хоть в своей ванной. головастиков в воде разводить. Можете хоть кверху ногами.
Принялся мягко объяснять. Успокаивать возмущенную женщину:
– Понимаете, доктор. Жена очень подвержена влиянию родителей. Особенно матери. А они у неё – глубоко верующие люди. Ходят не к врачам, а к батюшке. Консультируются, если можно так выразиться. А что уж тот им напевает в уши – можно только догадываться. Поэтому так и получилось. Но я готов исправить всё, готов пройти у вас обучение. И по возможности полное.
– Эко хватились когда! – смотрела врач на оптимиста. На оптимиста с бегающими глазами. Потом стала всё же рассказывать о действиях мужа в час икс. Дала брошюру.
– У вас будет мальчик. УЗИ показало.
Обрадовался, ахнул. Благодарил как ненормальный. Хватал её руки, тряс.
– И ещё. Везите жену в восемнадцатый роддом. Это хороший роддом и недалеко от вашей улицы. Тоже в центре. У вас есть родовой сертификат?
– Нет. А что это такое?
– Так, понятно. Сейчас же поезжайте домой и привезите ко мне жену. Со всеми документами, которые у неё есть. В сопровождении батюшек, матушек, кого угодно, но привезите. Немедленно. И деньги. Одиннадцать тысяч рублей.
Сразу выскочил за дверь.
Дома встретили в штыки:
– Да не поеду я никуда! Какие ещё сертификаты! Да ещё одиннадцать тысяч?
Закричал:
– Нет поедешь! И немедленно!
Весь дрожал, чувствовал «испепеляющие молнии из глаз»!
Опустила голову. Сдалась. Стала искать одежду, переодеваться.
В кабинете у гинеколога сидела, как подследственная на допросе, припёртая к стенке. Следователь в белом халате ходила, разоблачала, стыдила. Как и Яшумов час назад, провинившаяся смотрела на гинекологическое кресло. На стул антихриста, как всегда говорит мама. Ладно, хотя бы сейчас не придётся взбираться на него. Осмотрят на кушетке.
После осмотра, после всех наставлений врача, после оформления сертификата и расчёта за него – ждали такси возле здания консультации. Не хотел, но спросил:
– Почему ты не сказала мне, что прошла здесь УЗИ? Два месяца назад? Что будет мальчик? Что он уже есть, Жанна! Почему?
– Ничего я не знаю, ничего я не проходила, – как могла, защищалась Каменская. – Что я скажу теперь папе с мамой? Когда они узнают об УЗИ?
Значит, бегала на исследование втайне от родителей. На «дыбу» они ещё позволили дочери. И то – один только раз. «Слышишь, доча? А уж дальше – ни-ни. Грех!»
Вот такие суеверные идиоты. И дочка такая же…
Всё это было неделю назад.
Опять таращился на чёрный потолок. Ночь тянулась бесконечно…
Толкнули под утро. Когда еле светало. Толкнули грубо. Ногой. Но сразу вскинулся:
– Что, родная, что?
– Кажется… началось…
Лежала на спине, охватив живот. Прислушивалась к себе.
Застонала, повалилась на бок.
– Спокойно, родная, спокойно. – Уже включил ночник. Уже тянул жену на край тахты, чтобы она села: – Легче будет. Ноги, ноги спусти на пол. – Сунул большую подушку: – Обними и держи. (Отвлекающее ноу-хау Яшумова!)
Сам уже метался по спальне, из настенных шкафов доставал приготовленное бельё жены и два платья. (Им, им приготовленное! Сама пальцем не шевельнула! Всё из-за того же дурацкого суеверия!) Жена послушно сидела с подушкой. Вслушивалась в себя. Знал, что между первыми схватками могут быть перерывы и в полчаса, и в час. Но лучше пусть сидит и слушает. Ноу-хау работало.
Сумка беременной готова, все документы разложены, добавил мобильный и зарядку. Сбегал на кухню, принёс бутылку воды и бутылку сока. Сливового. Всё. Порядок.
– Ну, дорогая, давай потихоньку сходим в туалет и будем одеваться.
– Да зачем одеваться – ничего уже нет.
