицается необходимость брака и семьи для спасения человека - следовательно, и вообще для его жизни. Семья, несмотря на высоту и чистоту связей, соединяющих ее членов, все-таки заключает в себе элемент эгоистического отграничения ("мои жена, сын,
------------
1 Читающему ваши рассуждения и верящему им - это совершенно ни для кого не "ясно". Мирянин (псевдоним профессора богословия в одном из университетов), как и г Фози, до того колеблют "христианский брак", что от него вообще ничего кроме имени и претензии не остается. "Детей - не надо! совокупляться - не надо, прилепления мужа и жены - не надо". В особенности, кажется, "счастья" не надо. А что же "надо"? Остается венчание: и как уж понятно сделалось в веках, что все решительно и полегло в одном венчании, к нему одному все приурочилось, все обратилось сюда, люди смотрят только сюда, закон требует только его. Брак сделался только "приличием", и "приличие" придает ему одно "венчание". Но "река времен" еще прокатилась, и люди стали спрашивать: "Да зачем нам это приличие, которое и не светит и не греет?" Перестали или перестают вообще брачиться, полагая "обойтись как-нибудь" с этими "пустяками" - с сими, по Фози и Мирянину, "дурными физиологическими привычками", "зоологической потребностью". К чему все иметь "дома" и "свое"- можно покушать и в ресторане, в кабачке, в трактире, где-нибудь. Есть, конечно, "известные места" - дома, но ведь государство и городское благоустройство позаботились о том, чтобы были - и "на улице, для общественного пользования". Дом терпимости вытек отсюда сам собой - из "пустяков" и "физиологии". Спокойно взирает на это духовенство, не выходя из обеспеченных своих квартирок. И только плачут тихо и украдкой девушки, наши возлюбленные дочери. И никто их слез не слышит. Никому они "не нужны" в цивилизации ХIХ-XX века, "достигшей последних граней совершенства". Но, я думаю, не можно ли эту "цивилизацию" с томящеюся половиной населения, невинного и кроткого (девушки, женщины), - послать "к черту на рога", как несомненно от "черта" она и происходит В. Р-в
364
брат, а то - чужие"), и потому она не вмещает в себе идеала всеобщего родства в духе слов Спасителя: "кто будет исполнять волю Божию, тот мне брат, и сестра, и матерь" (Марка III, 45). Поэтому стремление к осуществлению этого идеала в жизни неминуемо ведет к постепенному уничтожению границы, созданной семьей между "мои" и "чужие". А так как эта граница возникает именно в силу кровности семейного союза, то ясно, что кровность, возведенная в принцип жизни согласно г. Розанову, будет только препятствовать духовному развитию человека.
Семейные узы важны не сами по себе, а потому, что на почве кровного соединения мы узнаем возвышеннейшее чувство любви2, источник всякого добра. Но это святое чувство возникает и между людьми, не соединенными узами кровного родства. Нужно только стремление к этому, нужна внутренняя самодеятельность.
История христианства представляет немало примеров такой любви, да и что такое сама Церковь, как не союз этой же любви? Следовательно, кровность, даже как условие, не необходима для христианского развития человека3. Поэтому не "семья спасет от гибели христианство", а христианство воз
------------
1 Автор, совершенно ортодоксальный православный, не замечает, как ноги сами несут его к хлыстовству. Вот там нет "своей жены", "своего дома", а все - общее, "братское", "сестринское". Вообще идея "духовных жен" и "общих жен", этих "сестричек-хлыстовок", почти с исчезнувшей физиологией и только с ласканиями, только с adoratio [обожание - лат.] всех членов братства в отношении каждого и каждого в отношении всех, уже содержится (у Фози и Мирянина) в этой свирепой борьбе против "антиевангельского эгоизма иметь свою жену", единственную и личную жену. Только непонятно, улыбаемся мы, отчего это все-таки монастырь имеет "свою обособленную землицу", как и папа тоже имеет и позаботился иметь "свой Рим", "свой удел на земле". Только вот "жены" не надо, и "деточки свои ни к чему". Замечательно тоже, что, получая себе звезду к новому году, архиерей не хочет, чтобы ее "носили все", а непременно хочет "сам носить". Вообще, большие трагедии в этой области заканчиваются большими комедиями и иногда водевилем. В. Р-в.
2 Ну, какая там "любовь" при таком-то браке. Экономика и приданое. А слыхали ли вы, чтобы институт "христианского брака" когда-нибудь деятельно вступился и сострадательно склонился к "молодым людям, так полюбившим друг друга, что легче им умереть, нежели расстаться". Не раз в "Колоколе", самом теперь деятельном духовном журнале, я читал, как "двое, обнявшись, бросились в Иматру", "двое умерли", "жених бросился в могилу за невестой", "умерли, попросив вместе похоронить": но ни разу по поводу этого в "Колоколе" не прочитал - "ах!" Да, не "ахающее" и даже не "чешущееся" духовенство. Ну, Бог с ним. Господь рассудит. В. Р-в.
3 Да, вот это надо запомнить: "Кровность (целая категория мира!) не необходима для христианского развития человека". Что об этом скажут мои друзья, П. А. Ф-ский, свящ. Филевский, Н. Г. Дроздов. В. Р-в.
365
вышает и облагораживает семейный союз1. Лишите семью христианской основы, и она превратится в сожительство самца, самки и их детенышей2. Не из семьи возникло христианство. Первые проповедники его "оставили все" (Мф. ХIХ, 27) и пошли за Христом. Некоторых Он Сам призвал ради Него оставить кровные узы. "А другому сказал: следуй за Мной. Тот сказал: Господи! позволь мне прежде пойти и похоронить отца моего. Но Иисус сказал ему: предоставь мертвым погребать своих мертвецов, а ты иди, благовествуй Царствие Божие" (Лук. DC, 59-60, см. еще Мф. IV, 22). Не семьей живо христианство и доселе. Сказавший "создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее" (Мф. XVI, 18), сказал еще: "Дана Мне всякая власть на небе и на земле... идите научите все народы... и се, Я с вами во все дни до скончания века" (Мф. XXVIII, 18-20). С того времени Божественная Личность Его неотразимо влекла и влечет к себе каждого ищущего в жизни света и истины. Вот где лежит основание поразительной жизненности христианства. "Христос моя сила..." - поет Церковь, и напрасно г. Розанов думает видеть эту "силу" в плотском союзе людей"3. Мирянин