– Будет. Давай, давай помаленьку. Подушку можешь оставить. И сумку беременной брось. Она не понадобится в туалете.
Осторожно вёл по коридору. Жена в страхе, в ожидании боли передвигалась медленно. Поддерживал, поддерживал, направлял.
Ждал у двери. Вслушивался в песни унитаза. Пытался определить по ним – всё ли в порядке. Обрушила воду и вышла с её шумом, словно бы с большим облегчением. Но тут же сломалась и заохала. Ледяными руками хваталась за мужа.
– Ой, Глеб! Ой! Мне плохо! – Хваталась за свою поясницу, за живот, сгибалась.
Удерживал, как мог, не давал упасть:
– Дыши, дыши, как я учил. Дыши. Часто.
Рванул в прихожую и прибежал с банкеткой.
– Присядь, присядь, родная. Легче будет.
Села. Откинулась к стенке. Словно разом сбросила боль. Тяжело дышала.
Осторожно вёл опять. Вёл в спальню. К одежде, чтобы одеваться. Почему так быстро подошли вторые схватки? В чём дело?
Торопливо одевал. Тёплые чулки ещё куда ни шло, но семейные большие панталоны почему-то не налезали. Никак. Ну-ка встань! Уже командовал. Безропотно поднялась. Натянул панталоны на живот как комбинезон. Для мастера деторождения. Вот так. Остальное всё – пошло легче. И последний штрих – платье беременной. Упало балахоном вниз. Без задержки.
Теперь ждать. Сунул тетрадку, ручку: «Записывай. Периодичность схваток. Ты обязана».
– Ты съехал!
– Да-да. Когда схватки будут через пять-десять минут – вызовем скорую.
Смотрела на тетрадку – и верила, и не верила.
Однако дальше всё пошло не по плану, не по расписанному в тетрадке – уже через минуту жену опять согнуло от боли – она чуть не упала на пол. Опять раскачивалась, стонала.
Так. Только без паники. Не паниковать. Схватил мобильный, быстро набрал номер. Однако кричал на весь дом:
– Скорая? У женщины схватки! Каждые пять минут! Срочно приезжайте! Нам в восемнадцатый роддом! Какой сертификат? Да есть, есть сертификат! Срочно приезжайте! Пишите адрес… Ждём!
Повернулся. С дикими глазами:
– Ну, милая, нам пора на выход. Как говорится, зрители ждут. Давай, давай помаленьку.
В прихожей довольно быстро превратил жену в непрошибаемую тумбу. Поверх пальто – ещё зимних шалей и шарфов накрутил. («Ничего, ничего! На улице минус».) Сам быстро оделся. Схватил пресловутую сумку беременной.
Вывел жену на площадку, захлопнул дверь. Осторожно стал спускать по лестнице. Подтанцовывал чуть впереди и сбоку. Жанна медленно ставила ноги на ступени, охала, закрывала глаза от боли. Тихомирова влипла в стену, встав на пуант. Шавка её даже не пикнула, не смогла прорычать своё «ри-и-и».
Во дворе удерживал жену и махал скорой, которая уже ползла вдоль дома.
– Что же ты одел-то её так. Как на Северный полюс. – закантовывали роженицу в скорую два санитара. Объяснял, что на улице минусовая температура, что жене это опасно.
– Ну, едешь, что ли?
Занырнул за санитарами внутрь.
Всю дорогу удерживал жену за руку. За ледяную руку. При схватках сжимал её, старался принять боль на себя, на себя!
В приёмном покое далеко не пустили. «Не мешайтесь, без вас всё сделаем». Жанну уже раздевали две санитарки. За ширмой, но было видно. Сдёргивали одежду, разоблачали как матрёшку. Сразу надели какую-то грубую серую рубаху и охающую в сопровождении медсестры из родильного повезли в раскрытую широкую дверь лифта. Приостановились, закрыли обе половины двери. Поехали.
Стоять на месте не мог. Ходил по довольно большому помещению. Сумку беременной уже отобрали, все данные в книгу приёма внесли. «Вам нельзя здесь больше находиться. Выйдите, пожалуйста, на крыльцо.
